Отец моего жениха - Юлия Динэра

Когда его влажный рот нашел мой сосок, я прогнулась, из груди вырвался сдавленный стон.

— Мы не будем делать этого здесь, — на выдохе произнесла я.

— Какого черта, нет?

Шейн сунул руку в мои трусы, и я почувствовала, как становлюсь мокрой.

— Стыдно же.

— Мне нет.

Он двинул меня к стене, зажав в угол, и разделался с молнией моих шортов. Его рот снова нашел мой, а рука легла между ног. Его пальцы отыскали клитор и вход во влагалище, принявшись стимулировать и то и другое. Я извивалась, прижимаясь к стене.

— Шейн…

— Ты такая влажная, Скарлетт, я сейчас, блядь, кончу.

— Нет, не сейчас, — задохнувшись сказала я, и принялась расстёгивать ширинку штанов Шейна.

Его палец скользнул в мою влагу и надавил на чувствительную стенку внутри. Шейн поцелуем заглушил, вырвавшийся из меня стон.

Когда я коснулась рукой твердой пульсирующей плоти, Шейн выругался себе под нос и впился ртом в мою грудь, поочередно посасывая соски и лаская языком ареолы. Он вытащил из меня палец и провел головкой члена по влажной промежности, все внутри меня сжалось и задрожало.

— Пожалуйста…  Я не могу больше…

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул, маленькая врушка?

— Даа…  Пожалуйста.

Я наплевала на все, даже на то, что мы находились в примерочной. Мне было уже не важно, потому что без Шейна невозможно дышать, он заполнял меня собой, как лёгкие заполняет воздух, чтобы позволить мне жить.

Он поднял мою ногу, согнув в колене, и рывком вошёл в меня, издав приглушённый рык. Я громко застонала, ощутив наполненность внутри себя, пульсацию и искры поднимающиеся взрывом от низа живота и разлетающиеся по всему телу. Шейн вновь нашел мой рот, его язык жадно ласкал мой. Он целовал меня, словно я последняя капля воды на планете. А я хваталась руками за его тело, как за спасательный круг.

— Ты лучшая, Скарлетт…

— Я не могу, Шейн…  нас услышат сейчас, Боже!

Я прикусила до боли губу, когда Шейн ворвался в меня очередным толчком. Я поддавалась каждому его движению, откликалась и двигалась в ответ из последних сил.

Шейн приподнял меня за талию и вжал спиной в стену, потому что я уже даже не могла стоять.

— Не думай об этом, я сейчас кончу…  дьявол… — прорычал он, уткнувшись носом мне в шею, продолжая двигаться во мне, достигая пика. Мои ноги задрожали.

— Я тоже…

— Блядь…  Хочу быть в тебе постоянно.

— Да… Шейн, Господи, все…  Нет, больше не могу, я сейчас за… кричу.

— Кричи, девочка моя.

Он поцеловал меня со всей страстью, которая могла быть в нем на данный момент.

«Девочка моя». Это лучшее, что я слышала в своей жизни.

— Я хочу быть твоей. Всегда.

— Ты моя. Моя…  Скарлетт.

Он сделал еще два толчка и вышел из меня, сжав рукой свой член. Он прижался ко мне, заглушив мой протяжный стон поцелуем, и кончил мне на живот. Я обвисла на нем, уткнувшись лицом в шею, вдыхая аромат кожи, испытывая блаженство.

Было уже не до белья, мне ничего не хотелось, кроме того, чтобы Шейн был рядом. Я была счастлива и напугана одновременно. Напугана мыслью о том, что могу потерять каждое из ощущений, что дарил мне Шейн. Я не знала, что буду делать, если он уйдет.

Он вытер меня моими же трусами, сунул их в карман и помог мне одеться. Я чувствовала себя неловко, выходя из примерочной. Я поправила волосы, но это не помогло, мое лицо было красным, и когда мы с Шейном подошли к кассе, оно вспыхнуло с новой силой. Эти девушки, очевидно, понимали, чем мы занимались.

— Мы возьмем это все, — сказал Шейн и протянул стопку из нижнего белья одной из девушек.

Они то и дело поглядывали на нас, и я мечтала о том, чтобы поскорее сбежать отсюда.

— Надеюсь, вы сняли все на камеру, иначе никто не поверит, — с сарказмом произнес Шейн, смутив девушек.

— Простите?

Он немного наклонился.

— Посмотрите на нее снова или если хоть одно ваше слово выйдет за пределы этих стен, вы обе до конца жизни будете мыть туалеты в моем офисе. Бесплатно.

Девушка напряглась и стыдливо опустила глаза.

— Все ясно?

— Да, сэр. Хорошего вам дня. Вам тоже, мисс. Спасибо за покупки.

Мы вышли обратно к машине, я шлепнула Шейна по руке.

— Это было грубо.

— Никто не смеет обсуждать тебя за спиной, как какую-то…  Неважно. Впредь это касается каждого.

Мы приехали на пирс в Санта-Круз, где я тоже никогда не была, потому что здесь находилась стоянка для яхт. Что мне здесь делать? Удивительно, что живя столько лет в этом штате, я не видела ничего.

— Дай угадаю. У тебя есть яхта.

— Какая ты догадливая, — он усмехнулся и повел меня к причалу, — будь я романтиком то, завязал бы тебе глаза и сделал сюрприз.

— Но ты не романтик, — подытожила я.

— Не романтик.

Шейн улыбнулся, я обняла его руку, больше не боясь, что нас кто-то увидит.

— Привет, Ричард, все готово?

— Да, сэр.

На пирсе нас встретил милый старичок в панамке, он передал Шейну ключи и проводил нас до яхты. Шейн забрался первым и потянул мне руку.

— Приглашаю Вас на прогулку по Тихому океану, мисс Янг.

Я хихикнула и поднялась на палубу, но прежде чем это сделать, я обратила внимание на надпись на корпусе. Это было имя. Женское. В груди неприятно заныло.

— Она твоя?

— Яхта? Моя старушка. Давай поднимемся наверх, возможно, я ещё сойду за романтика.

— Кто такая Мартина?

Шейн удивленно посмотрел на меня, затем рассмеялся. Искренне, как будто впервые. Его смех заставлял крылья бабочек биться внутри меня.

— Что смешного?

— Ты ревнуешь? К яхте, Скарлетт? Ладно, иди сюда.

Мы добрались до носа яхты и Шейн притянул меня к себе.

— Мартина — самая главная женщина в моей жизни.

Я посмотрела на него, и моя челюсть интуитивно сжалась, Шейн снова рассмеялся.

— Мартина — моя мать, Скарлетт. Это имя — единственное, что от нее осталось.

Я виновато посмотрела на него.

— Извини, пожалуйста.

— Забудь об этом.

Он взял мою руку и коснулся губами внутренней части ладони. Так приятны были его прикосновения, что мурашки бежали даже по сердцу.

— Ты проголодалась?

— Если честно, очень.

— Отлично. Пойдем тогда.

Мы поднялись ещё выше, и я увидела накрытый на двоих небольшой столик. Там были закуски, фрукты, вино и букет гладиолусов в стеклянной вазе.

Я взглянула на Шейна. Должно быть, в моих глазах читалось удивление и еще по-детски наивное выражение лица, очевидно, выдавало мой щенячий восторг.