Сыщики с Нанкин-роуд - Сильвия Алиага

Эвелин были заполнены доверху, однако ничего подозрительного там не нашлось. Была обнаружена изящная шкатулка для драгоценностей, инкрустированная перламутром, которую Эмма сразу же захлопнула, чтобы избежать искушения. Попалась великолепная музыкальная шкатулка и грошовый роман с красавцем-вампиром на обложке: высокий и бледный, он довольно рискованно сжимал в объятиях некую даму с глубоким декольте. Из всего, что она увидела, именно в ней был заключен наибольший соблазн ее прихватить. Ей страшно захотелось показать эту книжку Элис, сопроводив данный жест комментарием, что этот бледный вампир, с ее точки зрения, сильно смахивает на Хуберта, а потом – посмотреть на ее реакцию.

– Если это еще одна коробка с сигарами, тогда я сдаюсь, честное слово, – раздался у нее за спиной голос Шаожаня.

Эмма обернулась. Парень вынул из шкафа еще один сверток, но на этот раз завернутый в женскую шаль. Эмма разогнулась и подошла. Несмотря на слова, глаза Шаожаня, внимательно изучавшие сверток, светились неподдельным интересом. Неужели они нашли то, что искали?

– Ну давай, открывай же, – поторопила Эмма.

Он послушно развернул шаль. И тут их взглядам предстала круглая металлическая коробка синего цвета, сантиметров сорока в диаметре, похожая на набор для рукоделия с нитками и иголками или на упаковку от швейцарского печенья. Шаожань осторожно снял крышку, и они увидели ее содержимое.

Внутри – великое множество самых разных предметов. Слишком много, чтобы успеть изучить каждый до возвращения хозяев номера с праздника в Большом казино. Ценность многих – неподписанной открытки с силуэтом острова Мон-Сен-Мишель, флакона духов с запахом лаванды и вербены – существовала исключительно в памяти их владелицы. Другие же просто кричали о своей значимости.

Рисунок углем с датой пятилетней давности и подписью Эвелин: взглянув на нее, Эмма узнала девичью фамилию Эвелин. С портрета на зрителя смотрело прекрасное улыбающееся лицо Клода Ожье – лицо совсем юное, почти мальчишеское.

– Маргарет нам рассказывала, что Клод и Эвелин знакомы с детства, – просветила она Шаожаня. – Что они вместе росли в Париже, в доме семейства Ожье. Их матери вроде бы были близкими подругами.

Шаожань молча кивнул, по-прежнему не сводя глаз с рисунка. И Эмма спросила себя, думает ли он о том же, о чем подумала она сама: от этого портрета, от того, как были переданы черты лица Клода, исходило ощущение чего-то большего, чем дружеское отношение. От рисунка веяло чем-то очень личным, глубоко интимным. Рука Эммы вновь опустилась внутрь коробки и вынула оттуда письмо. Хорошая бумага голубого цвета, красивый почерк. К несчастью, письмо было на французском, однако Эмма смогла все же разобрать подпись: «К. О.» – Клод Ожье, и еще два слова: «Карловы Вары».

По спине побежали мурашки. Вот оно, они нашли, что искали! Она протянула письмо Шаожаню.

– Можешь разобрать, о чем тут речь? – с надеждой спросила она. Она не раз становилась свидетелем того, как он общается с гостями по-французски.

Он кивнул, впиваясь в листок глазами, и взял письмо из рук Эммы. Он быстро пробегал по строчкам, а потом вдруг покраснел, причем гуще, чем в тот миг, когда посмотрел на брошенное на стуле нижнее белье Эвелин Спенсер. Когда он закончил читать и посмотрел вновь на Эмму, глаза его сверкали, лицо светилось отблесками триумфальной победы.

– Полагаю, что Клод Ожье и Эвелин Спенсер далеко не просто давние друзья.

Она хохотнула.

– Так и знала! Но что на это указывает?

Шаожань снова опустил глаза в текст, словно нуждался в том, чтобы что-то перечитать.

– В общем, он пишет, что любит ее, но быть вместе они не могут. Хотя, судя по всему, это уже случилось по крайней мере однажды ночью. – Шаожань нервно прочистил горло. – Клод в подробностях описывает, что он в тот момент чувствовал…

Эмма почувствовала, что и ее щеки покрываются румянцем. Но ведь она никогда не стеснялась говорить на подобные темы с другими парнями – с Виггинсом или Фредди, например! Виггинс, надо сказать, вообще обожал отпускать шуточки на тему близости. Однако с Шаожанем все выходило как-то иначе и обретало новые смыслы.

– А при чем тут Карловы Вары? – задала Эмма вопрос, приложив все свои усилия к тому, чтобы вспомнить, зачем они, собственно, сюда пришли.

– Это случилось как раз там, в Карловых Варах, – ответил Шаожань. – Он совершенно ясно дает это понять, когда пишет о той ночи, которую они провели вместе. «Это не должно повториться, – процитировал он. – То, что произошло между нами в Карловых Варах, там должно и остаться. Джейкоб – хороший человек, и ты сможешь быть счастлива с ним. Он не заслуживает нашего предательства. Если кто-нибудь узнает о том, что мы сделали, это станет крушением и для нас, и для наших семей. Эви, подруга моя, давай же вычеркнем это из нашей памяти!»

– Так ты думаешь, что Клод и Эвелин встречались в Карловых Варах за спиной мистера Спенсера? – спросила Эмма, придя в крайнее изумление. – Ведь Спенсеры были там в свой медовый месяц! Я просто поверить не могу, что Клод отправился туда вместе с ними. Похоже, что это пахнет скандалом.

Шаожань свернул письмо.

– Думаю, что это достаточно скандальная информация, чтобы Эвелин как следует испугалась, когда услыхала за ужином разглагольствования мистера Поула с упоминанием этого города…

– Настолько, чтобы переодеться в мужскую одежду, возможно одежду мужа, и подсунуть Поулу под дверь записку, в которой она предупреждает, что лучше бы ему держать рот на замке, – договорила за него Эмма, пораженная тем, как чудесно сходятся все концы. – А я-то думала, что это Джонатан, потому что фигура была невысокая и тонкая, но это описание так же хорошо подходит под саму Эвелин Спенсер.

Шаожань вперил в Эмму ошарашенный взгляд, импульсивно сжав ее руки.

– Кажется, ты права!

– Как думаешь, не стоит ли нам ей об этом сказать? – спросила Эмма. – Сообщить, что на ее тайну никто не покушается, что мистер Поул имел в виду совсем другое?

Шаожань вдруг стал серьезным, отпустил руки Эммы и отрицательно покачал головой.

– Не думаю, что это хорошая идея: может кончиться тем, что мы, сами того не желая, выдадим Хуберта. Будет лучше, если миссис Спенсер продолжит считать, что мистер Поул хочет разоблачить именно ее секрет. – Взгляд юноши рассеянно бродил по комнате, остановившись в конце концов на синих нарциссах. – Да, мне кажется, что так будет лучше всего, – заключил он.

– Наверное, так и есть, – согласилась Эмма, – кроме того…

Фраза ее повисла в воздухе. Дверь в номер люкс только что открылась, и послышались два несколько приглушенных расстоянием, голоса: мужской и женский. Шаожань и Эмма в ужасе посмотрели друг на друга и быстро поднялись с пола.

– Поверить не могу, что они вернулись, – жалобно зашептал Шаожань. – Подобные праздники всегда длятся дольше.

Он вмиг сложил все предметы в металлическую коробку, завернул ее трясущимися руками в шаль и возвратил на прежнее место в платяном шкафу. Эмма торопливо озиралась по сторонам: в комнате было только две двери – та, что вела в гостиную, где в этот момент, по-видимому, и находились супруги, и дверь в ванную комнату. Она схватила Шаожаня за руку и потянула его туда.

– Сюда, скорее! – прошептала она, втаскивая его в ванную и затворяя за собой дверь.

Как только они спрятались, распахнулась вторая дверь спальни. Смех Джейкоба Спенсера слышался теперь гораздо отчетливее. Эвелин тоже смеялась. Эмма в отчаянии закрыла глаза. Супруги Спенсер имели в своем распоряжении еще две комнаты, однако решили войти именно в эту.

– А ты не думаешь, что нам уже хватит? – поинтересовалась Эвелин по ту сторону двери. Слова ее прозвучали на фоне звука, который ни с чем не спутаешь: пробка вылетела из горлышка бутылки игристого вина.

– И что теперь? – прошептал Шаожань, нервно оглядывая тесное помещение.

Спрятаться было решительно негде. Если кто-то из супругов войдет – они пропали.

– Ты права, любовь моя, – отвечал Джейкоб, – я предпочту выпить тебя…

Эвелин засмеялась громче, и Эмма подумала, что поводом послужила абсурдность его замечания. Шаожань рядом с ней не сводил взгляда с окошка над роскошной ванной, как раз напротив двери.

– Ты что, думаешь?.. – зашептала Эмма.

– Всего-то второй этаж, – привел свой довод Шаожань, подходя к окошку. – И, если я не ошибаюсь, прямо под окном дерево… Точно! Иди-ка сюда, взгляни.

– Но я не собираюсь кидаться вниз со второго этажа, – попыталась защититься Эмма, скрестив на груди руки. – Есть там дерево или нет.

– Так ты предпочтешь остаться здесь, с ними? – нетерпеливо спросил ее Шаожань. За закрытой дверью раздавались звуки долгих, медленных поцелуев. – Рано или поздно, но кому-то из них обязательно понадобится туалет. У тебя есть на примете