Свиток 3. Великий шаман - Егор Дмитриевич Чекрыгин

всех кровью объединить. И их, и предков ихних, что уже за Кромкой обитают, в единое племя собрать. Оттого так и сильны они, что предков у них теперь несчетно.

— Да быть такого не может! — возмущенно воскликнул один из слушателей. — Где ж ты такое слышал?

— А вот где только и не слышал! Посидишь с мое у разных костров, и не такие вещи знать будешь… А только вам бы, ребятки, лучше про такое помалкивать. Слышал я, будто от одного только слова «ирокез» аиотееки в большое бешенство приходят, и того, кто его произнес, на месте убивают… Имейте это в виду!

…Потом я перевел разговор на песиголовцев, что проживают в соседнем с нами царстве, о ктулху и прочих морских чудовищах… Короче, припомнил все байки, что наши прибрежники друг дружке пересказывали. Так что к концу разговора они про ирокезов уже и не вспоминали.

Не вспоминали. Но и не забыли. Так что, думаю, слушок-то поползет, и кто знает, во что это все еще обернется!

По шее я, конечно, за долгую возню с котлом получил. Но чисто так, в рабочем порядке. Не уверен, что, останься я в лагере на глазах у начальства, огреб бы меньше оплеух. Они тут все пребывали в некотором волнении, я бы даже сказал, — были на взводе. А самым подходящим громоотводом наверняка оказался бы я.

Собственно работы больше особой не было. Воды я натаскал, дрова были. Распоряжений резать очередную овцекозу на обед мне никто не давал. За своими верблюдами оуоо ухаживали исключительно сами. Так что я постарался расположиться за палатками так, чтобы, не отсвечивая на глазах у начальства, в то же время иметь возможность подслушивать его беседы, делая вид, что починяю примус… в смысле свою уже изрядно пообтрепанную тапкопортянку.

…С обувью и впрямь была беда. Эти мои заслуженные тапки, полученные почти полтора года назад в дар от Мордуя, прошли уже немалый путь по горам, степям и лесам. Три слоя их подметок изрядно поистерлись и теперь свисали неопрятными клочьями, немало потоптав окровавленную землю полей сражений, бредя по морскому дну во время десантной операции и пробежав десятки километров во время диверсионных акций. Они успели поблистать во дворцах, потоптать земляные полы хижин бедняков и пройти испытание огнем походных костров… Эти тапкопортянки прожили длинную (для тапок) и вполне достойную жизнь. Их надежность и преданность хозяину вполне могли бы послужить примером для любой другой пары обуви всех эпох и народов… В ином времени они вполне уже заслужили бы теплое местечко где-то в глубине галошницы и, как старые верные псы у хозяйского очага, тихо дремали бы там, вспоминая былые подвиги и приключения, делясь с молодежью своим немалым опытом и лишь иногда заботливо одеваемые хозяином для покраски забора или иных дачных трудов. Чисто для того, чтобы тапки не чувствовали себя заброшенными, и из уважения к их чувству собственной значимости.

А потом, со временем, тапки нашли бы достойное место погребения где-нибудь в мусорном контейнере или на свалке. Но увы, суровый век, суровые нравы. В моем нынешнем мире каждый служит своему роду до полного иссекновения жизненных сил. А когда понимает, что его вклад в общее дело перестает перекрывать затраты на содержание, уходит умирать в одиночестве, чтобы не обременять соплеменников заботой о себе… Ибо таков его долг перед предками и перед потомками.

…Это я все к тому, что взять замену истершейся обуви было неоткуда, а продолжать носить старую, искусственно продлевая ей жизнь латанием протершихся дырок, было уже негуманно… По отношению к моим ногам, ясное дело.

…А все мое тупое чистоплюйство и брезгливость. Ведь вполне бы мог разжиться обувкой с ноги поверженных степняков. Но с какого-то хрена посчитал это недостойным и вот теперь должен мучиться со старой обувкой!.. Эх, был бы тут сейчас Лга’нхи, он бы легко завалил оленя, мы бы ободрали шкуру с его ног (там она самая крепкая), обработали соответствующим образом и справили бы мне обнову… Да. Где то сейчас мой названный брательник Лга’нхи? Отыскал ли он хотя бы нашу названную непутевую сестрицу и ее не меньшего болвана-мужа, а значит теперь уже и нашего близкого родственника?.. И как там Тишка? Дрис’тун? Щенки? Ребенок сестры Ласты, который теперь мне тоже близкая родня, хоть я до сих пор и путаюсь, каким словом должен его называть. Да и как там вообще ирокезы обходятся без своего шамана? Тем более что и все шаманские ученики слиняли из племени еще раньше меня.

Как-то вдруг резко взгрустнулось. Тут вообще быстро привыкаешь к людям, рядом с которыми живешь. Это там, в Москве можно чуть ли не всю жизнь прожить в одной квартире и толком не знать собственных соседей по лестничной клетке. А тут — вся твоя жизнь на виду, и все горести и радости делятся на всех… Особенно когда со всеми этими горестями, а иногда и с радостями соплеменники идут именно к тебе.

…Но стоп! Вот только уныния-то мне сейчас и не хватало. Уныние, как написано где-то в Библии (я ее толком не читал, к сожалению, хотя и собирался), это тяжкий грех. А когда живешь в таком подвешенном состоянии, как я сейчас, грешить опасно… Впрочем, христианский рай мне так и так не светит. А в нашем за уныние, наверное, только лишний раз морду набьют и отправят за загробными овцебыками загробное гавно собирать.

…Итак, о чем там шепчутся (будто они умеют шептаться) между собой наши оуоо? Обсуждают стратегию ведения презентации, в которой и мне отведена не последняя роль!

Судя по разговорам, на кону стоит честь их рода-семьи. Даже если остальные оуоо просто примут их предложение двигаться на север в поисках волшебной горы, стоящей посреди Великой Окраины, это будет что-то вроде первого удачного удара, нанесенного на охоте за коровкой. Сплошной респект и уважуха со стороны остальных родов-семей. Авторитет вырастает в разы, мана прет как на дрожжах, переходящий вымпел передовика-завоевателя навечно поселяется в родовом шатре Большого Босса.

…А вот если вдруг окажется, что никакой-такой Великой Окраины и Пупа Земли не существует…? Короче, мне бы лучше слинять отседова задолго до того, как аиотееки поймут, что я их дурачу. Потому что даже страшно представить, каким будет наказание за безграничный позор, обрушившийся на род Большого