Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

– Да, но ей занимается район. Меня отправили только опрашивать соседей, хотя я и сам все знаю. Нет там никакого маньяка. Девчонке этой четырнадцать, мать на учете, и уходит она не первый раз. Последний раз ее нашли в Туле, куда она сбежала с пятнадцатилетним «Ромео».

– Дай угадаю: ты обиваешь пороги в отделе, пытаешься завести знакомства с нужными людьми, подаешь рапорты и получаешь отписки?

– Догадливый малый. – Покосился на него Вилли. – Слишком, догадливый для своих лет. Правда, я писал всего пару раз. Шеф говорит не стоит мозолить глаза. Таких не любят.

– Он прав, Вилли, но ты не волнуйся. Ума не приложу как такое возможно, но ты станешь генералом.

– Ну да! – Усмехнулся Вилли, но все же осторожно спросил. – Тебе-то откуда знать?

– Просто я знаю будущее некоторых людей, и ты в их числе.

– И свое знаешь?

– Конечно.

– А брата?

– А вот с ним… черное пятно.

– Не переживай, Гарри, найдем мы твоего брата… – Вилли завел двигатель «Москвича» и выехал на Центральную улицу.

– Так к кому мы все-таки едем?

– Митрофанов Иван Матвеевич, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения…

– Какого?!

– Ну да. Товарищ еще при царе родился…

Игорю, жившему на третьем десятке двадцать первого века, такое представить было трудновато. Особенно если развернуть временную шкалу от 1911 года в обратную сторону, то получалось, что владелец «Вольво» годом своего рождения был ближе к Отечественной войне 1812 года, чем ко времени, в котором жил Игорь. От таких мыслей голова шла кругом.

– Ты хоть понимаешь, что это значит?

– Подставное лицо… Но ведь, это хорошо, Гарри. Значит, мы на верном пути. – Вилли улыбнулся и нажал кнопку магнитолы.

Игорь вздохнул и стал смотреть в окно на улицы родного города. Было пасмурно, дороги почти свободны – редкая картина для тучных нефтяных лет, на разбитых тротуарах среди прохожих мелькали знакомые лица – и старые и юные, давно позабытые. Умершие и воскресшие. О существовании некоторых он вспоминал только теперь, когда видел их вновь. Странное это ощущение – видеть, как прошлое на твоих глазах становится настоящим.

Когда-то, уже на втором десятилетии двадцать первого века он проезжал по этим дорогам на своей машине – возвращался из аэропорта и, увидев знакомый указатель, сам не понимая, почему свернул в город своего детства. Город, в котором его уже давно никто не ждал. Современный Видное лоснился от близости к Москве – плитка, архитектурная подсветка, новенькие церкви с припаркованными мерседесами, ухоженные парки с инсталляциями, фонтаны, новостройки и таунхаусы. Он стал походить на буржуазный пригород. Это тебе не прозябающие в нищете Ногинск или Орехово-Зуево. Но эти изменения беспощадно стирали город, который он знал. Конечно, глупо и эгоистично об этом жалеть. Ему всего лишь хотелось отыскать прошлое среди новых фасадов и незнакомых лиц, и прошлое угадывалось, чувствовалось, таилось где-то, но всякий раз ускользало, отступало вглубь. В леса за стадионом, где на пеньке еще сохранилась выцарапанная ножом надпись, в безлюдный угол парка, где за густыми зарослями в траве можно найти пару низких столбиков – все, что осталось от скамейки, на которой когда-то они пили пиво и делились планами на будущее.

Лишь однажды, из-за угла, ветер вдруг швырнул в лицо охапку осенних листьев, и зазвучали где-то за кустами детские крики, а солнечный луч упал на угол старой трехэтажки, и знакомое, но сильно постаревшее лицо прохожего прищурилось, глядя на него – и только тогда, город, будто слегка приобнял его. Приобнял и тут же отпустил, как родитель, у которого слишком много детей. В этот момент ему показалось, что можно успеть ухватить истончающееся прошлое, удержать на мгновение и поглядеть на свои пустые ладони. Мгновение ушло и вряд ли в будущем он коснется даже его. Места тоже уходят, как люди. Это уже не его город. Да только ведь и он совсем уже не тот он.

Из единственной дребезжащей колонки «Москвича», раздавалось:

Eins, Zwei, Polizei, Drei, Vier, Grenadier, Funf, Sechs, Alte Hex, Sieben, Acht, Gute Nacht!

В такт ритмичному музыкальному сопровождению считалочки дергалась голова Вилли, а на последнем куплете он начал еще и, совершенно не попадая в ноты подпевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Игорь косо смотрел на него и думал, что он еще совсем зеленый, хоть ростом и вымахал под метр девяносто. Особенно полагаться на него, конечно, не стоило, но у Вилли «Махоуни» все же было одно неоспоримое преимущество – Игорь видел его генералом, который отправил его сюда и поскольку версия его прошлого незначительно, но все же менялась, можно было предположить, что и будущее не так уж определенно. Если, конечно Игорь не сошел с ума, чего он вовсе не исключал, а то чего и похуже – не то, чтобы он боялся этого «похуже», просто старался не думать, чтобы не слишком отвлекаться от того, что придавало его странному существованию здесь хоть какой-то смысл.

Заметив косой взгляд Игоря, Вилли улыбнулся, приглушил громкость и стал хвастаться:

– Классная штука, да?

– Магнитола? Ну, раритет, – согласился Игорь.

– Две зарплаты на нее потратил. Ни у кого такой нет. Только на ночь приходится с собой забирать.

– Слушай, Вилли, у тебя есть какой-нибудь план?

– Конечно! – Сообщил Вилли с не внушающей доверия бодростью.

Они как раз сворачивали по кругу на Проспект Ленинского Комсомола.

– Если тачки там нет, поднимусь, проверю, может, соседей опрошу. Фотку ты же захватил? Ну, вот. Если тачку найдем – проверим аккуратно. По хорошему нужен ордер, но у нас есть показания свидетеля, – Вилли указал пальцем на Игоря. – Правда, я не уполномочен. Надо звонить в отдел, сам понимаешь.

– Закон о милиции читал? Ты имеешь право доступа, если есть признаки преступления.

– А признаки есть?

– Я увидел брата в машине. Бежал за ней, отстал, обнаружил уже во дворе. Обратился к прохожему за помощью, который по случайному совпадению оказался милиционером. Но вообще план говно, конечно.

– Так что ты предлагаешь, Коломбо?

Они как раз въезжали во двор между двух вытянутых панельных многоэтажек.

– Действовать по обстоятельствам. Это тот дом?

– Он самый, – кивнул Вилли на правую многоэтажку, сбросив скорость.

– Сюда бы они его точно не стали привозить. Слишком оживленно и много глаз.

Во дворе, несмотря на холодную погоду, действительно было не протолкнуться – пенсионеры на лавочках, собачники на газонах, орущие дети и мамаши с колясками.

– Соображаешь, шкет. Смотри-ка – она?

– Где? – Игорь привстал и увидел рыжую «Вольво», припаркованную у последнего подъезда.

– Она!

Вилли остановил машину, выключил двигатель.

– Сиди тут, я посмотрю, – сказал он Игорю.

– Погоди.

– Чего?

– Видишь, как стоит?

– Ну, встал как король, на блатной козе не объедешь.

– Значит, ушел ненадолго.

– Подождем?

– Возможно, он приведет нас в места поинтереснее.

– Соображаешь.

– Пасти на авто умеешь?

– У меня учитель есть хороший. Одновременно и прикрытие, будешь играть роль моего сына.

– То есть ты меня лет в девять заделал?

– Ладно, – поморщился Вилли, – тогда вредного, мелкого брательника.

– Встань-ка ты лучше туда, Вилли, перед выездом. Вон за пивным ларьком.

***

Минут через сорок, когда Игорь уже начал терять терпение, из ближайшего подъезда вышла крайне уверенного вида девица и направилась к «Вольво». Выглядела она не только уверенно, но видимо по меркам девяностых и весьма богато, учитывая, как завистливо оглядели ее мамаши с колясками. Игорю же ее прикид больше напомнил проституток в Текстильщиках из начала нулевых: высокие замшевые ботфорты, чулки в сеточку, мини-юбка, «вареная» джинсовка и огромный зачес золотистых – видимо крашеных волос. Фигура у нее, впрочем, была аппетитная, а лицо миловидное, как у Мадонны в лучшие годы.