Короли Керни - Навесса Аллен

Мой взгляд переместился в дальний угол комнаты, где я заметила в толпе полузнакомое лицо. Я нахмурилась, изо всех сил пытаясь вспомнить этого человека, и внезапно меня осенило. Это был тот самый парень, на которого Джейкоб смотрел в Магнолия Хиллз, тот самый, который прошел через вестибюль, пока мы ждали регистрации.

Должно быть, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что слегка повернулся на стуле, и его темные глаза встретились с моими через всю комнату. Я чуть не оступилась. В нем была напряженность, и несмотря на то, что выражение его лица было чертовски непроницаемым, его глаза сказали мне больше, чем нужно было знать. В своей жизни я встречала достаточно плохих мужчин и женщин, чтобы видеть признаки. Черт, я сама была убийцей, но, несмотря на то, каким дерьмом я была, в моих глазах все еще теплилась жизнь. У него были глаза мертвеца, ходячей оболочки, чья душа была разорвана в клочья давным-давно. Мой мозг сразу же распознал это. В ту секунду, когда я встретилась с ним взглядом, его душа начала шипеть на меня, чтобы я увеличила расстояние, между нами, и даже того факта, что мы находились в комнате, полной копов, с тридцатью футами, между нами, было недостаточно, чтобы заставить ее замолчать.

У меня всегда было выразительное лицо, и он, должно быть, прочитал на нем что-то из моих мыслей, потому что улыбнулся. Я отвела взгляд и сосредоточилась на том, чтобы переставлять одну ногу за другой. Это была та улыбка, которой ты одариваешь кого-то прямо перед тем, как убить.

Думаю, я знаю, кто подал на меня жалобу.

Мне не понравилось это совпадение. Джейкоб набросился на этого парня, как будто знал его, и теперь он был здесь, пытаясь обвинить «старушку» Джейкоба в нападении на фальшивого охранника. Сначала я подумала, что он мог бы быть врачом, но офицер Сандерс сказал, что жалобу подало руководство. Если он был менеджером, то не мог не знать, что охранник был фальшивым. Неужели я только что увидела вдохновителя всей операции?

Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что я права. Все сходилось. Кто еще, кроме руководства, мог ввести в Магнолию фальшивых охранников? У кого еще была власть скрывать то, что там происходило? Кто еще мог быть так зол на меня за то, что я сорвала их маленькую операцию с наркотиками, что у них был такой вид, будто они хотели меня убить?

Кэтрин заметила, что я отвлеклась. Она наклонилась ко мне, пока мы шли.

— Ты в порядке?

— Да, — сказала я.

Вокруг нас было слишком много пар ушей, и я не чувствовала себя в безопасности, рассказывая что-либо о своих подозрениях. Мы снова замолчали и последовали за полицейским к столу, прижатому вплотную к задней стене.

Офицер Сандерс поднялся со стула, стоявшего позади него. Это был высокий белый мужчина лет сорока пяти с песочно-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. У него было такое телосложение, которое хорошо подходило для его профессии: подтянутый, и мускулистый. Если бы кто-то попытался наброситься на него во время ареста, я не сомневалась, что он не смог бы втоптать их в землю.

Он оглядел меня, поморщившись, когда его взгляд упал на мою ногу, но, по крайней мере, ему удалось поприветствовать меня без всякой жалости в голосе.

— Офицер Сандерс, — сказал он, протягивая руку.

Я захромала вперед и вложила свою ладонь в его. Рукопожатие было крепким и профессиональным.

Он отпустил меня и повернулся к Кэтрин, и на его лице появилось какое-то смиренное, усталое выражение.

— Давайте покончим с этим, — сказал он, выводя нас из комнаты.

Когда мы уходили, я взглянула на парня из Магнолии. Он все еще смотрел на меня. Меня нелегко было напугать, но этот парень заставил мои гребаные кишки вскипеть.

С этого момента я смотрела прямо перед собой, следуя за офицером Сандерсом и Кэтрин обратно через кроличий сад, которым был полицейским участком. Мы втроем столпились вокруг маленького стола в комнате для допросов, и с этого момента Кэтрин доминировала. Оказалось, что в лифтах не было камер. В конце концов, все дело было бы основано на слухах. Это откровение на несколько минут повергло меня в ужас — что случилось бы с бабушкой, если бы меня осудили? — но мой страх вскоре испарился. На каждое обвинение, выдвинутое против меня, у Кэтрин находилось опровержение. Каждую цитату, которую Сандерс зачитывал вслух, Кэтрин опровергала с таким непоколебимым упорством, которое измотало бы даже самого фанатичного полицейского. Она никогда не повышала голоса. Она не грубила. Она просто сидела там, говоря спокойным, логичным тоном, который каким-то образом заставлял все дело против меня выглядеть абсолютно нелепым. Ближе к концу мне почти стало жаль Сандерса. Он не сделал ничего такого, что заслуживало бы того, чтобы его выставляли дураком; он просто пытался выполнять свою работу. Ему просто не повезло, что мое дело попало к нему на стол.

Я сидела там на протяжении всего этого и держала свой счастливый рот на замке. Сколько бы Лиам Ларсон ни платил Кэтрин, этого было недостаточно.

Как только она закончила уничтожать уголовное дело против меня — оказалось, охранник действительно хотел выдвинуть уголовные обвинения, — она подвинула мой телефон через стол и показала Сандерсу мою разгромленную квартиру. Он оживился, просматривая фотографии.

— Мы можем получить копии? — спросил он.

— Я отправлю их вам по электронной почте, — сказала Кэтрин.

Его пристальный взгляд поднялся к моему.

— Как долго вас не было?

— Пять часов, — ответила Кэтрин вместо меня.

Вот так и проходил весь допрос. Сандерс, благослови его Господь, продолжал адресовать все свои вопросы мне, либо потому, что таков был протокол, либо он надеялся, что я нарушу служебное положение и действительно открою рот. Я не была дурой. Кэтрин велела мне держать это на замке, и я держала его на замке.

— Разве это не интересно, — сказала она, — что в тот же день моя клиентка отправилась в Магнолию Хиллз с намерением разоблачить то, что, по ее мнению, является мошенничеством с рецептами, с одним из тамошних врачей, этот врач так и не вернулся с обеденного перерыва, на мою клиентку напал охранник в лифте, который ее никогда раньше не видел, а потом она возвращается домой и обнаруживает, что ее квартира разгромлена?

— Интересно — это не то слово, которое я бы использовал, — сказал Сандерс. — Мы разберемся с этим. — Он вернул мне мой телефон. —