Одержимый сводный брат - Ирина Ирсс

мозг не отключается, а напротив порождает слишком много мыслей и образов не того, кто передо мной находится. Нет, в моей голове по-прежнему один человек, даже если сейчас мысли сосредоточены только на мести.

— Спасибо ещё раз, — говорю чересчур взволнованным голос.

Потому что боюсь того, что может последовать дальше. Я будто знаю наперёд, что совсем не готова к этому. Особенно к последствиям. По крайней мере, пока не изгоню из мыслей другого человека. Но Дима вновь приятно шокирует меня. Он не напирает, просто улыбается, будто очень хорошо меня понимает.

— Мы вытащим тебя из этого места, — гладит он мою скулу костяшками пальцев, а затем ведёт их вниз к подбородку, приглушая голос: — Это я тебе обещаю.

И я верю. Безоговорочно. Так, что сразу же набираюсь мужества дать настоящий отпор Каймановым, чувствуя, что у меня есть поддержка. Тот самый спасательный круг, что мне бросят, если я заплыву слишком далеко и не смогу самостоятельно вернуться.

Я ещё долго сижу на кухне, попивая очередной горячий напиток. Провожаю Диму, договариваясь завтра встретиться в универе и возвращаюсь на стул, стоящий напротив окна. Вновь ни о чём не думаю, наслаждаясь этим затишьем перед бурей, будто бы набираясь сил. А когда ложусь спать, осознаю, что настолько взбудоражена предстоящим возвращением, что о сне можно на сегодня забыть. На часах уже второй час ночи, когда я собираю вещи и звоню Владиславу, чтобы он меня забрал. Всю дорогу смотрю в окно, не пытаясь узнать, как обстоят дела дома, чтобы лишний раз себя не накручивать. Не спрашиваю, искал ли кто меня, предпочитая узнать всё на месте. Но стоит въехать на территорию особняка, понимаю, почему меня ещё не схватился отчим. Его машины нет, а Владислав подтверждает, что за это время он и не приезжал. Что ещё более странно, так как теперь я теряюсь в догадках, зачем Егору понадобилось оплачивать мой номер. Возможно он просто ожидал, что задержусь в отеле подольше, раз меня не поджимают финансы, а я взяла и сбила его планы? Что ж, если так, то я только рада доставить ему немного разочарование. Особенно, когда поймёт, что сматываться я вообще не собираюсь.

Хотя будет нелегко. Это я понимаю, проходя мимо маминой комнаты. По привычке руки тянутся открыть дверь, чтобы просто заглянуть, как обычно, и убедиться, что с ней всё хорошо. Но я отдёргиваю себя, встряхиваю головой и, прикрыв на секунду веки, набираюсь терпения. Это только вопрос времени, скоро я верну её.

С ещё одной сложностью сталкиваюсь уже в своей комнате. Сбросив вещи на ближайший стул, решаю всё же поспать перед тяжелым днём, но сон никак не идёт. Я чувствую Егора. Всем естеством. Его присутствие в доме. Остро ощущаю расстояние между нами, и даже несколько стенок не спасают меня от тревожности. Смотрю постоянно на дверь, прислушиваюсь к шорохам. Всё жду, что он ворвётся в комнату и потребует объяснений. Устроит скандал или вообще огорошит ещё какой-либо новостью, что разрушит меня окончательно. В конечном итоге, поспать получается часа полтора, не больше. И то дремота, наполненная одними волнениями.

Когда утром вижу себя в зеркало, рождается единственное желание запереться в комнате и никогда никому не показываться в подобном виде. Но я и так прогуляла день, а мне сейчас нельзя зарабатывать плохие оценки, если в итоге придётся переводиться на бюджет. Я редко пользуюсь косметикой, но сегодня мне без неё никак. Немного затемняю глаза и выравниваю цвет кожи, а затем, когда смотрю на своё отражение, принимаю ещё одно решение.

Я никогда не выглядела, как замухрышка, однако и вольности себе не позволяла, но больше не собираюсь в очередной раз париться в джинсах, когда на термометре +26. Не то чтобы он запрещал, просто я пыталась всячески избежать внимание парней, а сегодня даже если что-то случится, молчать и прикрывать его точно не буду. Так что, вместо джинс надеваю джинсовые шорты и белую маечку, а поверх накидываю лёгкий чёрный пиджачок. В универ пройти не проблема, местные девушки ещё и не в таких откровенных нарядах приходили, чтобы хоть кто-то обратил на меня внимание.

Собираю сумку и тихонько приоткрываю дверь, выглядывая, есть ли кто в коридоре, и мысленно закатываю глаза от своей нелепости. Уж если решила быть храброй, значит нужно быть храброй во всём. Поэтому тут же шагаю из комнаты, запираю дверь и иду к лестнице, как внезапно:

— Нет, — слышу резкий голос за спиной, и тут же моё тело останавливается.

Само. Хотя я точно не планировала этого делать. Я дала себе обещание не видеть и не слышать Егора, а тут…

Бросаю на него взгляд. Дура. Ещё и зависаю, несколько секунд разглядывая его с головы до ног. Недовольства взгляду удаётся добавить не сразу. Да потому что нельзя быть таким совершенным. Особенно таким бессердечным парням, как Кайманов.

Его тело…

Черт, вселенная не может быть ко мне так жестока.

Я вижу, как стекают струйки воды по его идеальной, смуглой коже. Скользя по рельефным плечам, груди, торсу… Боги!

Он стоит лишь в одних спортивных штанах, которые, голову готова отдать на отсечение, надел наспех на абсолютно голое тело.

Вот попала же.

Черт меня дёрнул туда вообще глаза опустить, а теперь, хоть выколи их, не смогу избавиться от видений на целый день от того, что увидела.

Черт, черт, черт!

С силой зажмуриваюсь и пытаюсь быстро прийти в себе, а когда вновь открываю глаза, всячески заставляю себя больше не спускаться взглядом ниже подбородка. С трудом сглатываю, а сама ощущаю, как полыхает от неловкости лицо, которое должно сейчас выглядеть строго и непоколебимо. В точности как лицо Кайманова, с которого хоть статую лепи, насколько его черты острые и непроницаемые. Ему, похоже, вообще без разницы, куда я пялилась секунду назад. Он так интенсивно смотрит в мои глаза, что с землёй хочется сравняться, лишь бы не попадать под тяжесть его взгляда.

Он снова зол. Чертовски зол. Если даже не сказать, что в гневе, который так тщательно сдерживает, что может землетрясение произойти, если сорвётся. И очень запоздало до меня, наконец, доходит, про что именно было его «нет».

Самое время проверить свою смелость на прочность.

— Кажется, на этом самом месте, я должна пожелать тебе «доброго утра», — говорю максимально холодно и безразлично, что могу позволить себе с учетом того, насколько сильно сжато горло эмоциями, — но скажу лишь: иди к черту, Кайманов.

Если Егор и удивлён, то это не выражается ни в единой