Я тебя не отпускал (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— А чего нам боятся? Охотник ко мне приехал… Ружьё старенькое при нём. Бродим, постреливаем. Земля моя. Какие вопросы? А что стреляли в барина, так не с ружья ж. Известно кто стрелял. Да и хотят они землю мою теперь купить. Зачем им ссориться?

Логично. Но всё равно тревожно.

— Макс?

— Я останусь, уходите. А быковать начнут, так мы тоже вооружённые. Не может их много быть, кто-то с Армашем должен остаться. Прорвёмся.

Быстро наполняем термос кипятком и флягу. Оставляю Максу сигареты, забирая себе парочку из пачки. Забираем рюкзаки. Я перезаряжаю пистолет.

— Пойдём, вредитель.

Поникший Тихон не спорит.

— Куда вести то?

— На трассу, обратно. Там поймаем тачку и поедем в город.

— Не поймаем мы там никого, — бубнит он. — К тому же, там и будут искать. Где ещё искать? Не по лесам же за нами бегать? Куда нам деваться? На трассу и пойдём. Они же не знают, зачем мы здесь. Подумают — месть. Выстрелили и бежим. Или выстрелили и ещё раз попробуем, если не убили. Пасемся рядом с их дачей. Так?

Да… Он прав. С досадой замахиваюсь.

— Дать бы тебе леща!

Опасливо пятится.

— Наоборот надо сделать, Дэм. Пока на трассе ловить будут и повторного покушения ждать, мы карту срисуем. А уедем не с трассы, а через поселок. Они этот посёлок сейчас вдоль и поперек прочешут. А мы после придем…

— Ну да.

— Да, послушай! Я придумал! Колено — не мясо. Его дома не забинтуешь. Болт с расстояния ста метров должен кость ломать. И ранен он серьёзно. Тем более, что я болт в грязи измазал. Столбняк, заражение, всё такое…

— Ой, Тихий, — поражаюсь я. — Не туда у тебя мозги заточены!

Слишком варит у этого молчуна котелок. Надо его куда-то переориентировать. Иначе пиздец!

— А у нас в посёлке один врач, и тот бывший ветеринар! — упрямо продолжает убеждать меня. — Он не поможет. Только шину наложит. И отправит в Медвежьегорск.

— И?

— Людей же у них не взвод? На трассе нас ждать будут, Армаша без сопровождения в город тоже не отправят, так? Его же ищут.

— Допустим.

— Ну и Касим ещё здесь, ему тоже охрана нужна. В брата же стреляли. Он трус! Кому по лесам то за нами бегать? Некому. Собак нет у них. Давай карту срисуем? Чего бояться?

Есть логика. Но из принципа хочется не давать ему право голоса. Я возмущён его поступком.

— Дэм…

— М?

— А в Медвежьегорске одна больница. И один нормальный хирург, который такое оперирует. Мы для Златы искали после ранения. Если он забухал, то везут в Петрозаводск. А в Петрозаводске Касим власти уже не имеет.

Переглядываемся.

— Я тебя понял. И что хирург часто бухает?

— Ага… Накатит и вырубается. Только и держат, что другого нет.

В Медвежьегорске нас ждут мои люди.

— Как фамилия у хирурга, помнишь?

— Помню.

Скидываю всю информацию своим. Хирурга в Медвежьегорске до утра не будет. А в Петрозаводске пусть Армаша Волковские ФСБшники встречают. Колено — мучительная травма и страшная. Чуть-чуть затянул и ампутация, потому что кровообращение в ноге восстановить потом нельзя. Ампутация психологически страшнее смерти. Поедет, никуда не денется!

Выкурил-таки Ольховский Дагиева из надёжного укрытия.

— А выбираться как будем?

— До усадьбы нашей дойдем, через всё точки по карте. Там гараж. Отец мне квадроцикл дарил, вездеход. Сядем, да уедем. Не по трассе, по просеке, где линия идёт с столбами до самого Медвежьегорска, — показывает по карте.

— Вот скажи мне, Тихий. Ты же заранее это всё придумал, да? Слёту такое не сочинишь.

Вздыхает, отводя взгляд.

— Не всё. Думал, смогу убить. Остальное — да.

— Ну, а что сразу-то не рассказал план свой?

— Вы бы не согласились.

— Конечно бы не согласились. Понимаешь почему?

— Риск…

— Ещё почему?

— Чтобы я не стрелял.

— Да.

— Думаешь, мы не правы?

— Правы. Но и я прав.

— Когда команда работает несогласовано, кто-то мутит свои темы, риски растут, эффективность падает. И ты можешь быть крутым стратегом, но работать с тобой никто не будет. Потому что, работая в команде, не надо быть гениальным, нужно быть предсказуемым для других членов команды. Тогда каждый адекватно видит границу риска, до которой он может дойти. А если ты не предсказуем — остальные слепы. Могут переступить её и подставиться. Гениальным надо быть на этапе планирования, а не реализации.

— Извини меня.

— Месть стоит того, чтобы рисковать жизнями? Если мы не вернёмся, что будет со Златой, Варей, Марком? Нужна им будет твоя месть? Это только ударит по ним ещё сильнее. Злате будешь рассказывать сам о своих экзерсисах.

— Да ты что?! — испуганно. — Давай, не скажем?

— Она тоже в команде. Так что без вариантов.

Это сильно его отрезвит, надеюсь. Злата свирепа в вопросах безопасности.

Мы долго ещё обсуждаем произошедшее. Но деваться теперь некуда, и приходится следовать плану Тихого. Объективно он теперь разумнее.

Земля Ольховских отличатся от земли Петрика. Здесь каменисто. А связи нет совсем.

— Это порода? — поднимаю шершавый камень с острыми краями.

— Да. Но в ней золота крохи. Добывать дороже, чем потом продашь. А вот здесь…

Уводит меня под очередной холм. Там срез почвы, словно был обвал.

Тихон взбирается по камням.

— Полтора метра вглубь — богатая жила.

Присаживаюсь, пытаюсь запустить GPS.

— Связи нет.

— Здесь фонит, дед говорил. Мы вот здесь сейчас примерно, — тыкает на увеличенную карту.

Отмечаю точку и делаю несколько фотографий этого среза с разных ракурсов. Точные координаты не поставить.

К ночи выходим на посёлок. Крошечный совсем. Три улочки. В окошках тусклый свет.

— Там, — показывает вдаль. — Огни горят на холме. Дача Дагиевых. Мы по петле обошли. А там наш дом…

На другом краю посёлка на фоне тёмного неба видно крышу двухэтажного дома.

В сторожке свет. Мы не заходим к сторожу. Тихий тащит ночевать меня к каким-то Ушаковым.

— Это тётя Нина, вдова. Дагиевы у нее сына убили. Она их ненавидит, не сдаст.

Домик старый, убитый… Встречает она нас как родных. Быстро зашторивает окна, накрывает на стол, всё вытаскивая из закромов. Причитает по Злате.

Это совсем другой мир. Я в таком не был никогда. Моя жизнь всегда была в достатке. А тут всё такое… Не прошлый век, позапрошлый!

Тётушка рассказывает нам все сплетни по посёлку. Всё шумят о том, что на земле Петрика золото нашли. Полдня искали нас, перепугали весь посёлок.

Люди надеются на то, что жизнь опять закипит. С исчезновением Ольховских посёлок умирает. Кто мог — уехал. Остались пенсионеры, да прислуга новым баринам — Дагиевым. Даже магазина не стало, на выходных приезжает машина с товарами и всё. Школы тоже нет.

Незаметно оставляю ей денег в углу, рядом с иконами. Для меня это копейки, для неё целое состояние. Сетует, что при Ольховских жилось несравнимо лучше.

Будит нас часа через четыре, ещё до рассвета.

— По усадьбе рыскают! — разливает нам чай. — Опять приехали! Сторожа разбудили. Только умотали в сторону города.

Завтракаем оладьями. Благодарим за приют и уходим. Окна в сторожке не горят. Тихон кормит узнавшую его старую собаку на цепи оладьями, завёрнутыми нам с собой.

— Тихо… Тс… — шепчет он ей. — Свои.

Двери выломаны. Мы заходим внутрь.

— На минуту… — словно извиняясь просит он. — Всём равно уже они уехали.

Свет не включаем. Бродим в потёмках. В комнате Златы — сшитые куколки на кровати.

— Мама ей шила. Остальные все отдали. Эти оставили.

С тяжёлым сердцем запихиваю их в рюкзак. Для Вари от бабушки будет.

И даже немного сожалею, что выстрелил Тихий не в голову. Забираю детские фотки, из рамочек со стены.

— Поехали?

Пора возвращаться в реальность. Утром у нас аукцион в Медвежьегорске. Где Петрика будет представлять доверенное, оно же подставное лицо — человек Волкова.

Набираю Вахтанга.

— Рыбка то наша клюнула?