Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод

В среду меня вдруг отловил в коридоре Коля Локтев:

— Здорово, Василь! Зайди-ка ко мне, дело есть.

Похоже, что поймал он меня не случайно, а целенаправленно. Ну, посмотрим…

Зашли.

— Водки на сей раз не будем, а чаю, если хочешь, соорудим.

— Хочу, — не отказался я.

— Присаживайся!

И он включил электрочайник.

— Слушай, я вот чего хотел поговорить… Пошла молва, что ты на днях этого придурка Жорку в сортире отмудохал? В выходные вроде бы?

— Не в выходные, а в понедельник. И не в сортире, а в умывальнике. А в остальном все верно. И откуда молва?

— Ну! Плохой бы я был администратор, если б таких вещей не знал. А откуда — это уж мое дело.

— Согласен.

— Ага… Ну, чай готов, извольте кушать!

И мы попили чаю с печеньем-вареньем, по ходу чаепития обсуждая понедельничное происшествие. Я все рассказал ровно как было.

— Верю, — задумчиво молвил Николай, пригубляя из кружки напиток, больше похожий на чифирь, нежели на нормальный чай. — Жорка — тухлый пацан, давно это вижу… Но чтобы так по-гнилому⁈ Сзади?.. Даже от него не ожидал.

Я пожал плечами:

— Что было, то было. Я не знаю как, но если бы увидеть характер травм: кровоподтеки на ягодицах и задней стороне бедер… Вопрос — как? Штаны с него, что ли, снимать силком?.. Это поди-ка, самим противно будет.

Коля отмахнулся:

— Нет, конечно. Это все фигня. Мы по-другому сделаем. Вот что! Ты посиди тут, я сейчас.

— Ты меня все-таки введи в курс.

И Локтев ввел в курс. План был таков: он сейчас идет к Жоре, приглашает его к себе. Предлог выдумать — как два пальца того самого. Заводит в комнату… ну и тут вдвоем мы с ним разбираемся.

— Психологически! — особо подчеркнул Николай. — Чисто психологически. Без всяких физических повреждений.

— А сможем?

— Запросто! — уверенно молвил этажный босс. — Расколется до жопы, бздливый мальчонка… Нет, ну не ожидал я, что такое чмо!

Он хлебнул чифиря и встал.

— Все, жди. Хочешь, чаю еще налей. Варенье, печенье — бери от души!

— Спасибо.

Коля ушел, заперев меня. Я чайку попил не без удовольствия и деликатесами попотчевался. В меру, конечно, воспитанно. Минут через десять послышались сдвоенные шаги.

— Да, — разобрал я голос Николая, — счет-фактуру найдешь свою, а то я без тебя не разберу…

Я мысленно усмехнулся: ну вот и предлог!

Ключ скрежетнул в замке, дверь распахнулась, вошел улыбающийся Жора…

И улыбка его померкла, как дневной свет, когда на Солнце набегает туча.

Он оцепенел, но тут же влетел вперед, ибо Николай увесисто поддал ему коленом под зад. И захлопнул за собой дверь.

— А теперь поговорим, — спокойно сказал он.

Жора затекал молочной бледностью и молчал, стараясь не глядеть на меня. Взгляд судорожно рыскал без всякой системы.

— Ну проходи, садись, — сказал Коля. — Чаю, правда, не предлагаю. Не заслужил. Что, правда, что ты на него, — кивок в мою сторону, — сзади напал, как карась последний?.. Да нет, он не стуканул, не такое говно, как ты. Я сам тут все знаю. Ну?

Жора молчал, бледный и несчастный. Молчание было красноречивее всяких слов.

— Выходит, так, — Николай вздохнул. — Ну что, снимай штаны, покажешь свою жопу отрихтованную. Давай!

— Да ты че, Коль… — выползли бледные, мятые, дряблые слова. — Ладно тебе… Ты че, серьезно?

— Нет, — вкрадчиво проговорил Коля. — Нет, блин, шутки шучу, как Райкин. Или Хазанов… Делать-то мне больше не хрен… Ну, чего окоченел, как тополь на Плющихе? Снимай, сказал же.

Последнюю фразу Локтев произнес с ужасающим спокойствием.

— Да ты чо…

— А то! — вдруг рявкнул Коля так, что бледный гость вздрогнул. — А то, что и в башку не могло такое прийти! Что на нашем курсе такая гнида завелась! Сзади напал? Со спины? Как предатель последний?

— Чего — напал? Я не напал…

— Потому что не успел, — холодно усмехнулся Николай. — Да, конечно! Это аргумент.

Жора потупился.

Бывший морпех смотрел на него, сжав зубы.

— Гнида, — убийственно проронил он, — вот гнида, а?..

И вдруг почти без замаха, но с лютой силой влепил подонку затрещину. Подзатыльник. Позабыв о своем наказе не бить. Впрочем, физических повреждений в данном случае не было. Только встряска мозгов. Жору мотануло, он схватился за спинку стула.

Отступив, Николай взял кухонную тряпку, брезгливо вытер руки.

— Потом вымою, — процедил он. — Как к помойке прикоснулся… Садись, тухлятина! На, пиши.

На свет явились лист бумаги и ручка.

— Чего писать?.. — несчастно прошелестел «тухлятина».

— Ну чего! Так и пиши: я, такой-то, стал говном такого-то числа. С этих пор состою в должности говна. Воняю. Прошу перевести меня на должность подзалупной перхоти… Нормально излагаю?

— Коль! — «говно» обрело тон оскорбленного достоинства. — Ну ладно! Об меня что, теперь ноги можно вытирать⁈

— Я бы тобой и жопу не вытер, — неожиданно спокойно ответил Локтев. — Но нет, конечно. Не хрен тебе писать. Я сам напишу. И Серега Дегтярев. И Володя Данилин.

Жора вздрогнул, услыхав эти имена и фамилии. Видимо, они много значили в общаге.

— Чего… напишете?

— Акт, — невозмутимо разъяснил Николай. — Такого-то числа мы, комиссия совета общежития, застала такую-то перхоть, то есть тебя, в состоянии алкогольного опьянения… ну и так далее, чтобы хватило на выселение из общаги. А может, и на отчисление. Подписи, дата. Кондратьич подтвердит. Легко! Ты знаешь.

Кондратьич — комендант общежития.

Жора мученически смотрел на заместителя старосты, совершая глотательные движения. Коля вроде бы чуть смягчился:

— Ну, дату пока ставить не будем. И ход не дадим. Но акт этот сделаем. И будет он лежать у меня. До первого твоего косяка. Чуть что — прощайся с общагой, а может, и с институтом. Понял? Живешь тут, дышишь этим воздухом потому, что я пока тебе разрешаю. Понял?

— Ну…

— Без «ну»!

— Понял, понял…

— Вот так. Живи как тень, ходи по стенке. К Любке Королевой на десять метров не приближайся. Увижу — акт. Где-нибудь борзанешь — акт. Ко мне не подходи, видеть тебя не хочу. Старайся на глаза не попадаться. Вопросы?

Жора невнятно буркнул.

— Пошел! — Коля распахнул дверь и через пять секунд закрыл за сутуло вышедшим Жорой.

— Сурово, — оценил я.

Николай махнул рукой:

— Аж выпить захотелось… Да нет, не буду, не буду. Нет, ты понимаешь, что меня задело-то? Что такой гад ползучий! Гниль такая. Сзади нападать, бить… ну это же хуже нет, это какой падалью надо быть⁈ А главное, не думал я, что до такого можно дойти!..

Короче говоря, Николай Локтев испытал разочарование в роде человеческом. В лице, правда, отдельных его представителей… Я постарался развеять в нем этот внезапный скепсис, говоря, что на Жоре этом свет клином не сошелся, что на планете нашей куда больше нормальных хороших людей…

— Да я понимаю, — покривился Коля. — Но ведь ложка дегтя в бочке меда… А хотя и вправду хватит об этом! Так ведь белый свет с овчинку покажется.

И мы переключились на нейтральные темы. Поболтали о том, о сем, угомонились вроде бы… Когда речь зашла о футболе, и Николай увлекся, я понял, что пора прощаться. И распрощался.

В 407-й я застал всех, кроме Витьки.

— Где?.. — кратко спросил я, кивнув на его кровать.

— Сказал, по делам… — хмуро обронил Роман, находящийся в единоборстве с учебником химии, — скоро, говорит, буду… Слушай, Вась! Никак не въеду я здесь в одну тему, не подскажешь мне? Смотри, вот тут вроде бы и несложно, да что-то не осилю…

— Давай, посмотрим… — согласился я. Тут к нам подсел Толик, и в три головы мы без большого труда расщелкали суть темы.

— Ну вот, — с восторгом протянул Роман, — вот же он, коллективный разум!.. Я всегда за мозговой штурм! Самый эффективный метод…

— Только когда есть мозги, — вставил свое и Толян.

— А у нас что, нет⁈

— А я разве что говорю? У нас-то именно и есть…

Тут Роман, будучи дежурным, пошел готовить ужин, и явился Витек. Озабоченный. Но и заведенный такой, азартный, что ли. Я смекнул, что ему требуется поговорить, и вмиг выдумал повод: