Семеро с планеты Коламба - Вадим Чирков

— Он уже не играет. Он пожилой.

— Южная Америка под нами, — доложил Щипан.

Питя прильнул к оболочке отсека.

— Дружище Пеле! — крикнул он. — Привет тебе от жителей далекой планеты Коламба! Мы о тебе тоже знаем — благодаря Славику! Очень жаль, что не увидим твоей игры, — нам бы это пригодилось! Знаешь что, Пеле? Мы, пожалуй, назовем первую футбольную команду твоим именем. Ты не возражаешь?

— Тихий океан, — донесся до отсека голос Пигоря. — Я немного снижусь, командир?

Славика и Питю приподняло и прижало к «потолку».

Диск наклонился, и Славик увидел внизу голубой туман с перламутровыми разводами облачности. Тихий океан. Глядя на него, не верилось, что где-то есть материки с городами и лесами, с золотыми полями пшеницы. Думалось, все-все на планете — голубая вода, вся планета — голубой шар, летящий во Вселенной…

Остров Пасхи показался Славику кусочком пробки, плавающим в воде. Потом он увидел какую-то линию, разделяющую остров, и подумал, что, может быть, это первое его открытие, которое можно сделать только с высоты.

Еще Славику на миг почудилось, что на космическом корабле, только не на коламбском, а нашем, советском, он подлетает к незнакомой планете…

Пигорь сначала решил облететь остров по кругу. Вернее, по снижающейся спирали.

Белый прибой окаймлял остров Пасхи. Остров становился все больше и больше. Стали видны две горы — видимо, это и есть вулканы Рано-Рараку и Рано-Као. Они все ближе и ближе…

Вдруг Славик услышал в корабле чужие голоса. Говорили, понял он, по-английски. И тут же увидел, как недалеко от прямой полосы, пересекающей остров, возник белый клуб дыма и что-то понеслось навстречу кораблю.

Славик испугался.

— Пигорь, отворачивай, отвора…

Корабль бросило влево, но в этот же момент он словно на что-то наткнулся, раздался грохот, корабль швырнуло так, что Славик ударился об оболочку головой и потерял сознание.

Очнулся он оттого, что кто-то тормошил его, дергал то за нос, то за ухо. Славик открыл глаза и увидел Питю.

— Вставай! — кричал тот. — Кричал — а Славику казалось, что он говорит шепотом. — Вставай, нас заклинило!

Славик пошевелился. Его самого заклинило — втиснуло в пространство между обшивкой корабля и оболочкой отсека, а сверху лежала подушка.

— Тебе надо выбраться отсюда, — кричал ему на ухо Питя, — и посмотреть, нельзя ли нам помочь! Мы попали в каменную расщелину!

Славик с трудом сел. Через минуту оказался на четвереньках. Прозрачный верх уже частично разошелся, Славик высунул голову, и ветерок острова Пасхи освежил его лицо.

— Сможешь вылезти? — Питя сзади дергал его за рубашку. — Больше не открывается.

— Подожди чуть-чуть, — ответил Славик, держась за края отсека, — я сейчас. Питя, а почему так темно?

Он осмотрелся. Вокруг чернели громадные камни. Пигорь удержал-таки корабль, не дал ему разбиться на земле. Но, садясь, после того удара, диск попал между двух камней и застрял.

Славик жадно, как боксер в перерыве между раундами, вдыхал свежий воздух и все больше приходил в себя. И наконец набрался сил, чтобы вылезти, но, сделав два-три шага, снова без сил сел на камень. Болели голова, плечо, колено…

НОЧЬ НА ОСТРОВЕ ПАСХИ

Болели голова, плечо, колено, но главное — плохо видели глаза. Должно быть, он сильно стукнулся головой. Славик знал, что сейчас утро, но почему вокруг так темно? Неужели он так долго был без сознания? Он даже потряс головой, чтобы прийти в себя, но светлее не стало. Наоборот, темноты прибавилось.

Славик испугался.

— Ребята! — позвал он.

Из люка один за другим спрыгивали космонавты. Щипан подоспел первым.

— Руки, ноги целы? Головой сильно ушибся?

— Не знаю. Я почему-то плохо вижу. Темно в глазах. Так темно, будто ночь наступает. А на часах — смотри — всего девять пятнадцать… Утра, — уточнил он.

— Почему утра? Вечера! — поправил Щипан.

— Как вечера?! Ты что, Щипан! Мы вылетели в шесть, летели три часа, сейчас начинается день…

— Заканчивается, — снова поправил Щипан. — Здесь заканчивается — и не сегодняшний, а вчерашний день.

Славик подумал, что Щипан тоже стукнулся головой, и может, посильнее, чем он. Если у него самого только темно в глазах, то Щипан, бедняга перепутал дни.

Подошел озабоченный Садим.

— Что с тобой? Нам нужна твоя помощь.

— Щипан говорит, что сейчас вечер.

— Конечно, вечер, — подтвердил Садим, — мы обогнули половину земного шара за три часа, и завтрашний день сюда еще не дошел. Здесь пока еще 23 августа.

— Ага, — сказал Славик, хотя ничего не понял. — Значит, мы совершили путешествие во времени? — Эта фраза была вычитана им из какого-то фантастического рассказа.

— Пожалуй, так, — согласился Садим. — Ты можешь встать?

— Могу. Сейчас могу. — Страх, что с ним случилось что-то нехорошее, прошел, и Славик легко встал. Подошел к кораблю. — Что нужно делать?

Грипа, стоявший рядом с диском, стал объяснять:

— Не так уж страшно, как я думал вначале. Правда, мы не успели проверить всего. Корабль застрял, но не разбился. Чтобы его вытащить, необходимы рычаг и твоя сила. Нужно поискать крепкую палку.

— Сейчас?

Грипа глянул на нагромождения черных камней вокруг. Океан был близко, даже сюда доносился шум вечернего прибоя — глухие, но все более слышные удары.

— Едва ли. Это опасно. Отложим поиски до утра.

— Будем ночевать здесь?

— Придется. У нас есть пословица: «Цветок мысли раскрывается поутру».

— А у нас говорят: «Утро вечера мудренее».

Ночь спустилась на остров Пасхи в какие-нибудь полчаса. Везде теперь было темно, куда ни глянь. Только небо было прозрачно до звезд. Океан бился в берег острова, бухал и бухал волной с упорством каменотеса, по-видимому, веря, что когда-нибудь одолеет его…

Восемь человек кружком сидели на плоском, теплом еще камне возле наклонно стоящего диска. Их освещал небольшой, круглый, матово светящийся шар, что лежал в середине круга. Гости острова Пасхи ужинали. Славик ел свои бутерброды, один с маслом, два других с сухой колбасой, привезенной из города. Бабушка не забыла положить в кулек пару помидоров, огурец и щепотку соли в бумажке. Космонавты открыли какие-то консервы.

Это был самый короткий день в жизни Славика — он длился всего три часа. Его подняли в полшестого утра, на дворе было прохладно, огород брызгался росой, кричали петухи… Часовая стрелка сделала всего три круга — и вот уже ночь.

Кроме шума океанского прибоя, слышен был стрекот сверчков, в камнях что-то шуршало и скрипело, осыпало каменную мелочь, верещал неизвестный зверек. Зигзагами беззвучно пролетали летучие мыши, ныряли к свету фонаря, но тут же взмывали и исчезали.

— Славик, расскажи нам, как ты хотел добраться до острова Пасхи, пока не познакомился с нами, — попросил Щипан, один справившийся с целой банкой консервов.

— Это не я придумал, а мой друг Димка. Мы тогда во втором классе учились. Он где-то прочитал про остров и предложил отправиться туда вместе. Сначала мы хотели поплыть на резиновой шлюпке, но подумали, что ее может проколоть рыба-меч или акула прокусить. Тогда мы решили сделать плот, но после передумали — ведь у нас не было карты течений. Как-то увидели на берегу озера, недалеко от нашего города, — там все купаются, — катер. Старый катер. Это было как раз то, что нам нужно. Только надо было его починить. Ну и тогда мы с Димкой начали набирать команду…

Голос рассказчика погрустнел.

— Нас уже четверо набралось: я, Димка, Сева и Мишка. Димка — капитан, я — старший помощник, Сева — штурман: у него компас был, и он начал карты изучать, а Мишка — моторист: у него отец шофер. Нужен был еще пятый — рулевой. Мы предложили Борьке и сказали, чтобы он хранил тайну…

Голос Славика стал еще грустнее.

— А он тайну выдал. Мы в школу приходим, а над нами все смеются: пасхальны, мол! Туры Хейердалы! Чичестеры! На старом катере хотят два океана пересечь! Да вы еще в Черном море утонете! Только спустите катер на воду — и буль-буль. Даже прыгали от смеха…

— Ну а вы? — спросил Питя.

Славик вздохнул.

— Мишка тоже скоро стал над нами смеяться. Сами, говорит, командиры, а я так у них только моторист. Дудки! Сева сказал, что он летом поедет с родителями на Рижское взморье. Остались только мы с Димкой… А вдвоем разве доплывешь до острова Пасхи! Нужно ведь и за мотором следить, и за штурвалом стоять, и курс прокладывать, и обед готовить… А если шторм? А если течь? Катер-то старый…

— Понятно, — сказал Пигорь, — мы бы тоже вдвоем не полетели. У нас почти так же было, только никто не проболтался.

— И никто не смеялся, — добавил Молек, выразительно посмотрев на Питю.

— Я сдерживался, — проронил тот.

— Вот что, — по-командирски решительно вошел в разговор Грипа, — кто нас сбил? Пигорь, ты внимательнее всех следил за островом — что ты заметил?