Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора - Игорь Алимов

А вот Федя Сумкин ответил хотя бы частично.

— Нет, старик, — услышал Чижиков в мобильнике его жизнерадостный голос. — Ты уж извини, но — нет. Это не Гумилев.

— Да почему же? — Коте не хотелось так просто расставаться со столь подходящей гипотезой. — «Гу ми» — типичный Гумилев получается. В транскрипции.

Я, конечно, никак не хочу подрезать крылья вскипевшему в твоем организме процессу познания и даже просветления, — ехидно заявил Сумкин, — однако же позволь заметить, старик, что китайцы пишут иероглифами, а иероглифы имеют свои чтения…

— А я про что? «Гу ми»!

— Видишь ли, старик… — Федор кашлянул. — Скажем так, у китайцев есть уйма иероглифов, которые читаются удивительно малым количеством слогов. Иными словами, одним и тем же слогом «чжан» может читаться большое количество разных иероглифов, в том числе одна из самых распространенных фамилий. Только не спрашивай меня, как китайцы друг друга понимают и все такое — не надрывайся, не стремись сразу вывихнуть мозг. Нельзя пытаться усвоить так много нового за один раз, старик, я искренне опасаюсь за твой рассудок…

— Да кончай уже издеваться!

— Да когда я издевался-то?! О тебе же забочусь. Ну ладно, ладно. Так вот, то, что тебе кажется столь обманчиво знакомым, а именно «гу ми», на фотографии, которую ты мне показал, и в общепринятой китайской транскрипции фамилии великого русского поэта Гумилева, — записано иероглифами, которые читаются одинаково, но пишутся по-разному. Соответственно, и значения у них разные. Улавливаешь, старик?

— Ну…

— Вот и ну. На твоей фотографии «гу ми» — «древняя тайна», а Гумилев транскрибируется на китайский как «Гумиляофу». Даже если мы выбросим к чертям собачьим последние два иероглифа, то из первых двух с надписью на фотографии совпадает только один — «гу», а второй, тот что «ми», означает никакую не тайну, но самый обычный «рис». Тот рис, который едят, понимаешь? Хлеб китайского народа.

— То есть… это не Гумилев?

— Нет, старик. Извини, если расстроил. Ты, кстати, в Китай еще не передумал лететь? А то я запросто могу вместо тебя метнуться…

«И отчего я его терплю, Сумкина этого?» — отрешенно подумал Чижиков, нажимая кнопку отбоя. Он выключил компьютер, сунул дракона в карман, потом набрал на мобильнике другой номер и договорился о встрече по поводу кошачьих документов, после чего покинул квартиру.

И первый, с кем он нос к носу столкнулся, миновав лестничный пролет и завернув на следующий, был Сергей.

Это был день странных встреч на лестнице.

Первым оказался Сергей.

Когда Котя столкнулся с ним на лестнице, то даже и не удивился, а просто быстро сделал шаг в сторону и прошмыгнул, даже пробежал по ступенькам мимо, не слушая «подождите! я вам звонил! нам надо поговорить! да подождите же!»

Оставив Сергея позади, Чижиков поспешно устремился вниз, но на следующей площадке опять столкнулся с ним нос к носу и, признаться, несколько опешил. На сей раз Сергей был готов лучше и сполна воспользовался секундным Котиным замешательством: ухватил за рукав, довольно цепко ухватил, попытался заглянуть в глаза, но Чижиков с возгласом «да отцепись ты!» рывком освободился, отпихнул Сергея с пути и помчался по лестнице со всех ног.

«Чертовщина какая-то…» — пронеслось в голове, и не успел Котя осознать, что именно это определение употребил и его дед в отношении дракона, как вновь оказался с настырным Сергеем лицом к лицу. Котя распахнул дверь подъезда и буквально налетел на него: Сергей мгновенно схватил Чижикова за плечи — крепко схватил, Котя через куртку почувствовал неожиданную силу его пальцев — притянул к себе и пристально взглянул в глаза. «Да откуда ты тут взялся! — воскликнул Котя, тщетно пытаясь отцепить от себя Сергея. — Пошел вон, в самом-то деле!» — после чего сильно толкнул Сергея в грудь. Сергей же, лицо которого исказила гримаса, как раз в этот момент разжал железные пальцы и толчок отбросил его от Чижикова на пару метров. Он уронил черные очки, замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, но все же приземлился на хилый заплеванный газончик, тянувшийся вдоль тротуара — приземлился неловко, на задницу, скривился и прошипел грязное ругательство.

Чижиков решил не отступать: он не мог постичь, как Сергею удается снова и снова появляться на его пути, но в сущности, в тот момент Коте на это было плевать — Чижиков хотел от Сергея раз и навсегда избавиться, а потому, сжав кулаки, медленно пошел на него. Холодная злость овладела Котей. Словно почувствовав это, Сергей поспешно подобрал очки, вскочил, водрузил их на нос и скоро пошел, прихрамывая, прочь, на ходу ругаясь, оглядываясь и одновременно пытаясь отряхнуть штаны. Котя остановился. «И чтобы я тебя больше не видел и не слышал, Сереженька!» — крикнул он вслед беглецу, постепенно успокаиваясь. «Я тебя предупреждал! — уже отойдя на приличное расстояние, крикнул в ответ Сергей. — Я предупреждал, а ты не стал слушать! Теперь ты сам виноват!» «Пошел, пошел отсюда!» — заорал в ответ Котя, пугая редких прохожих.

Минут пятнадцать спустя, направляясь к остановке автобуса, Чижиков понял, что если бы Сергей вовремя не сбежал, то он, Котя, вполне мог бы дать ему в морду — руки просто чесались — и мысленно себя за это пожурил, но в глубине души был доволен. Котя чувствовал, что поступил правильно. И если бы пришлось таки ударить настырного приставалу — вряд ли стал бы раскаиваться искренне. Насилия Чижиков не любил, но занятия с мастером Чэнем привили некоторый автоматизм в реакции и движениях. Кроме того, теперь Сергей не нравился Коте еще больше.

Еще бы: мало того, что этот человек был неприятен в общении — так он еще странным образом умел появляться в нужном месте, а стены и закрытые двери при этом не составляли для него препятствия. Чижиков вспомнил свою вторую встречу с Сергеем — когда он, будучи выгнан прочь, тем не менее тут же снова объявился в кухне, откуда его выкинул Дюша Громов. Каким, спрашивается, способом Сергей снова туда попал? И сейчас — как он, которого Котя два раза оставлял позади себя на лестнице, тем не менее умудрился все равно оказаться внизу первым? Как подобное вообще возможно? Котя кстати припомнил также и первую их встречу в дверях антикварного салона Вениамина Борисовича, когда Сергей, бывший в салоне еще до Чижикова и рассматривавший там какие-то картины, отчего-то повстречался в дверях, когда Котя уходил, — причем с таким видом, будто только что пришел в салон. И когда антиквар заплатил Чижикову деньги, Чижиков видел из кафе напротив спину этого самого Сергея, заходящего в антикварный салон. В голове все это не укладывалось, оставалось лишь признать, что Сергей обладает сверхъестественными способностями… или у него есть особая вещичка, вроде дракона, и именно эта вещица дарит Сергею такие способности. Котя даже остановился: а что! Это многое объяснило бы. В том числе и назойливый интерес к китайскому сундучку, а главное — к тому, что было в нем спрятано. Все просто: Сергей знает. Не просто знает о тайниках в сундучке, но знает о конкретном драконе. И хочет им завладеть! И не он ли, кстати, навестил Котину квартиру в его отсутствие и был исцарапан боевым котом Шпунтиком? Тут Котя пожалел, что так быстро прогнал Сергея: надо было взглянуть на его руки. Впрочем, Шпунтик никак не отреагировал на Сергея, когда тот сидел в Котиной кухне — а уж кот, который как следует подрал неизвестного грабителя, вряд ли упустил бы еще одну возможность поквитаться с нахалом. И замок был тогда открыт, не взломан, а Сергею, судя по всему, замки не помеха.