Прямые пути - Алексей Дуров

— Серебряной дороги?

Пришлось объяснять, что такое дороги у побережников, чем они отличаются от родов. Казалось бы, что такого — выходит женщина замуж, переходит в род мужа, но ведь для своих родителей она не чужая и дети ее не чужие, так разные роды объединяются, дорога образуется. А Кадьору почему-то непонятно, как все побережники до сих пор в одну дорогу не слились — ведь даже если бы слились, все равно разделились бы.

Многое пришлось объяснять, порой — совершенно очевидное для любого жителя империи. Не понимал Кадьор, к примеру, почему общеимперские указы оглашают через два месяца, как подпишут — ведь очень просто это, гонцы должны указ до самой дальней границы доставить. Думал, что наместникам подчиняется армия, и удивлялся, почему не так. Спрашивал, почему в империи мало разбойников — будто не знал, кто такие егеря и чем они занимаются.

Однако порой Кадьор уж очень к месту вопросы задавал, как будто уже знал ответ. К примеру, когда Рес сказал, что многие побережники бежали из империи морем, Кадьор спросил, почему имперский флот их не остановил — словно знал, что военные корабли патрулировали море, и беглецам пришлось ночью проскальзывать. Откуда-то было Кадьору известно, что на Пахотных равнинах нет и быть не может тайных дорог — однако нужно равнины увидеть, чтобы самому до этого додуматься.

А почему Кадьор не спросил, как расставлены на дорогах кордоны, сколько в каждом служивых? Про патрули в лесах тоже вопросов не задавал. Любой торговец, даже не собираясь никуда ехать, обязательно захотел бы узнать про кордоны как можно больше — просто так, на будущее.

— А разве граница империи с Холодной Степью, Лунным княжеством и Алмазным княжеством не охраняется? — спрашивал Кадьор. Глупый вопрос.

— Понятное дело, что охраняется. А что?

— Но каким образом побережники пересекли границу? Неужели пограничников можно подкупить?

Вот, после глупого вопроса опять слишком правильный — сотниками у пограничников в основном дворяне, их не подкупишь, потому что и так богатые. Это не значит, что граница непроходима, наверняка нашлись среди дворян-пограничников такие, кто предпочел выпустить побережников, не задерживая. Для пользы империи. Да и порой достаточно с десятником сговориться.

— Не знаю я, мы ж отбились от наших, — вздыхал Рес. — Так что не знаю, как обозы через границы шли. Думаю, тайные тропы там есть все-таки.

— Неужели можно незаметно провести через границу целый обоз?

— А что? Ежели через все кордоны внутри империи можно, то и через границу тоже можно, наверное.

Вероятно, Кадьор клонил к тому, что можно прорваться силой. Но пусть уж клонит увереннее, поближе к сути вопроса подберется.

Вот — закачал головой:

— Все же, мне кажется, слишком многих беглецов из вашего народа задержали бы на границе. Вы же не могли сражаться с пограничной стражей?

— Да… могли на самом деле. Ежели всего один разъезд с целым обозом встретится, то могли и прорваться.

— Но ведь пришлось бы противостоять обученным воинам!

— А чего? Мы тоже с детства самого палками машем, из луков стреляем.

— С палками против мечей?

— А чего? Можно и палкой от меча отбиться. Хотя, конечно, у нас не палки были. Тесак, так у каждого побережника найдется, а у кого и меч. Луки у многих есть. У меня вот.

На самом деле Рес до исхода побережников из империи так и не разжился луком. Однако не рассказывать же про стычку в Бурном Плесе.

— Но разве можно противостоять мечнику с тесаком?

— Это смотря у кого тесак и у кого меч. Я вот, могу с тесаком против меча.

— Так вы хороший боец, — задумчиво поднял бровь Кадьор.

— Кое-чего могу, — скромно пожал плечами Рес. В детстве и юности он средне дрался на палках — не лучше и не хуже других, зато потом, на галере, здорово поупражнялся с тесаком, так что сейчас был опытнее многих. Не случайно выходил победителем в поединках с людьми пустошей. Однако неужели Кадьор только и хотел узнать, хороший ли боец Рес? Мог бы просто спросить.

А Кадьор повернулся к Леск:

— А вы действительно владеете всеми языками?

Она усмехнулась:

— Всеми языками не владеет никто.

— Даже боги? — с непонятным каким-то намеком спросил Кадьор, помедлив. Не нарушила бы Леск обычаи здешние — кто его знает, что тут позволено, а что запрещено говорить про богов. В землях десяти племен приходится крайне осторожным быть, а если это оттуда сюда бежали опальные шаманы, то надо осторожничать вдвойне.

Леск уточнила:

— Я смертная, и не могу говорить от имени богов, только от имени людей. Человек не может знать все языки.

Кадьор покивал, похоже, его устроило, как выкрутилась Леск. И начал расспрашивать про жизнь переписчиков — где живут, по многу ли переписывают, даже что едят. Рес ждал каверзы и надеялся, что Леск тоже ждет. Вот оно, Кадьор спросил:

— А вам не приходилось переписывать сочинения, которые кого-либо оскорбляют?

— Приходилось даже такие, которые оскорбляют меня саму.

Кадьор хотел что-то сказать, но промолчал — должно быть, понял, что обидит Леск. Мол, невелика должность переписчицы, чтобы на уважаемых сочинителей обижаться. А Леск продолжила:

— Любое сочинение кого-нибудь оскорбит. А те, которые оскорбляют всех, мы не переписываем.

Кадьор еще покивал, хмыкнул, спросил:

— И какое же оскорбившее вас сочинение вам пришлось переписывать?

Леск ответила без запинки:

— «О сущности человеческой» Сугинея из рода лесных кошек, он доказывал, что только народ пустошей можно считать людьми, а все остальные — не более, чем животные.

Кадьор неодобрительно нахмурился:

— Но ведь подобное сочинение оскорбляет всех!

— Кроме имперских дворян. Многие из них покупали список с этого свитка.

— Да… действительно.

Советние еще порасспрашивал Леск о том, что ей приходилось переписывать, потом Реса про его жизнь в империи. И, наконец-то, перешел к делу:

— Мы слишком мало знаем об империи. В последнее время почти никто не нарушает древний договор, мы узнаем новости раз в несколько лет. Нам нужны свои люди в человеческих странах, в Равнинной империи — в первую очередь.

Рес развел руками:

— Из нас разведчиков не получится, не в империи уж точно. В других странах… даже не знаю.

— Но вы можете обучить разведчиков.

— Э… чему обучить?

— Правильно себя вести, не выделяться. Кроме того — сражаться, владеть языками. Все это необходимо разведчикам. А еще нам бы пригодилось ваше знание языков — у нас есть хранилище свитков, довольно большое. И очень многие сочинения нам непонятны. Мы даже не знаем, на каких языках они написаны.