Ледяное сердце - Ольга Романовская

Помимо собственного дворца в Айши, семейство Рандрин владело загородной виллой — любимым местом уединения покойной сестры нынешнего обладателя титула, а так же фамильным замком — центром подчиненной ему территории, источника его постоянного многотысячного дохода. Герцогство Рандрин, формально входя в состав королевства без короля, на деле оставалось независимым государством в государстве. Несколько десятилетий назад пара графов пыталась внести на рассмотрение Совета вопрос об унификации всех земель, мотивируя это тем, что все равны и в равной мере платят в казну налоги за пользование своими наделами, но консулы даже не стали их слушать. Рандрины оказались равнее других. Ну, а после того, как один из них сам стал консулом, вопрос был автоматически навеки снят с повестки дня.

Нынешний глава герцогского дома поднялся еще выше своих предков. Он не был консулом, зато обладал не меньшей властью. Советник — это последняя инстанция, от его мнения зависит, будет принят или нет какой-нибудь закон, кто займет вакантное место в Совете, почетным председателем которого он числился. При условии магического таланта, в полной мере испытанном во время борьбы с нашествием драконов еще на заре его юности, его должность делала Рэнальда Хеброна Рандрина кем-то вроде регента при несуществующем короле. Словом, такой человек мог позволить себе, что угодно, не то, что дворец с видом на окна зала Совета.

Кучер проворно соскочил с облучка и помог девушке спуститься на мостовую. Зара в нерешительности поднялась по ступенькам, раздумывая, как она представиться важному привратнику, но тот уже получил необходимые указания и без лишних слов распахнул перед ней двери.

— Добро пожаловать, сеньора! — к ней подошел усатый дворецкий в черном камзоле. Он казался таким важным и совсем не походил на слугу. — Господин и госпожа ждут Вас в Ореховой столовой.

В Ореховой столовой? Так у него их несколько? Да, мама, спасибо, что ты родила меня не от торговца табаком!

Девушка кивнула и вежливо осведомилась, где же ей искать эту пресловутую Ореховую столовую.

— Пойдемте, я провожу Вас.

Дворецкий медленно двинулся в сторону массивной дубовой лестницы, Зара покорно последовала за ним, бросая любопытные взгляды на отделку холла и прямоугольные бронзовые фонари с матовыми стеклами, на длинных цепях свисавшие с ребер потолка.

Миновав длинную анфиладу парадных помещений второго этажа, слившихся в голове в одно яркое пышное пятно, дворецкий свернул в небольшой коридор, заканчивающийся лестничной площадкой. Поднявшись еще на один этаж, на этот раз по куда более скромной лестнице, они оказались в личных покоях хозяев дома и, наконец, когда девушка уже отчаялась, что это когда-то случится, достигли цели.

— Ваша гостья, сеньор! — отворяя перед Зарой дверь, доложил дворецкий и исчез.

А девушка осталась стоять на пороге обитой ореховыми панелями комнаты с восьмиугольным столом посредине.

— Ну, что же ты, проходи! — Рэнальд Рандрин сидел во главе стола; по правую руку от него пристроилась задумчивая Апполина, глядя на нее, сложно было понять, в каком мире сейчас витают ее мысли. — Днем ты была такой смелой, грозила мне разоблачением… Скажи, ты серьезно думала, что эта бумажка может испортить мою репутацию?

— Может, — тон отца вернул ей былое присутствие духа. — Некоторые члены Совета консервативны и не одобряют внебрачных связей, председатель должен быть чист. Да и публичный скандал, разве он шел кому-нибудь на пользу?

— Молодец, не спасовала. Считай, что это была еще одна проверка.

— Проверка на что? — Зара замерла у массивного буфета, рассматривая безделушки на камине.

Рандрин улыбнулся и встал. Девушка удивленно взглянула на него.

— Кавалерам не принято сидеть, пока дамы не займут свои места, — пояснил герцог. — Судя по тому, в чьем доме ты живешь, ты должна быть знакома с правилами придворного этикета.

— Я знакома, просто не думала, что в этом доме считают меня благородной дамой.

Зара подошла к столу, старательно маскируя неуверенность и стеснение под видом интереса к обстановке комнаты.

— Сюда, — отец отодвинул стул слева от себя. — Садись. Скоро принесут первую перемену. Может, вина?

Девушка покачала головой и поспешно заняла предложенное место.

Очнувшись от спячки, Апполина повернула голову и с удивлением скользнула взглядом по лицу Зары.

— Так это и есть твоя важная гостья? — она перевела свои подернутые дымкой глаза на дядю — тот кивнул. — Кажется, я ее знаю. Да, определенно, мы встречались. Вы ведь учитесь в магической школе?

— Все верно, сеньорита Рандрин, в этом году я перешла на четвертый курс, и мы действительно пару раз виделись, даже разговаривали. Я та самая девушка, которую Вы приняли за юную воздыхательницу Вашего дяди.

Рэнальд рассмеялся:

— Боюсь, в этот раз ты просчиталась, Апполина. Она отнюдь не моя поклонница, она моя дочь.

Огромные эльфийские глаза Апполины широко распахнулись, с губ сорвалось изумленное:

— Дочь?

— Да я и сам не подозревал об ее существовании до сегодняшнего дня, вернее, подозревал, но никогда не видел, а эта юная особа мне красноречиво напомнила. Кстати, как тебя зовут?

— Зара, — синева глаз дрогнула в усмешке. Подозревал, но никогда не видел! Точнее было бы сказать: не желал знать.

Принесли первую перемену, заструилось рубиновое вино по бокалам. Разговор на время прервался, и они молча наслаждались кулинарными изысками повара.

— Как учеба? Нравится? — хозяин дома предпринял попытку разрядить повисшее в столовой молчание.

Зара кивнула, стараясь не замечать взглядов Апполины. Эта полуэльфийка смотрит на нее так, будто старается проникнуть в самую душу. Какой же, все-таки, у нее дар? Лучше узнать заранее, чтобы потом избежать неприятных ситуаций.

— Что-то ты неразговорчива!

— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить.

— Ну, давай, говори, что тебе нужно, — герцог откинулся на спинку стула; синие глаза, стремительно сменившие цвет на пронзительную лазурь, сфокусировались на лице дочери.

— Вашу фамилию. И выплату определенной суммы ежемесячно.

— Значит, все-таки деньги? — улыбка тронула краешки его губ. — Конечно, что же еще? Именно поэтому ты обо мне не забыла, а я, вот, не помню твою мать, надеюсь, мои слова тебя не обидят?

— Нет, меня обидела бы ложь. Если бы Вы сказали, что до сих пор не можете забыть какую-то горничную, которую подло бросили девятнадцать лет назад…

— Зара, оставим прошлое прошлому. Нечего припутывать к своим желаниям свою мать!