Жизнь в зеленом цвете - 5 - MarInk

Сегодня же в библиотеку. Сегодня же… главное, не упасть в обморок между стеллажами… найти что-нибудь по ментальной магии, по стихийной эмпатии…

- Я очень хочу поближе познакомиться со всеми вами и уверена, что мы непременно станем хорошими, добрыми друзьями! - странно знакомый голос заставил Гарри приподнять голову.

Грузную жабоподобную фигуру Долорес Амбридж он узнал бы даже в куда худшем состоянии, чем сейчас; слишком отталкивающей персоной она была, чтобы так запросто забыться за несколько дней. Но что это за чушь она несёт?

- Министерство магии придавало и придаёт вопросу образования юных магов и ведьм огромное, жизненно важное значение. Редкий дар, которым каждый из вас наделён от рождения, не будучи взлелеян путём надлежащего обучения и наставления, может пропасть втуне. Мы не имеем права допустить, чтобы древние умения, являющиеся общественным достоянием колдовского сообщества, исчезли навсегда, а потому должны бережно передавать их из поколения в поколение. Мы, педагоги, больше других ощущаем, что наше благородное призвание - охранять и пополнять драгоценный клад магических знаний, накопленных нашими предками. Каждый из директоров и директрис Хогвартса привносил что-то новое в трудное дело руководства этой прекрасной, имеющей многовековую историю школой, и это правильно, ибо там, где отсутствует прогресс, неизбежно наступает стагнация и разрушение. В то же время, мы не можем себе позволить поощрять прогресс исключительно ради самого прогресса, так как наши древние, проверенные временем традиции чаще всего не нуждаются в изменениях. А значит, равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традициями и инновациями...

Тонкий девичий голосок Амбридж вызывал в сочетании с её внешностью удушливую тошноту. Гарри судорожно сглатывал, теряя на миг нить происходящего вокруг. В прошлом году, когда он метался по постели в бреду и лихорадке, он чувствовал себя немногим лучше. Совсем немногим.

Вдох. Выдох. А между ними - целая вечность. Вечность боли и удушья. Когда в этом Зале успел кончиться весь воздух? Или Гарри не хватало сил вдохнуть как следует…

- ...ибо всегда оказывается, что некоторые изменения - к лучшему, зато другие изменения, по прошествии времени, неизменно признаются ошибочными. Некоторые старые традиции мы обязаны сохранить, и это естественно, другие же, отжившие свой век, следует оставить и забыть. Итак, давайте же вместе, настроившись сохранять того (то), что надлежит сохранить, совершенствовать то, что нуждается в совершенствовании, и искоренять то, что, по нашему мнению, вопиёт об искоренении, устремимся вперёд, к новой эре, эре открытости, действенности и ответственности.

«Право слово, нельзя же так открыто показывать зубы. Совесть тоже иметь надо… не только чужие мозги…» Прозрачные намёки Амбридж на то, что Хогвартс может идти и праздновать поминки по своей прежней вольнице прямо сейчас, Гарри мог бы не заметить, только уже валяясь в отключке. До этого у него оставалось ещё какое-то время; терпеть боль Гарри умел.

Запах еды был Гарри глубоко противен; ему пришлось дышать через рот, чтобы не стошнило. Какая еда, когда так больно, когда руки дрожат, холодный пот стекает по лбу и шее, когда мышцы отчаянно дрожат в попытке удержать спину в более или менее вертикальном положении…

Дрожь пола под ногами - все поднялись, чтобы уйти в спальни; Гарри не почувствовал бы эту тончайшую вибрацию толстенных каменных плит, если бы не был так напряжен, если бы не ловил, сам того не желая, каждое, самое мельчайшее изменение в окружающем мире. Надо тоже встать. Надо уйти.

Гарри поднялся на ноги; никогда, должно быть, даже в глубоком детстве, ему не приходилось прикладывать таких сознательных усилий, чтобы ходить. Шаг. Ещё шаг. Чужие страх и ненависть давят танком, прессуют, прижимают к земле - сейчас захрустят кости от этого нажима, переломятся, как крекеры, с сухим отрывистым звуком…

Сразу за порогом Большого зала Гарри свернул в сторону, в крохотный затемнённый коридорчик, заканчивавшийся тупиком. Сюда никто никогда не ходил - за исключением, быть может, миссис Норрис. Шаг. Другой. Третий. Гарри упал на каменный пол, ударившись затылком о стену - это было просто прикосновение, никакой боли - больше боли, чем уже было, смог бы причинить только Круциатус; камень стены холодил лопатки через два слоя одежды.

«Сожми феникса, - внушал Гарри сам себе. - Сожми феникса, и в библиотеку. Там наверняка что-нибудь есть, не может не быть…» Он честно старался добраться рукой до феникса, но сил не было. Лихорадка трясла его, оторвать ладонь от пола дальше, чем на сантиметр, было попросту невозможно. «Ну, ты же уже столько всего невозможного сделал… Аваду отразил, тролля отступефаил, в дракона превратился… ну же, давай…», - Гарри терпеливо уговаривал самого себя, измученного, испуганного, потерянного. Сантиметр, другой… рука дрожит всё сильнее, пальцы кривит судорогами… ещё немного, ну же… давай, давай, ты сможешь… мышцы свело, и рука обессиленно упала на колено, оттуда соскользнула снова на пол - какой холодный, шершавый…

Гарри закрыл глаза и обмяк, позволяя боли свободно пульсировать в теле. У него не было больше не только сил, но и желания сопротивляться. В конце концов, такой способ умереть ничем не хуже других…

Под действием земного притяжения Гарри сполз по стене вбок; пылающий висок соприкоснулся с полом. Что-то в кармане давило на бедро; это же плюшевая мышка... Мышка, которую ему обещал подарить Седрик, давным-давно мёртвый, и которую он нашёл однажды на кровати… Гарри был на самом деле рад, что она с ним сейчас, когда он тоже умирает - этот зримый знак памяти, с которым было связано столько боли и нежности теперь, когда ничего нельзя было исправить из того, что случилось двадцать четвёртого июня. Жаль только, в руке её не сжать… в конце концов, кто-то засыпает с плюшевыми мишками в обнимку - почему ему нельзя умереть с мышкой в ладони?

Минуты текли; Гарри отсчитывал их собственными редкими, рваными вдохами, каждый из которых занимал секунды две. Он то и дело сбивался, но мог бы с уверенностью сказать, что прошло не меньше получаса. А то и час. Хотя на самом деле - пара веков… «Когда же они все заснут? Должно стать полегче, не может быть, чтоб я им снился, они забудут обо мне, я смогу доползти до библиотеки, обязательно смогу… Если раньше не сдохну». Гарри помнил, что от ужина до сна может пройти много времени - достаточно, чтобы как следует обсудить все сплетни, навозмущаться врагами и нарадоваться друзьям, настроить наполеоновских планов на грядущий год и ещё много что сделать. Поэтому оптимизм его угасал с каждым новым десятком вдохов и выдохов.