Развод. Капкан любви - Тая Тиль

как он дышит, чувствую его запах. Нет, НЕ МОГУ. Уходи, просто найди в себе мужество и уйди от меня. Будь ты наконец-то мужиком!

Я его прошу, конечно, про себя, чтобы он не слышал. Меня так учила мама, молчать перед мужиком и не говорить какой он мудак, что он всю свою жизнь слил в унитаз.

Нет, еще раз нет. Забудь.

— В больнице, у него обострение, — произносит он кротко и на глазах появляются слезы, — нет, ему уже лучше. Не переживай. Сказали, будет жить. Все хорошо.

Его слова меня убивают. Все хорошо. Видимо ты урод довел своего отца. Я выдыхаю, мне почему-то хочется достать ароматные палочки, что хранятся у хозяйки и поджечь.

Может этот аромат выгонит его из моей квартиры.

— Что случилось Влад? — спрашиваю я прямо, потому что больше нет сил это все терпеть.

Он резко поворачивает голову, будто я на него навожу пистолет и приготовилась стрелять. В его дурную голову войдет пуля, раз и навсегда решит все его проблемы.

— Света, — говорит напугано и чуть слышно, будто кто-то нас подслушивает.

— Что Света? — повторяю я его слова, пытаясь понять, что с ней случилось? Нет, не мог он прийти просто так поныть про плохую жизнь. Что с ней случилось! Она заболела, родила, не молчи!

— Света, она… — он не договаривает, опускает голову, чем меня приводит в сильное бешенство. Я вскакиваю и кричу на всю комнату:

— Говори, что случилось!

Глава 41

— Она, — он специально тянет время и доводит меня до пика бешенства. Хочется крикнуть уходи и показать рукой на выход.

Влад поворачивает ко мне голову, видя, что я на пределе и выдыхает. Тяжелый томный выдох. Тянуть дальше нет времени. Предел!

Я готова это прокричать, чтобы до него наконец-то дошло. Он опускает голову, пряча свои глаза.

— Говори, — прошу я его про себя.

— Она меня обманула, — говорит он слишком быстро, неразборчиво, но это меня приземляет. Будто чьи-то огромные руки хватают меня за плечи и насильно усаживают, — она не беременна.

— Как? — спрашиваю я, но единственная его реакция, это опустить голову еще ниже. Был бы здесь песок, он бы спрятал голову туда не раздумывая. Сразу.

Не могу соображать. Моя голова ходит кругом, и все его слова кажутся бредом. Как она не беременна.

Я четко помню ее в магазине, когда она рассказывала, что беременна, трепля мне нервы. Светка поглаживала живот, улыбалась, хвалилась, а теперь.

Выкидыш, может с ней что-то случилось. Но почему ты приперся ко мне.

Я снова смотрю в его поблекшее лицо, он теперь не так счастлив, когда имел Светку. Нет.

— Расскажи что случилось, — требую я, ведь ты пришел, так говори.

Он опять смотрит на меня украдкой, будто я его побью или сделаю что-то. Как ты опустился. Мне становится его жалко и одновременно за него стыдно. Он полностью раздавлен.

Хотя нет, ты сам виноват во всем, и винить надо только себя. Хочется сказать ему все нравоучения. Но я себя останавливаю и продолжаю смотреть в это небритое лицо и на поседевшие виски.

Боже, как ты постарел. Ведь я только сейчас это заметила. У него россыпью по всему лицу морщины.

— Отец после скандала и расставания с тобой отобрал у меня весь бизнес. Демид разговаривал с моим отцом. Сказал, что вы встречаетесь и какой я мудак, что потерял такую девушку как ты. Отец был в бешенстве.

Он замолкает. Закрывает свое лицо руками и больше не способен произнести ни одного слова. Наступает молчание. Его слова меня потрясают. Демид звонил. Зачем?

Почему он это все рассказывает мне? После этих слов, я не знаю куда себя деть и смотрю по сторонам. Зачем он это сделал? Зачем?

Я снова смотрю на Влада и даже подталкиваю его легонько рукой, чтобы он продолжал рассказывать.

От моего толчка он будто очухивается. Его лицо краснеет. Он тяжело дышит, вертит головой, будто чего-то ищет. Это нервы. Я прикусываю губу и смотрю по сторонам.

— Устина, — срывается у него с губ мое имя, — она меня обманула, никакой беременности у нее нет. Все только из-за денег. Я сказал, что отец забрал бизнес. Сначала она долго на меня смотрела, будто думала, что я шучу.

Потом начала уговаривать, что отец отойдет, я же старший сын, ну и все такое, не мне тебе рассказывать. Когда поняла, что это все бесполезно и мой отец никогда не отступится от своего решения, закатила истерику. Я никогда не думал, что она может так орать.

Светка даже кинулась на меня с кулаками, кричала что я не мужик, что все просрал. Было много слов, я не буду вспоминать. Но я взбесился, взял ее за шиворот и выкинул со всеми ее вещами.

Он замолкает, и моя небольшая комнатка снова погружается в тяжелую тишину. Больше нам нечего друг другу сказать. По крайней мере мне.

— Что ты от меня хочешь? — спрашиваю я и внимательно смотрю в его глаза. Они тусклые, в них давно погас огонь. Я только сейчас понимаю, как мне с ним было скучно.

Черт и ведь правда, я всегда его веселила и поднимала с дивана, придумывала нам развлечения. Я всегда лезла их кожи вон, чтобы добиться от него улыбки.

А он оказался амебой, сидящей на диване и прожигающие отцовские деньги. Почему я это раньше не замечала.

Хотя знаю ответ. Любила, как полная дура, что нашла спасение в этом убогом мужике.

У меня текут слезы. Мне обидно за время, что я потратила на него. Боже, как я была слепа и не замечала этого уродства.

Правда говорят, влюбленные дуры. Так и есть, я согласна на все сто пятьдесят баллов.

Хочется реветь. Честно забиться в подушку и начать ее бить кулаками со всей силы. И кричать настолько громко, чтобы слышали все.

Ведь я его любила. У меня больше нет к нему чувств. Он выжег все, прошелся каленым железом, не обращая внимание на мою боль и страдания.

Я рыдаю. Не знаю куда себя деть от безысходности и страшной муки, готова лезть на стену и кричать.

Он все убил, прошелся по моим теплым, нежным чувствам. Я к нему больше не испытываю любовь.

— Устин, — говорит он дрожащим голосом, точно таким же, когда мне делал предложение, — Устин, вы ведь расстались с Демидом.

Он называет его по имени.

Я закрываю глаза и тут же ощущаю мощь Дашковича, его гордую прямую осанку, властный голос и устремленные глаза, которые четко