Испытание - Елена Княжинская

С Ахметовым мне видеться тоже не разрешили. Андрей убедил родителей, что из-за его непрофессионализма я сейчас находилась в таком состоянии. Он умолчал о том, как был груб в то утро, когда все случилось, как толкнул меня, непроизвольно вызвав своими действиями страшное воспоминание, спровоцировавшее нервный срыв. Тем не менее мама с отцом поверили ему, а не мне.

Единственным положительным моментом был визит к врачу-фониатру. Определив, что причиной потери голоса стало чрезмерное перенапряжение связок на фоне стресса, он назначил соответствующее лечение, но, самое главное, подарил мне надежду на то, что когда-нибудь я снова смогу говорить. Молчание, так угнетавшее меня вначале, превратилось в привычку, а потом стало частью терапии по восстановлению голоса.

Я перестала закрываться от своих видений и снов, записывала их, как однажды советовал мне Ренат Мансурович, а потом пыталась анализировать. Большинство их было мимолетно — не более нескольких мгновений, просто картинка из прошлого. Такие воспоминания, как мне показалось, не имели большого значения. Были и другие, те, что повторялись раз за разом, будто подсознание пыталось донести до меня некую информацию, которую я никак не могла понять, но не оставляла попыток. С каждым днем во мне крепла уверенность в том, что именно в этих, самых тяжелых и болезненных воспоминаниях кроется корень всех моих бед, поэтому я была готова идти до конца, чего бы мне это ни стоило.

Я могла рассчитывать только на себя, помочь мне было некому. Ник так и не появился. Иногда, в минуты отчаяния, мне казалось, что все, произошедшее между нами, было лишь сном, очередной иллюзией, созданной моим воображением. В такие моменты я закрывалась в ванной, включала воду и плакала, тихо, чтобы никто не слышал и не беспокоился обо мне.

***

В один из дней, вернувшись вместе с отцом от врача, я застала у нас дома Андрея. Они с мамой пили чай в гостиной и вели неспешную беседу. Увидев меня, он сразу поднялся мне навстречу и попытался обнять, но я оттолкнула его. Мужчина бессильно опустил руки и произнес:

— Я соскучился по тебе!

Я только покачало головой. У нас обоих было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и то, что Демидов пришел лишь пять дней спустя после того, как я покинула клинику, было красноречивее любых слов. Между нами никогда не было любви, мы просто нуждались друг в друге. Права была Люда, только я долго не хотела признавать этого.

— Ника, может быть, все-таки поговорим о случившемся? — произнес Андрей и тут же осекся. — Прости, никак не могу привыкнуть к тому, что ты не можешь говорить.

— Это ненадолго, — обнадежила мама. — Терапия уже дала результаты, просто врач запретил ей напрягать связки, но скоро все наладится. Я оставлю вас ненадолго.

Она окинула нас взглядом, улыбнулась и вышла из комнаты. Неужели все еще видела в Андрее будущего зятя? Нет, только не после того, что случилось! Как бы он ни был мил, насколько бы не нравился моим родителям, я не хотела даже видеть его.

Он снова приблизился, попытался взять меня за руку, но я жестом остановила его. Достала из сумочки блокнот с ручкой, заменившие мне язык, и начала быстро писать. Закончив, вырвала листок, протянула Андрею и отошла к окну, обняв себя за плечи.

«Ты был мне другом и даже больше. Я многим обязана тебе и ценю твое ко мне отношение, а потому буду честна. У нас нет общего будущего. Мы приняли желаемое за действительное и оба виноваты, каждый по-своему. Ты заслуживаешь счастья, но не со мной. Прости и прощай».

— Это все, что ты можешь мне сказать? После того, что между нами было? После того, как предала меня, изменила мне?

Если бы могла говорить, я сказала бы ему больше и не в таких мягких выражениях. Да, я изменила ему и не искала оправданий, но никогда не обманывала его. Знала, что он никогда не простит меня, так же, как и я его. Я разрушила его доверие, он практически сломал меня. Я не пыталась удержать Демидова, и это обстоятельство, кажется, возмущало его больше всего.

— Кому ты нужна, кроме меня? — крикнул он. — Красивая закомплексованная кукла.

Я повернулась, услышав его последние слова, и рассмеялась — беззвучно, а потому особенно жутко, как это могло показаться со стороны.

— Сумасшедшая! — зло произнес Андрей. Мышца на его лице дернулась, непроизвольно выдав нервное перенапряжение. Ему тоже было плохо, но он никогда не показал бы свою слабость.

— Именно, — ответила намеренно медленно, так, чтобы он смог прочитать по губам.

К моменту возвращения мамы я была одна в комнате. Андрей ушел, не простившись. Не знаю, что он сказал маме, но оправдываться я не собиралась.

— А где?.. — начала она, но быстро поняла сложившуюся ситуацию. Села на стул, сложив руки на коленях. — Зря ты так, хорошего парня оттолкнула. Останешься одна, кого потом обвинять будешь? А характер у тебя не из простых…

Я молча пожала плечами, но, даже если бы ответила, вряд ли была бы услышана.

***

Ночью я спала очень плохо: то ли события прошедшего дня дали о себе знать, то ли гроза за окном. Уснула только под утро, а потому проснулась очень поздно и сразу отправилась в душ. Я не ходила на работу, не имела каких-то определенных планов на день, но привычка осталась. За звуком льющейся воды уловила какой-то шум, доносившийся из прихожей. Высокий громкий голос принадлежал моей матери, более низкий и спокойный — отцу, а третий… Нет, это просто невозможно и все же на мгновение мне показалось, будто я услышала голос Ника. Быстро одевшись, я поспешила вниз, чтобы развеять сомнения.

— Веро!

Ник стоял на пороге дома, дальше ему просто не позволили пройти.

Я сбежала по лестнице, мимоходом отметив удивление, отразившееся на лицах родителей, и бросилась в его объятия. Уткнулась лицом в грудь мужчины, судорожно вцепившись в его пальто. Он здесь. Он пришел за мной.

— Наконец, я нашел тебя, Вереники.

Николаос крепко обнял меня, целовал еще мокрые волосы, а мне было стыдно за то, что он видел меня такой — надломленной, неухоженной, в домашней одежде. Чуть отстранилась от него, подняла глаза, но во взгляде мужчины не было недовольства или пренебрежения, только любовь.

— Что произошло? Ты заболела? — спросил он, не сводя с меня внимательного взгляда. Отрицательно покачала головой, только мой вид был красноречивее слов.

— У тебя есть загранпаспорт?

Кивок.

— Виза?

Еще один кивок.

— Собери вещи, Веро, только самое необходимое на первое