Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

включая «ученый люд». Только раненым позволили остаться в скорой. Профессуру стараются никогда не дергать по пустякам, они у нас на привилегированном положении. Как-никак, а научный совет экспедиции. Так что, если даже их «настойчиво пригласили», значит, все совсем серьезно стало. И от этой мысли на душе сразу кошки скребут. Что-то нехорошее назревает.

Василий, слегка поразмыслив, увязался следом за мной.

— Пойду, — говорит, — послушаю, что наш любезный политрук расскажет. Очень уж, говорит, мне любопытно, чем все это закончится?

Построились. Чекист вышел вперед и речь толкнул. Начал с того, что он, мол, не Быков, красиво говорить не умеет. Но получилось не только не хуже, а еще и красноречивее, чем у Эмиссара. Вот только радости нам его доклад ни капелюшечки не добавил, скорее, вогнал в уныние и запугал до крайности. И ведь нового-то политрук ни черта не сказал. Просто слова такие подобрал, что мороз по коже.

Наши, говорит, доблестные защитники и охранники конвоя отправились на поле брани, чтобы с помощью меча и орала, в смысле брони и разящей стали, пробить дорогу сквозь плотный строй нехристей поганых, кои позарились на товары наши бесценные. А посему оставили они нас на некоторое время без своей охраны и защиты. И если мы хотим в целости и сохранности до Эфиопии добраться, то защищаться придется самим. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. От каждого по способности… в смысле, кто во что горазд.

И попросил выйти из строя тех мужиков, что автомат в руках держать способны. Несколько человек вышли, а с ними и Арсений, водитель скорой. Я сначала помешать хотела, шепотом отговаривать принялась и даже за рукав дергать. А он отмахнулся грубо так, даже немножечко обидно стало.

Сержант из «фашистов» добровольцев вооружать увел, потом распределил в подчинение к ребятам-охранникам. Кого — «вторым номером» к пулеметчикам, а кого — просто в «пехоту».

Остальных Чекист огорошил просто невероятным приказом: всем немедленно приступить к рытью окопа. Мы аж прифигели от новости, а особенно прохфессура столичная. Аркадий Валерьевич, ну это который глава научного совета экспедиции, немедленно сцепился с политруком в словесной баталии. Пытался эмпирическими фактами и аутентичными тезисами доказать полную бессмысленность приказа вооружать лопатами научных работников, поскольку те, мол, ни хрена руками делать не умеют и копать физиологически не способны. Только под ногами у нормальных людей мешаться будут, и все, к чему их корявые руки прикоснутся, ломать и портить. За что и огреб по самое не балуйся.

Короче, политрук наш не совсем козлом оказался, так прямо и заявил: кто копать траншею отказывается, тот и прятаться в ней не будет. Мол, хотите самоустраниться — не препятствую. Пока африканцы вас убивать и пожирать станут, мы от них отбиваться будем. Так что вы нам даже небольшое одолжение сделаете, коли по собственной воле сдохнете. Кормить вас больше не придется и последние капли драгоценной водички на вас тратить.

Короче, профессура красными пятнами пошла, живехонько лопаты похватала и с азартом принялась рыть траншею быстрее всех. Вот что страх животворящий с людями делает.

А тем временем Чекист меня в сторонку отводит, так сказать, тет-а-тет и, как будто невзначай, делами интересуется. Так, мол, и так, Лидия Андреевна, а что у нас с раненными-то?

А что у нас с раненными? Выздоравливают потихоньку.

И тут я струхнула конкретно, аж поджилки затряслись. Нет, ну Чекист сволочь, конечно, всякое о нем слышать приходилось и даже пару не самых благовидных поступков воочию наблюдать, но чтобы…

Да ну, нет…

…дура ты Лидка, нельзя так даже думать…

А что если правда?

Шальная мысль уже влетела в мою бестолковку, и мальчики кровавые в глазах. А ну как решит избавиться от обузы и действительно ликвидирует всех паразитов общества одним махом?

Может такое быть?

Вон в Спарте, например, больных и слабых младенцев, стариков и калек сбрасывали с Тарпейской скалы. Ни к чему много лет кормить маленького уродца, что не сможет стать сильным и здоровым воином. А уж о стариках и говорить нечего, отжил свой век, стал немощен и слаб — освободи место под солнцем для молодых и крепких.

Трусила я, наверное, зря, политрук всего-навсего уточнил транспортабельность Стивена. Мол, пусть пока оба раненых посидят в скорой, а когда окоп будет готов, мы их туда переправим. Людей для транспортировки он непременно выделит.

У меня от сердца отлегло.

Вот я дура, все-таки…

— А вы, — говорит, — Лидия Андреевна, со всем необходимым будьте наготове.

Я секунд десять соображала, что он вообще имеет в виду?

Потом дошло, что и мне нужно подготовится, на случай, если вдруг бандюки нападут.

А что мне готовить? Тревожный чемоданчик всегда со мной. От Василия, как помощника, пока толку мало, однако все-равно рядом трется. Хотя бы моральная поддержка, и то неплохо. А если совсем припрет и оперировать придется, то он и одной рукой подавать инструменты сможет.

Не-е, Ваську своего я пока менять не собираюсь. А руку мы ему со временем разработаем, слишком рано требовать результаты, рана серьезная и не зажила толком.

В общем, осмыслила я ситуацию, на всякий случай раненых еще раз осмотрела, в чемоданчике своем ревизию навела, пошла поглазеть, как идет рытье траншеи для «прокладки трубопровода».

Тут все и началось, политрук как заорет во все горло:

— Боевая тревога! Всем гражданским немедленно в укрытие.

Я и охнуть не успела, как меня кто-то сзади с ног сбил и прямиком в окоп, мордой вниз. Еще и сверху навалился, видимо, от пуль собственным телом прикрыл. Хотя с моей точки зрения это больше походило на попытку изнасилования в самой грубой и циничной форме.

Загрохотали пулеметы, засвистели пули, а потом еще и бабахнуло. Ведь совсем рядом — показалось даже, что прямо над головой. После взрыва со всех сторон песок посыпался, стенки-то у ямы ничем укрепить не успели.

Нет, так не пойдет, думаю. Выбираться надо.

Кое-как выкарабкалась из-под тяжеленного потного мужика, смотрю, а в небе красная ракета полыхает. И тут меня такая ясность мысли и понимание ситуации накрыли, что не описать.

Ведь неспроста это все!

Знал Чекист, что на нас нападут, во всяком случае догадывался, а потому и бесился. Ему оборону готовить нужно, а не с «научниками» философские диспуты вести. Чем больше народу копает, тем быстрее закончат. А если обратный отсчет уже пошел, каждая потерянная минута — чья-то жизнь. В этом сраном окопчике для всех может места не хватить. И кому-то останется только вжиматься