Зеркальные миры. Перерождение (СИ) - Лёнок Линни

Мари с сомнением ощупала крепление с несколькими тонкими, метательными кинжалами. Вряд ли из этого что-то выйдет… Но попытаться стоило.

Первый кинжал стукнулся об решётку и, звякнув, уже в следующее мгновение оказался на полу. Мари тяжело вздохнула — она с самого начала не верила в успех этой затеи. Второму повезло больше, он сумел влететь прямо между ячейками и почти достиг нужной высоты, но был сбит с курса сразу несколькими падающими камешками. На пол, правда, кинжал так и не упал, зацепившись за металлические прутья. Мари хмуро посверлила его взглядом, но смолчала.

Она могла бы продолжать свои безуспешные попытки ещё долго… По крайней мере, до тех пор, пока все пять кинжалов не останутся висеть на решётке. Но рассчитывать хоть на что-то кроме чуда при таком раскладе не приходилось. Мари вновь подошла к двери и опустилась на одно колено. Тонкое лезвие без особого труда вошло в щель между ней и косяком. Она поводила им вверх-вниз, словно примеряясь.

Через несколько секунд Мари уже с уверенностью могла сказать, что замок представлял собой металлическую задвижку: достаточно широкую и толстую. Она может быть и могла разрубить её мечом, но только с достаточного размаха. Здесь же пространство было ограничено, да и лезвие меча было куда толще тонкого метательного ножа.

Оставался лишь один вариант.

Мари больше всего надеялась, что это умение ей не понадобится. Хотя бы не так скоро. Она ещё не могла в должной степени совладать с ним, да и выглядело это не слишком впечатляюще, чтобы показать хоть кому-то. Первыми, перед кем хотелось похвастать, были Мина и Шетаар — эти скрытные заговорщики просто обязаны были рассказать ей всё после такой демонстрации! Но сейчас это казалось единственной надеждой.

Мари глубоко вздохнула, прислонившись лбом к прохладному дереву. Было страшно. Словно бы ей предстоял прыжок с обрыва. Она знала — ничего особо ужасного с ней не случится, но сделать этот первый шаг… Мари приложила ладонь к двери: в том самом месте, где проходил механизм замка, и крепко зажмурилась. Она едва сдержала позорный скулёж, когда кожу ожидаемо защипало — хотелось одёрнуть руку, сунуть её под ледяную воду, чтобы успокоить. Но Мари прекрасно знала — это не поможет.

Она открыла глаза.

Чёрные языки пламени послушно объяли кисть: кожа под ними покраснела и, в некоторых местах, потрескалась. Боль — сперва тихая и едва заметная — с каждой секундой усиливалась, пока наконец Мари не одёрнула руку, стряхивая с себя огонь. Она прекрасно помнила ту панику, когда ей удалось призвать его в первый раз. Ни вода, ни земля — ничто не могло погасить странное чёрное пламя, совсем как то, что было заключено в кулоне Мины. В тот раз Мари обзавелась серьёзным ожогом на пол-ладони, ожидая, пока огонь погаснет сам. Благо — тогда он был не сильнее пламени свечи.

Мари потребовалось больше года, чтобы научиться призывать и гасить пламя по желанию, но и сейчас она не могла сделать его сильнее. Кисть руки была её совершенным пределом. После даже нескольких секунд Мари чуть ли не валилась с ног от усталости, а кожу приходилось ещё пару дней мазать заживляющим бальзамом, поэтому не было и речи о том, чтобы с гордостью продемонстрировать умение хоть кому-нибудь.

Она подула на ладонь: кожа всё ещё горела. С тихим скрипом дверь вдруг отворилась сама собой — Мари от неожиданности чуть было не рухнула за порог. Там, где всего пару минут назад был замок, теперь зияла неровная, округлая дыра, словно и дерево, и металл оплавились, стекая по полированной поверхности вниз.

Мари слабо усмехнулась и переступила порог. Мошенничество — тоже в каком-то смысле победа. Да и что ещё оставалось «всего лишь человеку», когда нужно было соревноваться с одной из магических рас?

Глава 13. Предложение

— И-и-ист! Эй, Ист!

Ирнест резко обернулся на громкий оклик. Перепрыгивая через низенькие ограждения, начисто игнорируя дозволенные дорожки, к нему нёсся Элиот — так мог драть глотку только он. Остальные студенты, волею случая оказавшиеся поблизости, спешили отвернуться и покинуть опасную зону. Опасались ли они огрести наказание «за компанию» или же просто не горели желанием выступать свидетелями подобного поведения единственного сына Кардов, Ирнест не знал. Но был за это только благодарен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вижу, тебе уже лучше, — заметил он, когда друг преодолел последние разделявшие их метры.

— Ты просто не представляешь, — игнорируя насмешливую фразу, тут же выпалил Элиот. — Столько всего произошло!

Ирнест едва заметно улыбнулся. Он прекрасно знал, что периодические «болезни» его друга на деле были лишь передышками от учёбы. Когда чуть больше недели назад Элли начал сетовать на то, что «кажется, заболевает», Ирнест уже приготовился писать излишне подробные конспекты. И не прогадал.

— И где же болезнь свалила тебя на сей раз? — пробормотал Ист, вручая другу стопку тетрадей — тот восторженно рассыпался в благодарностях. — Даже не загорел ничуть… Неужели в больнице не нашлось солнечных ванн?

Элли насупился и помрачнел, удобнее перехватывая конспекты. Отчего-то он не спешил вываливать на Ирнеста весь объём своих приключений. Пауза затягивалась.

— Я… Простыл и всё, — Элиот уставился куда-то в сторону. — Скучно было — жуть. Представляешь?

Ирнест нахмурился — беспокойство явственно прошлось по позвоночнику. Что-то случилось? Они не виделись с того самого странного медосмотра: остальная группа так и не появилась на занятиях до конца дня. Ирнест и вовсе забил бы тревогу, но «пропавшие» студенты пришли на следующий день, как и обычно — к первой паре. Все, кроме «приболевшего» Элиота.

Элли вдруг помотал головой, словно собираясь с мыслями, и моляще уставился на друга:

— Слушай, Ист… А с тобой ничего с-странного не происходило? Ну, в последнее время.

Ирнест окончательно уверился в том, что Элиот пытался скрытничать. И не сказать, что у него это очень хорошо выходило. Видно было — другу не терпелось поделиться важными новостями, но что-то его останавливало. Зная характер Элли, Ирнест вообще не мог представить, что в этом мире существовало нечто, способное ограничить поток его словесности.

— Допустим, — обронил Ирнест и прищурился: — Предлагаю обмен. Ты мне свои странности, а я тебе — свои.

Элли мгновенно просиял, уцепившись за заманчивую формулировку, но только он открыл рот, чтобы выпалить что-то, как вдруг до них донеслось недовольное:

— Фритвульф, объявление по громкой связи было дано двенадцать минут назад, — староста появился в поле видимости, как и всегда, неожиданно. — Почему ты до сих пор не в кабинете своего научного руководителя?

Ирнест не сразу нашёлся с ответом. Он прекрасно слышал объявление, призывающее его пройти в кабинет пятьсот тридцать два для беседы с научным руководителем. Вот только до этого момента наивно предполагал, что говоривший ошибся: Ирнест не был задействован ни в какой научной деятельности. По крайней мере, на данный момент.

Уши мгновенно вспыхнули. Неужели это он ошибся?

— Уже иду, — выдохнул Ирнест. — Прошу прощения за задержку.

Староста качнул головой и перевёл взгляд на Элиота.

— Извинения следует принести руководителю, а не мне. Советую поторопиться.

Элли дёрнулся было за другом, но старосте хватило только немного приподнять брови, чтобы тот запнулся на месте. Против своего обыкновения, Элиот даже не стремился возразить; он лишь крепче прижал к себе тетради, уткнувшись взглядом в удаляющуюся спину друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Всю дорогу до нужного кабинета Ирнеста не покидало волнение, смешанное со стыдом. И когда только он стал настолько самонадеянным, что смел подвергать сомнению оповещения Академии? Стоило ему увидеть Элиота, как всё разом отошло на второй план…

Несмотря на явное опоздание, Ирнест решил не усугублять своё положение, а потому не переходил на бег — это было запрещено на территории главного корпуса. Однако шёл так быстро, как только мог: редкие студенты, встречавшиеся по пути, едва ли не шарахались в сторону.