Сэр Найджел. Белый отряд - Артур Конан Дойл

У норманнов было в обычае есть умеренно, но всегда иметь богатый выбор всего самого лучшего и изысканного. Именно от них пришло в Англию застолье, столь отличное от грубого обжорства древних тевтонских племен.

Сэр Джон Баттесторн принадлежал к среднему дворянству и ел по старинке. Широкий дубовый стол, накрытый для ужина, ломился под тяжестью пышных пирогов, невероятной величины кусков жареного мяса и массивных фляг. В нижней части залы сидела челядь, в верхней, на возвышении, стоял стол для семьи хозяина, всегда готовый принять дорогого гостя, заглянувшего на огонек с большой дороги, проходившей за воротами усадьбы. Такой гость и прибыл в тот вечер. Это был старик священник, проездом из Чэртсейского монастыря в монастырь св. Иоанна в Мидхерсте. Он часто совершал подобные путешествия и всякий раз сворачивал с пути к гостеприимному столу Косфорда.

— Милости просим, рады вас снова видеть, добрый отец Атанасий, — приветствовал его дородный рыцарь. — Проходите, садитесь справа и расскажите, что нового у нас в округе. Священники ведь всегда первыми узнают все сплетни.

Священник, человек спокойный и добрый, бросил взгляд на пустующее место в конце стола и спросил:

— А где госпожа Эдит?

— Да, в самом деле, где же девчонка? — раздраженно воскликнул рыцарь. — Мэри, пожалуйста, прикажи протрубить еще раз, чтобы она знала, что ужин на столе. Что этот совенок делает вне дома в столь поздний час?

Священник тронул рыцаря за рукав, и в его добрых глазах мелькнуло беспокойство.

— Я совсем недавно видел госпожу Эдит. Боюсь, она не услышит горна, она, верно, уже в Милфорде.

— В Милфорде? Что ей там надо?

— Пожалуйста, добрый сэр Джон, не говорите так громко — речь идет о чести дамы, и разговор должен остаться между нами.

Сэр Джон уставился на обеспокоенное лицо священника, и его багровое лицо стало еще краснее.

— О ее чести? О чести моей дочери? Еще нужно доказать, что вы имеете право так говорить, иначе ноги вашей больше не будет в Косфорде!

— Надеюсь, я никого не оскорбил, сэр Джон, но все же должен сказать о том, что видел своими глазами: в противном случае я был бы неверным другом и плохим священником.

— Так говорите скорее! Какого черта вы там видели?

— Известен вам такой невысокий молодой человек, почти горбун, по имени Поль де ла Фосс?

— Конечно. Я отлично его знаю. Он из благородной семьи, младший брат сэра Юстаса де ла Фосса из Шэлфорда. Было время, когда я думал, что назову его сыном: он проводил с моими девочками почти каждый день. Только горбатая спина — плохой помощник в любовных делах.

— Увы, сэр Джон, душа у него еще кривей, чем спина. Он очень опасный человек: дьявол дал ему острый язык и глаза, которые притягивают женщин, как взгляд василиска. Девицы думают о свадьбе, а у него на уме совсем другое. Он уже не одну погубил, очень этим гордится и хвастается по всей округе.

— А при чем тут я и мои дочери?

— Сегодня, едучи сюда, я встретил его, он спешил домой, а рядом с ним ехала женщина, и хотя лицо ее было скрыто капюшоном, до меня донесся ее смех. Этот смех я слышал и раньше под этой самой кровлей. Так смеется госпожа Эдит.

Нож выпал из руки рыцаря. Весь этот разговор слышали только Мэри и Найджел: то, что говорили на верхнем конце стола, заглушалось грубым смехом и гулом голосов на нижнем.

— Не бойтесь, отец, — сказала Мэри, — добрый отец Атанасий ошибся. Эдит сейчас придет. В последнее время я не раз слышала, как она плохо отзывалась об этом человеке.

— Правда, сэр, — горячо поддержал ее Найджел. — Только сегодня вечером, когда мы ехали через Терслийские верески, госпожа Эдит сказала, что ни во что его не ставит и хотела бы, чтобы его кто-нибудь побил за все его злые дела.

Однако умудренный опытом священник покачал седой головой.

— Когда женщина так говорит — жди беды. Лютая ненависть — родная сестра пылкой любви. Зачем она стала бы это говорить, если бы между ними ничего не было?

— И все же, — заметил Найджел, — с чего бы ей так перемениться всего за три часа? С тех пор как я приехал, она все время была с нами в зале. Клянусь святым Павлом, я этому не верю.

Однако Мэри помрачнела.

— Я вспомнила, дорогой отец, что, когда мы говорили об охоте, конюх Хэннекин принес ей какую-то записку. Она прочитала ее и тотчас вышла.

Сэр Джон вскочил было на ноги, но тут же вновь со стоном рухнул в кресло.

— Лучше бы мне умереть, чем видеть свой дом обесчещенным! — воскликнул он. — А тут еще эта проклятая нога! Из-за нее я не могу узнать ни правду, ни отомстить за поруганную честь! Если бы дома был мой сын Оливер, все было бы хорошо. Позовите конюха, я его обо всем допрошу.

— Прошу вас, добрый благородный сэр! — вмешался Найджел, — позвольте мне на этот вечер стать вашим сыном. Тогда я сделаю все что нужно. Клянусь честью, я сделаю все, что в силах мужчины.

— Благодарю, Найджел. Твою помощь я приму охотнее, чем чью-либо еще во всем христианском мире.

— Но сперва, добрый сэр, я хотел бы знать ваше мнение вот о чем: у этого человека, насколько я знаю, много земли, и сам он благородной крови. Так что если наши опасения сбудутся, нет никаких причин, почему бы ему не жениться на вашей дочери?

— Нет, конечно. О лучшем браке она не могла бы и мечтать.

— Хорошо. А теперь я хотел бы поговорить с Хэннекином. Только сделать все надо очень осторожно, чтобы никто ничего не знал. Нельзя, чтобы об этом стали сплетничать слуги. Если вы покажете мне конюха, госпожа Мэри, я позову его почистить мою лошадь и узнаю все, что нужно.

Найджел отсутствовал недолго. Когда он возвратился, лицо его было мрачно, и у сидящих за столом не осталось никакой надежды.

— Я запер его в конюшне на сеновале, чтобы он не наболтал лишнего, — сказал Найджел, — потому что по моим вопросам он, конечно, понял, откуда дует ветер. Записку, в самом деле, прислал этот человек, а кроме того, он привел и лошадь для дамы.

Старый рыцарь застонал и закрыл лицо руками.

— Не надо, отец, на вас смотрят, — прошептала Мэри. — Ради чести нашего дома нам надо сохранять спокойствие.

Затем чистым, звонким голосом, так что его было слышно и в дальнем конце залы, сказала:

— Если вы едете на восток, Найджел, я поеду с вами, чтобы сестре не пришлось возвращаться одной.

— Мы поедем вместе, Мэри, — ответил Найджел, вставая из-за стола, и тихо добавил: — Но ведь мы не можем поехать одни, а если возьмем слугу, все сразу станет известно. Пожалуйста, оставайтесь дома и предоставьте все мне одному.

— Нет, Найджел, ей может понадобиться помощь женщины, и этой женщиной должна быть ее сестра. Я возьму с собой камеристку.