Тщательно отшлепанная (ЛП) - Коул Тилли

— Ты можешь показаться гордым.

— Иногда. — На его губах снова появились смешинки.

— Можно сказать, предвзятым.

— Нет, — возразил он. — Мне кажется, это слово больше подходит тебе. — Я открыла рот, чтобы возразить, но он, вероятно, был прав.

— Ладно. Ну что ж, на этой ноте предлагаю закончить?

— Конечно. — Я наклонилась и поцеловала его, его руки распахнули мой халат и переместились к моей попке.

Я застонала ему в рот, но отстранилась.

— Пойдем, — сказала я и протянула руку, чтобы он взял ее. — Я собираюсь использовать эту первозданную и безумно дорогую кухню по назначению и приготовить для тебя.

Гарри выполнил мою просьбу. Когда мы направились к двери, на глаза мне попалась книга, которая стояла не в одном ряду с другими, как будто ее недавно прочитали и не положили на место. Мой пульс участился. Любовник леди Чаттерлей.

— Фейт? — спросил Гарри, обняв меня за плечи и поцеловав в щеку. — Ты в порядке?

— В порядке, — ответила я, настолько растерявшись, что мне показалось, будто в голову вторгся туман. Я отогнала туман в сторону. Это было совпадение. Так должно быть. Не может быть, чтобы Гарри…

Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Весь такой чопорный, правильный и очень британский. Ради всего святого, он был чертовым виконтом. Не может быть, чтобы он был каким-то образом связан с «НОКС». Это невозможно. Пульс успокоился, я взяла его за руку и потянула на кухню.

Затем открыла шкафы, отыскивая нужную утварь и ингредиенты. Гарри налил нам обоим по бокалу вина и сел за барную стойку, не сводя с меня глаз.

— Ага! — сказала я, найдя паста-машину и необходимые ингредиенты. Я положила их на стойку, где сидел Гарри. — Зачем тебе все это, если ты не готовишь? — спросила я, начав готовить миску с ингредиентами для свежей пасты. Тортелли де Зукка, мои любимые.

— Мне не хочется тебе говорить, — сказал Гарри и сделал огромный глоток вина. Чем больше алкоголя он употреблял, тем более расслабленным становился.

— Что?

Он помрачнел.

— У меня есть повар, который приходит четыре раза в неделю, пока я на работе. Он готовит для меня еду. — Он указал на паста-машину. — Вот почему все это здесь. Я спросил его, что ему нужно. Он дал мне список. Я понятия не имею, что это такое.

— Гарри, — сказала я, положив свою руку на его. — Это самая шикарная вещь, которую ты когда-либо говорил.

— Ты права. Хотя на днях я услышал, как бормочу «где мой любимый нагрудный платок?» и тут же подумал, что, если бы ты была там, я бы никогда не услышал конца этого.

Я рассмеялась, высыпав муку, и подняла в воздух белое облачко. Сдула муку с лица и была уверена, что теперь она в моих волосах.

— Фейт, ты самый неуклюжий человек, которого я когда-либо встречал.

— Знаю, — сказала я, когда облако исчезло, и продолжила готовить. — Мне нравится думать, что это сексуально.

— Сексуальная неуклюжесть, — согласился Гарри и поднял свой бокал.

— Сексуальная неуклюжесть. — Я начала замешивать тесто. — Так ты сказал моим родителям, что учился в Итоне?

Да, я использовала это как предлог, чтобы узнать о нем побольше. Он был чертовым закрытым досье. Мне нужно было узнать его получше. Губы Гарри дрогнули; он точно знал, что я делаю.

— Гарри, ты ужинал с моими родителями. Они рассказали тебе обо мне и всех моих ярких периодах. Дай мне что-нибудь. Мы просто трахались как кролики. — Я указала на него своей скалкой. — У одного из которых был огромный член. И хотя это хорошо, второй кролик будет болеть несколько дней, поэтому заслуживает какой-то компенсации.

— Поэтому? — сухо сказал Гарри. — Ты только что сказала «поэтому».

— Отвечай на мои вопросы или не получишь пасту.

Гарри поднял руки вверх в знак капитуляции.

— Не угрожай. Пожалуйста. Я скажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Итон. Начинай.

— Меня отправили туда, когда мне было одиннадцать. В среднюю школу, как вы говорите здесь, в Америке.

— Тебе понравилось?

— Неплохо. — Он провел кончиком пальца по ободку своего бокала с вином, погружаясь в воспоминания. — Я просто скучал по дому. Я скучал…

— По своей маме. — И тут мой желудок опустился, вспомнив больницу и то, что ему было двенадцать лет, когда умерла его мать. — Гарри, пожалуйста, скажи мне, что ты был с ней, когда…

Он покачал головой.

— Я был в школе. Мой отец позвонил в школу, когда она умерла. Я не мог говорить, когда мне сказали. Я так и не попрощался с ней. Я знал, что она проходила какие-то обследования, но больше мне ничего не сказали. Я узнал позже, отец не хотел, чтобы это повлияло на мою учебу.

— Он скрывал ее от тебя? — прошептала я, прекратив свои занятия.

Гарри провел рукой по голове.

— Ты должна понять, моя мать была той жизненной силой, которой мой отец был лишен в детстве. Это был брак по расчету. Он должен был удачно жениться, как и она. Мама как-то сказала мне, что они не ожидали, что влюбятся друг в друга. Но они полюбили, быстро и глубоко. Когда она заболела, он стал отрицать это.

Гарри перевел дыхание и продолжил.

— Я думаю, он считал, что если не пошлет за мной, то это еще не конец для нее. — Гарри поднял голову, когда я подошла и села к нему на колени. — Когда я вернулся домой на похороны, человека, которого я знал и любил, уже не было. Вместо него был тот, кем он является сейчас. Холодный, отстраненный. У него нет половины сердца и души. — Гарри посмотрел мне в глаза. — Я никогда не понимал, как он мог так измениться… — он сглотнул и позволил этому повиснуть в воздухе между нами.

У меня закружилась голова от количества нежности в его глазах, когда он посмотрел на меня. Гарри поцеловал меня.

— Когда мне исполнилось восемнадцать, я поступил в университет. Но всегда знал, что займусь семейным бизнесом. Я хотел этого. Просто иногда это бывает трудно. — Я поняла, что он снова говорил о своем отце. Я поцеловала его в щеку и пошла резать тыкву для начинки.

Когда я разрезала оранжевую кожуру, в моей голове пронеслось то, что сказал Гарри.

— Гарри, — спросила я и встретила его взгляд. — Ты упомянул, что твои отец и мать заключили брак по расчету. — Гарри замолчал, слегка побледнев. — Я видела тебя в журналах с женщиной со светлыми волосами и красивыми глазами.

— Луиза, — жестко сказал он, и прежний Гарри поднял голову.

Я опустила нож.

— Ты тоже собираешься жениться по расчету? То есть ради денег? На другом представителе аристократии?

Гарри оставался неподвижным так долго, что я подумала, что он уже никогда не сможет пошевелиться.

— Я собираюсь отказаться, — сказал он и поднялся со своего места. Он обошел стойку и поднял меня, чтобы усадить на нее. Обхватив мое лицо, он сказал. — От меня ждут определенных результатов. Удачно жениться, произвести на свет наследников, никогда не переступать черту. Не позорить семью, не делать ничего, что могло бы нарушить статус-кво знаменитой династии Синклеров. — Мое сердце упало от его слов.

— Я пишу колонку о сексе, Гарри. Грязную. Я дочь итальянского иммигранта и американки в первом поколении, и никто из них никогда не знал, что такое деньги. — Я почувствовала, как заблестели мои глаза, и возненавидела себя за это. — Это, — сказала я, указывая с него на себя. — Это просто секс, верно? История, которую можно рассказать своим приятелям в Англии. Ты трахнул мисс Блисс и дал ей немного ее собственного лекарства.

— Нет, Фейт. Конечно, нет. — Я попыталась отвернуть голову от его взгляда, но руки Гарри, лежащие на моих щеках, удержали ее на месте. — Разве хоть что-то из того, что мы пережили вместе, ничего не значило? Хоть что-то из этого было похоже на простой трах?

— Нет.

— Потому что это не так. Посмотри на меня, пожалуйста, — умолял он, когда я опустила глаза. Я подняла их и с кристальной ясностью увидела убежденность, написанную на его лице. — Это не будет моей жизнью. — Гарри поцеловал меня в лоб. — Я давно решил, что не хочу этого. А потом появилась ты, которая раздражала меня и проникала под кожу. Язвительно улыбалась мне, задевала меня своими остротами, и я понял, что с меня хватит. И эти чертовы юбки-карандаши, которые ты носишь в офисе. — Я рассмеялась, и он улыбнулся. — Ты заставила меня перестать хотеть тебя, Фейт, и вместо этого я стал жаждать тебя.