Буддизм. Энциклопедия - Кирилл Королев

После долгих странствий Бодхидхарма пришел в монастырь Шаолинь, где монахи заучивали наизусть сутры, не понимая их смысла. Когда они не услышали его призыв «прозреть сердце Будды» (осознать Будду внутри себя), Бодхидхарма удалился в пещеру неподалеку и провел в ней девять лет, созерцая монастырскую стену и медитируя. За эти девять лет он заснул лишь единожды — и так рассердился на себя, проснувшись, что вырвал свои ресницы и бросил их наземь. Миф гласит, что сам Будда Шакьямуни подобрал эти ресницы и посадил их в землю; из них выросли чайные кусты, листья которых, будучи заваренными, позволяли сохранять бодрость. Так было положено начало употреблению чая.[67] От девятилетнего пребывания в неподвижности тело Бодхидхармы задеревенело, однако он особыми физическими упражнениям восстановил способность двигаться — и заповедал монахам сочетать молчаливое созерцание с этими упражнениями. По замечанию А. А. Маслова, «считается, что эти упражнения представляли собой различные психотехники, воздействующие как на психику, так и на физическое тело, в том числе комплексы кулачного боя, различных боевых искусств, способов владения оружием. Монахи активно принялись за тренировки, а первым мастером этой системы физических упражнений стал сам Бодхидхарма».

Учение Бодхидхармы заключалось в «двух путях» и «четырех действиях». Два пути — это путь духовного проникновения (постижения своей истинной природы) и путь праведного поведения. Четыре действия состоят в следующем — не испытывать ненависти, быть покорным карме, не иметь желаний и пребывать в гармонии с дхармой (то есть с мирозданием). Кроме того, он учил, что истину нельзя ни выразить словами, ни объяснить письменами («не следует опираться на иероглифы»);[68] на нее можно лишь непосредственно указать — в диалоге наставника и ученика, подразумевающем спонтанные ответы (так сказать, «прообразы» дзэнских коанов). По преданию, именно из таких непосредственных указаний состояло обучение монаха Хуэйкэ, преемника Бодхидхармы, который даже отрубил себе руку, чтобы доказать чистоту помыслов и решимость постигнуть истину.

Легендами окружена и смерть Бодхидхармы. Так, утверждается, что тело патриарха сожгли по буддийскому обычаю, сохранилась лишь одна сандалия, которую как реликвию доставили в Шаолинь. В монастыре она хранилась 300 лет, а потом бесследно исчезла. Самого же Бодхидхарму через несколько лет после сожжения видели в добром здравии в Туркестане — причем в одной сандалии. Как бы то ни было, память о Бодхидхарме тщательно сберегается — в каждой келье и каждом молельном зале Шаолиня имеются его изображения, а в пещере, где он провел девять лет, висят его нетленные одежды. Если рассуждать с мифологической точки зрения, Бодхидхарма — яркий образец китайского обожествленного мудреца, объединившего в себе черты даосского святого и буддийского бодхисаттвы.

Чань-буддизм практикуется в Китае по сей день,[69] однако в мире широко известен его японский вариант — дзэн-буддизм, оказавший непосредственное влияние на идеологию самураев и знаменитый кодекс «Бусидо», на чайные церемонии и искусство икебаны, на садовую архитектуру (сады камней) и боевые искусства, шире — сформировавший то самое сугубо японское («восточное») мироощущение, которое так привлекает людей западной культуры.

Учение школы Чань стало наивысшим достижением философского буддизма в Китае. Что же касается буддизма народного, в котором — на «бытовом» уровне — учение Будды воспринималось не как религиозно-философская доктрина, а как способ облегчить себе жизнь в этом мире и обеспечить благополучие в мире загробном, потустороннем, — народный буддизм в Китае достаточно рано начал смешиваться с народным же даосизмом, «отягощенным» конфуцианскими этическими нормами (как их понимали простые люди) и культом предков. Итогом этого смешения стало возникновение системы «трех религий» (сань цзао), в рамках которой обычным явлением сделались молитвы одновременно Конфуцию, Лаоцзы и Будде (или Амитабхе, или Гуаньинь) и почитание всех без исключения божеств, духов и святых, вне зависимости от их «идейной» принадлежности. Считалось, что надо уважать всех богов, всех духов и всех святых, ведь неизвестно, кто именно из них услышит мольбы и придет на помощь, а лишний заступник перед Небесами никогда не помешает.

Подобное «загрязнение» буддизма вызывало негодование у ортодоксальных сторонников этого учения. Наиболее радикально настроенные из них, впрочем, отвергали и доктрины философских школ, будь то школа Цзинту или даже Чань, на том основании, что эти доктрины не соответствуют духу канонического буддизма. Идеологический спор между «непримиримыми» и «ренегатами» продолжается по сей день; современное его проявление — возникновение школы (или секты) Фалуньгун и ее достаточно трагическая судьба (школа в Китае официально запрещена). Основатель этой школы Ли Хунчжи в своей книге «Чжуан Фалунь» объявил все школы философского буддизма «фальшивыми», поскольку «то, что они проповедуют, не есть Закон Будды». По его мнению, все эти школы суть олицетворения периода «упадка и гибели Дхармы»: «Скажу вам, что все эти религии (т. е. философские школы и культы народного буддизма. — Ред.) относятся к ересям, даже если они не губят людей, все равно являются ересями, так как мешают людям исповедовать истинные религии. Истинные религии имеют цель спасти людей, а они не могут. С течением времени они стали скрытно заниматься темными делами. Все это дьяволы, появившиеся в последний период упадка и гибели Дхармы. Этот период имеет отношение не только к буддизму, под ним подразумевается разложение многих пространств, находящихся ниже определенного, довольно высокого уровня. Под последним периодом упадка и гибели Дхармы подразумевается не только период упадка и гибели буддизма, но и то, что в человеческом обществе уже нет духовных законов, которые могли бы поддержать мораль». При этом себя Ли Хунчжи провозгласил поборником «истинного» буддизма, призванным спасти мир: «В последний период упадка и гибели Дхармы во вселенной произошли очень большие изменения. Даже религиозные места стали негодными. Люди, обладающие сверхспособностями (в том числе и монахи), также заметили такое положение. В настоящее время во всем мире только я один открыто передаю Истинный Закон. Я сделал то, чего никогда не делали наши предшественники: в последний период упадка и гибели Дхармы я открыл такую большую дверь. На самом деле это шанс, который не встретишь за тысячу, даже за десять тысяч лет. А сможешь ли ты спастись, сможешь ли практиковать — зависит от тебя самого. То, что я изложил, — это принцип Великой Вселенной».

«Истинный Закон» Ли Хунчжи формулируется следующим образом: «Обладая физическим телом, человек не может терпеть ни холода, ни жары, ни усталости, ни голода. Будучи больным, ты плохо себя чувствуешь. Ты должен пережить рождение, старость, болезни и смерть. Ты мучаешься и таким образом погашаешь свою карму. Все зависит от того, сможешь ли ты вернуться обратно. Вот и дали тебе, находящемуся в заблуждении, еще один шанс. В заблуждении тебе придется самосовершенствоваться при помощи своего уразумения, чтобы вернуться к истоку жизни. Ты должен пережить как можно больше горя, чтобы быстрее вернуться обратно. Если ты продолжаешь портиться, то жизнь будет уничтожена. Поэтому, с точки зрения Просветленных, человеческая жизнь не для того, чтобы быть человеком, а для того, чтобы вернуться к истоку, вернуться к Истине, вернуться назад. Обычный человек этого не понимает. Обычный человек в обществе обычных людей остается обычным человеком. Он думает, как устроить себя, как жить лучше. Чем лучше он живет, тем эгоистичнее становится, тем жаднее становится к чужому добру, тем дальше отходит от свойств вселенной. И таким образом он идет к гибели… Если ты, будучи обычным человеком, хочешь лечиться, хочешь просить то или другое, я не смогу тебе помочь. Почему? Потому что ты хочешь остаться обычным человеком, а обычному человеку суждено переживать рождение, старость, болезни и смерть. Человек сам впал в заблуждение и его надлежит уничтожить. Теперь тебе дали шанс с тем, чтобы ты из заблуждения мог вернуться обратно. Можешь вернуться — вернись. Не можешь — продолжай свой путь по кругам перерождений и жди окончательного уничтожения».

Учение школы Фалуньгун (и гимнастика, при помощи которой, согласно Ли Хунчжи, надлежит достигать просветления) достаточно популярно, однако оно остается в значительной степени маргинальным, поскольку за 2000 лет своей истории в Китае буддизм в его «китаизированном» виде сделался неотъемлемой частью китайской культуры — не в последнюю очередь благодаря именно народным формам буддизма. Если на государственном уровне буддизм, после сравнительно недолгого периода благоденствия в эпоху Тан, вплоть до недавнего времени подвергался гонениям и запретам (так, в 845–848 гг. закрыли и ликвидировали 4600 монастырей, разрушили свыше 40 000 пагод, конфисковали монастырские земли, расстригли 260 000 монахов и монахинь, а в годы «культурной революции» всех без исключения буддийских монахов отправили на «трудовое перевоспитание»), на уровне «бытовом» он продолжал оказывать влияние на китайский менталитет. По существу, буддизм — единственная религия спасения, известная китайцам, и именно в этом качестве он оказался востребованным в народе.