Клор (СИ) - "Бэзил И. Зеро"

— Договорились, — кивнул я, хотя и терзало меня смутное предчувствие неперевариваемого бреда.

— Базилиск есть эмерджентное свойство атемпоральной нейроморфной структуры, подобно тому, как Ликвидатор или Дознаватель есть эмерджентное свойство нейроморфного чипа Микроэлектронного Консорциума Западной Пацифики или, скажем, иллюзия реальности есть эмерджентное свойство биологических нейронных сетей.

— Допустим, — ответ, на удивление, был почти самосогласованным, хотя и не в полном объёме понятным. — А с осмыслением что и как?

— Спроси у аксиотцев. Они неплохо с этим делом справились, хотя и далековато от совершенства. Но желательно не у Янабеду и не у мозгосрамцев, мимикрирующих под драугов. Адиос, братец.

Талос перегнулся через борт и рыбкой сиганул в воду, не оставив мне и секунды на ответ. Спроси у аксиотцев… ну спасибо, вот задушевных бесед со всенародными опиумистами мне для полного счастья как раз не хватает.

Вахта прошла феноменально уныло. Рассматривать чаек надоело за полчаса. Единственного ворона, неведомыми ветрами удутого за полтораста миль от берега, я в профилактических целях сбил пулькой из морской соли. Никаких пролетайских революций в мою смену. В конце концов я получил по морде летучей рыбой, махнул на всё рукой и ушёл заваривать отвары Ли в кают-компанию. Если что — вызовут, не переломятся.

Утро пятнадцатого не предвещало ничего интересного. Будь я более органическим, сказал бы, что за вчерашнюю бездарно запоротую тушу боги обязаны лишить нас рыбацкой удачи до седьмого колена. Впрочем, я бы тогда просто имплантировал себе восьмое, делов-то. Но за полчаса до обеда Каи Рилл просемафорил с «Черского», что нашёл цель. Завыла сирена боевой тревоги. Отчёт с описанием трана полетел в эфир. Я вышел на пост.

Вообще, для обнаружения этой твари не нужно было дуть в мамонта или становиться чайником. Несколько проблематично не заметить стометровый купол слизи, который неспешно поднимается на поверхность в полукилометре от корабля. Я ясно различил два спирально закручивающихся от центра рукава, плавно изгибающихся в одном направлении, заостряясь к окончаниям. Два рукава под сто двадцать градусов, обзор сбоку… значит, всего рукавов три. По внешнему краю десятиметровые приблизительно щупалы, постоянно шевелящиеся в поисках чего-нибудь, что можно потискать. Понимаемо. Рукава сегментированные, ближе к центру сегменты укрупняются. На каждом сегменте по три странных выпуклости.

Через десять минут я уже сидел в одном боте с Раакаром им Курушсилом им Махешаном им Рашимаром им Мерекетом им Шиласахом.

— Как потойтём — стауишь щиты, энн, — многословием мой командир никогда не отличался. Во всяком случае, когда пользовался Лён Ньол.

Я молча кивнул и сконцентрировался на эфирных потоках. Как и предупреждала Сайне, простое присутствие трана перекорёжило их в полную неудобоваримость настолько, что у меня с segfault вылетел автопереводчик. Впрочем, у Раакара акцент вполне сносный, жить можно. Только бы не пришлось с Риллом общаться…

На сотне метров в нас полетела жижа, которую тран отрыгнул из того, что я определил как странные выпуклости. Плотность залпа впечатляла: за счёт навесной траектории по нам, очевидно, отстрелялась даже невидимая сторона твари. С другой стороны, та же самая траектория давала мне лишнюю секунду на подготовку. Секунда — это много. Секунда — это около пятисот тактов под разгоном восприятия. Дальше дело техники: арка кинетического рассеивания, контуры сброса эфира на всякий случай, якорение на центр тяжести бота, копии для эскорта… транова жижа в полном объёме улетает в воду. Янабеду, возглавлявший второе штурмовое звено, сообразил защиту другим путём: его бойцы в один приём разогнали эфир вокруг себя, что внезапно растворило снаряды.

Впрочем, сильно лучше ситуация не стала: на перезарядку у трана ушло всего шесть секунд. Повторить защитный манёвр труда не составило, вот только прорваться до самой туши через щупальца нам при таком раскладе не светило никак: если Яну удалось пройти целых пять метров, то мы так и зависли на сотне.

— Отхотим, энн, — приказал Раакар.

Впрочем, ушли мы недалеко: как только по нам перестало прилетать, сын горного Фаранда расчехлил внебрачное дитя пищали с фальконетом, которое он почему-то считал винтовкой.

— Начнём, помолясь, энн. Терши роуно.

Громыхнуло. Один из плюющихся пупырей на теле трана взорвался фонтаном жижи. Осталось ещё не менее шестидесяти штук. На видимой стороне.

Тем временем Янабеду занимался чем-то странным. Он развернулся к своей ватаге и энергично махал малой сапёрной лопаткой. Потом все его бойцы разом навалились на борт и… опрокинули боты. Хмда, вот что религия с людьми делает. Впрочем, перевёрнутые боты стали приближаться к туше трана ощутимо быстрее: жижный обстрел они теперь просто игнорировали.

Когда звено Яна дошло до щупал, я уже почти решил, что пора по безумцам петь заупокой: боты сначала остановились, а потом отдрейфовали прочь от туши. Но ещё полминуты спустя Раакар прекратил стрелять и спросил у меня:

— Что уитишь, энн?

— Они внутри. Кажется, роют тоннель, — обзор через склизкое мясо был отвратителен, но слишком уж характерно двигались фигуры в костюмах химзащиты.

— Префосхотно, энн, — командир оскалился и запустил пятерню в бороду. — Итём потпирать их поты, энн.

Исход этой охоты стал очевиден. Да, ватаге Янабеду оставалось ещё порядком покопаться с унылой рутиной, но сопротивляться тран уже не мог никак. И кто там говорил, что осадный инженер в море бесполезен?

Перспектива: Эва Арит, светский пророк самодержавного эгалитаризма

Всё было тошно так, как мне заранее рассказала бабуля. На второй день строгого поста в келью зашёл дядя Инбародод. Мы молча двинулись по коридорам старого донжона, через внутренний плац в часовню Великого Хана. Двое младших Арит открыли двери из тусклой стали. Только безупрешно преданные нашему делу, всецело посвятившие себя пути Хана, могут касаться святого металла. Так всегда говорила бабуля. Поэтому на посту у часовни всегда стоят двое из Арит — даже Арит-Хе нельзя доверить служение в святейшем месте. Хан Возрождённый спросит с нас, и суд его будет суров.

Мы прошли через Предел Очищения, где во время служб ждали те, чья вера ещё не была подтверждена ни ревностью на пути, ни чистотой во крови. В центральном нефе, в середине столба света, льющегося через барабан главного купола, на коленях стояла бабуля. Её лицо было обращено к могиле Великого Хана, сокрытой в предгорьях севернее Эстер Рефо. На ней был священный халат с шелкографией, изображающей бабулю вместе с Ханом на мосту в саду цветущих амарантов. Я никогда не могла толком понять, как так получается, что бабуле сорок пять, но при этом она встречалась с Ханом, которого убили четыреста лет назад.

Я села напротив бабули. Дядя Инбародод сел несколько в стороне тошно посередине между нами. Передо мной лежал револьвер, с помощью которого Мать должна защищать своих детей. Перед бабулей лежала страшная коробочка. В ней были Инструменты Цикла. Меня уже испытывали с их помощью. Но бабуле… нет, не думать. Род приходит и род уходит. Лишь путь Хана уходит в бесконешность, оставляя за собой грешную Землю, и разрывает сами звёзды и всех ложных богов, укрывшихся от гнева Его в космических безднах, чью симметрию нарушает лишь кипение вакуума.

Бабуля посмотрела мне в глаза. Улыбнулась. Я осталась спокойной. Такой, какой должна быть. Такой, какой бабуля всегда учила меня быть. Мы должны быть спокойны, ибо и дела, и слова, и помыслы наши всегда на виду. Те, кто следует за нами, повторяют всё в мельчайших деталях. Спокойны мы — спокойны и наши ведомые.

Бабуля кивает каким-то своим мыслям и открывает коробочку тусклого гофера. Вытаскивает Огниво и священный клинок кходжа. Оголяет левую половину торса. Та-что-внутри отмечает, что годы не пощадили бабулиной кожи. Да и белый лишай в районе поясницы подразросся. Я спокойно отпускаю мысль. Пусть идёт своим путём. Мне она сейчас ни к чему.