Божья коровка (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

– Что значит «повезло»? – поднял бровь Захаров.

– У китайцев в основном было лишь стрелковое оружие, гранатомет заметил лишь один. Чуть не выстрелили в нас, повезло, что гранатометчика срезал кто-то из моих. Иначе бэтээр сожгли бы.

– Да хватало там гранатометов! – возразил Захаров. – Мы их видели с десяток.

– Значит, не успели применить, – сказал Борис. – Мы зашли к ним с тыла, застав врасплох. В следующий раз такого не случится. Гранатометов много нанесут и встретят нас во всеоружии.

– Считаешь, повторят? – прищурился Захаров.

– Не сомневаюсь, товарищ генерал-полковник. Они ведь маоисты, что прикажут из Пекина, то и выполнят. Мозги у них промыты, смерти не боятся. На бэтээр шли в полный рост.

– Как ты сказал? – Захаров удивился. – Мозги промыты? Никогда не слышал.

– Это мы с ребятами так говорим, – спохватился Боря. – Давно их видим. Они же все с цитатниками Мао. Что вождь сказал – для них закон. Думаю: попробуют еще. Станем очищать от них Даманский – понесем потери. Подогнать бы артиллерию и накрыть их там снарядами. Хорошо бы вдарить из «катюши», как в войну фашистов били.

– Ты, смотрю, стратег, – улыбнулся генерал-полковник. – Только вот беда – нет у пограничников орудий.

– Можно одолжить у армии, – возразил Борис. – Так сказать, во временное пользование. Разумеется, с расчетами орудий. А, использовав, вернуть обратно. Денег, я надеюсь, не попросят.

Генерал захохотал. Вместе с ним засмеялись остальные офицеры.

– Юморист, – сказал Захаров, отсмеявшись. – Артиллерия во временное пользование… Хотя что-то в этом есть. Хороший из тебя выйдет офицер, сержант. А сейчас скажу тебе приятное, сынок. Действовал ты по-геройски. Разгромил китайцев, спас раненого офицера и его солдат. Есть мнение, что заслужил высокую награду. Мы тут посоветовались и решили: Золотую звезду Героя Советского Союза.

Борис вскочил.

– Служу Советскому Союзу!

– Сядь, сынок, – сказал Захаров. – Еще не наградили. Представление-то мы напишем, но решать будут другие. Но в любом случае без награды не останешься. А сейчас хочу спросить – кто из бойцов вчера особо отличился?

– Младший сержант Бабанский, – сообщил Борис. – Возглавив пограничников после ранения начальника заставы, повел их в бой, избрав благоприятный для этого момент. Помог очистить остров от китайцев. Они их много покрошили. Бабанский спас оперуполномоченного особого отдела Буйневича, пленив при этом напавшего на него китайца.

– Буйневич нам об этом не сказал, – удивился генерал-полковник, – хотя про пленного я знаю. Бабанский тоже промолчал.

– Буйневич этого не видел – упал после удара штыком. А Бабанский – скромный парень, хвастаться не любит. Прикладом оглушил китайца, тем самым, не позволив тому добить оперуполномоченного. Спросите у его солдат, они все видели.

– Бабанского, я думаю, тоже – к Золотой звезде, – сказал Захаров. – Что скажете, товарищи?

– Поддерживаю! – кивнул молчавший до сих пор Матросов. Другие офицеры дружно согласились.

«Отлично!» – оценил Борис. Его смущала мысль, что он лишил Бабанского заслуженного звания Героя. В том времени он был единственным из пограничников срочной службы[92], удостоенным Золотой звезды.

– Кого еще отметишь? – спросил Захаров.

– Все пограничники, воевавшие на острове, по моему мнению достойны награждения, – сказал Борис. – Но особенно отмечу механика-водителя бронетранспортера Ковалева. Действовал грамотно, умело и решительно, чем способствовал уничтожению противника и спасению раненых. Не один десяток нарушителей передавил. Еще – рядового Щербаченю, – вспомнил он Сергея. – Под огнем противника затаскивал в бэтээр раненых, сам при этом получил тяжелое ранение.

– Пометьте Ковалева с Щербаченей, – велел Захаров сидевшему в углу полковнику. – Этих – к орденам, как и тех, кого назвал Бабанский. Всем остальным – медали «За отвагу». Погибшим – ордена, посмертно.

«У Юры тоже спрашивали про отличившихся», – сообразил Борис.

– Последнее, Коровка, – сказал Захаров. – Ты больше не сержант. Я попросил начальника отряда присвоить тебе внеочередное звание старшины. Бабанскому – старшего сержанта, он недавно на заставе. Скажи ему об этом. Приказ подпишут завтра, но галун на погоны можете уже пришить.

– Служу Советскому Союзу! – вновь вскочил Борис.

– Отлично служишь, старшина, – заметил генерал. – Отдыхай, Коровка…

В казарме Борис подошел к Бабанскому.

– Выйдем, – предложил.

Снаружи здания он рассказал ему о разговоре с генералом.

– Мне!? Героя? – не поверил тот. Как было видно, весть его ошеломила.

– По крайней мере, нас к нему представят, – сказал Борис. – А дальше – как получится. Зажмут нам Звезды, получим ордена, что тоже хорошо. Пойдем поищем старшину заставы.

– Зачем? – спросил Бабанский.

– Одолжим галуна на лычки. У него, как думаю, найдется. Генерал-полковник приказал пришить.

Старшина Фатеев, выслушав их просьбу, отвел командиров отделений к себе в каптерку, где извлек из ящичка в углу моток широкого золотого галуна.

– Забирайте, – протянул его Борису.

– Нам не нужно столько, – удивился тот.

– Гимнастерки и бушлаты, – перечислил старшина. – Плюс парадный китель. На шинели тоже нужно.

– Как приедет автолавка, купим и вернем, – поспешил Борис.

– Нет, не надо, – покрутил Фатеев головой. – Для вас не жалко. Вы герои, парни. Мне тут много рассказали. Если бы не ты, Коровка, и не ты, Бабанский, многих бы не досчитались на заставе. Поздравляю с новыми званиями, и особенно тебя, Коровка. Мы теперь с тобой равны в чинах.[93]

Сказав Фатееву «спасибо», оба младших командира отправились в казарму, где и занялись приведением в порядок формы. Для начала стащили гимнастерки, сняли с них погоны, и срезав ножницами узкие лычки, стали пришивать широкие. Только занялись, как их окружили свободные от службы пограничники.

– Товарищ старшина, – обратился к Коровке рядовой Петров. – Вас можно поздравить?

– Да, Коля, – кивнул Борис. – Меня и Юру. Обоих повысили в звании через ступень. Лично генерал-полковник приказал. И еще радостная новость. Всех, воевавших на Даманском, представят к государственным наградам – медалям и орденам. Родина помнит, Родина знает, Родина нас не забыла, парни.

Лица пограничников расцвели улыбками.

– Товарищ старшина, – предложил Петров. – Давайте я вам лычки пришью. А вы нам споете. А не то на душе тоскливо – таких ребят потеряли! Больше некому – Щербаченя-то в госпитале.

– И я! И я помогу! – раздались голоса.

– Хорошо, – согласился Борис. – Тащите гитару.

Спустя несколько мгновений он сидел на табурете, пощипывая струны. Вокруг на койках расположились слушатели, в том числе и Бабанский. У него пограничники тоже забрали гимнастерку и шинель, и сейчас махали иголками. «Что им спеть?» – подумал Борис. Прежний репертуар с преобладанием попсы казался неуместным. «А что, если?..» – мелькнула мысль. Весной 2022 года эта песня в России звучала из каждого утюга. Он, конечно, не Шаман, но перед ним и не стадион или оперный театр.

Борис подобрал аккорды. Прежде, чем ударить по струнам, объявил:

– Пограничникам, погибшим на Даманском, посвящается.

А затем, произнес, как выдохнул:

– Встанем!..

После чего продолжил, постепенно наращивая силу голоса:

– Пока еще с вами мы живы и правда за нами.

Там сверху на нас кто-то смотрит родными глазами.

Они улыбались, как дети, и в небо шагали.

Встанем

И ближе к ним станем…

Краем глаза он заметил, как построжели и стали суровыми лица пограничников. А дальше его полностью захватила песня.

Встанем.

И вспомним всех тех, кого в этом огне потеряли.

Кто шел умирать за свободу, а не за медали.

Я знаю, что мы обязательно встретимся с вами.