Нижний уровень – 2 - Андрей Круз

– А младшая?

– Средняя, если считать брата, – поправил меня Коди. – Элизабет. Когда «Эль Пончиса» взяли, он был с ней. У них при себе были пистолеты, довольно много кокаина, еще какая-то дурь, и они хотели проехать через границу в Тихуане. Навестить маму, они все родились в Сан-Диего, Калифорния.

– Она убивала?

– Мексиканцы сочли, что нет.

– А на самом деле они ошиблись. Я встретил ее внизу. – Я надавил на последнее слово.

Коди меня понял. Он чуть помолчал, потом все же уточнил:

– Если бы она не убивала, то не смогла бы спуститься, правильно?

– Совершенно верно.

– Дальше ты все знаешь, так?

«Эль Пончис» – закоренелый садист и убийца, получил три года в исправительном центре для малолеток, это в Мексике максимальное наказание. В Америке его бы судили как взрослого и упаковали в клетку навсегда, а то и казнили бы, а там вот такой гуманизм процветает. Бардак и беспредел, трупов как на хорошей войне, но сплошной гуманизм. Сестры остались на свободе, они вообще получили условный срок. Когда «Эль Пончис» вышел из тюрьмы, где над ним все же сильно поиздевались сокамерники, его, как американского гражданина, отправили на родину, вместе с сестрами.

В Америке их никто никогда не разыскивал и ни в чем не обвинял, так что все остались на свободе, претензий к ним не было, и не пустить нельзя. Эдгара даже определили на какие-то реабилитационные курсы, чтобы он мог изжить в себе все душевные травмы. Там он рассказывал, как «Эль Негро» заставлял его принимать наркотики и резать головы. И это последнее, что мне известно об этой истории. А они вот как вынырнули.

Идеальный вариант для остальной нелюди. Целая семейка прирожденных убийц, и при этом у «Эль Пончиса» наверняка остались контакты среди разгромленного картеля «Бельтран Леива», банда «Пасифико Сюр» существовала под их крышей. Много не надо, всего лишь один звонок, а дальше хотя бы «советник права» все решит. Поедет и договорится.

И они не бедствуют, похоже, адрес в правах как бы на это напрямую намекает. То есть семья при деле. Кстати, старшая сестра может и не спускаться, она уже не очень проходит под «возраст до конфирмации», как называл это О'Мэлли.

– У меня вопрос: они сменили фамилию. Можно узнать, сделали ли они это легально?

Скорее всего легально, у них пока все легально, но лучше бы знать. Иначе их просто вообще нечем зацепить. Или ловить внизу.

– Это можно узнать. А где сама Элизабет?

– Внизу. Я ее там запер. Но нужно будет что-то делать, держать ее там нельзя, кто-то может ее освободить.

Я ожидал, что Коди потребует передать ее закону, но он не потребовал. Он просто спросил:

– И что с ней делать дальше?

Я хотел ответить «не знаю», но тут сообразил, что это будет неправдой. Я лишь сказал:

– Я позвоню Акосте, пусть он думает.

О том, что по факту это будет звонком отцам-иезуитам, я говорить не стал. Всякому овощу свое время. Коди на контакте с Акостой – вот пусть Акоста в кадре и присутствует. Посмотрел на часы. Звонить или все же нет? Потом решил плюнуть на приличия и звонить. Конечно, мне бы лучше как раньше, бункер в джунглях и никаких следов, но тут так не получится, это Америка, а не Панама, и бог послал мне в партнеры сразу двух полицейских, так что не дадут так сделать, к сожалению. Да и нет у меня никакого зиндана в Аризоне. У меня его и в Панаме не было; хорошо, что мой партнер Джефф знал Ричи – бывшего морского пехотинца, который любил жить в джунглях на старой береговой батарее, а на той батарее были эти самые бункеры.

Выловил номер в меню, набрал. Акоста ответил сонным голосом звонка, но никаких внешних признаков злобы и возмущения не выказал.

– Есть пленный, снизу, – сказал я без всяких вступлений. – Надо или куда-то его… ее деть, или я вынужден буду ее пристрелить внизу.

Он понял, что я имел в виду, потому что сразу же сказал, все еще хриплым спросонья голосом:

– Я позвоню О'Мэлли. Где вы?

– Я сейчас вышлю координаты, это рядом с Саломи, округ Ла-Пас.

– Жду.

– Когда приедут? Хотя бы сегодня?

– У них есть люди, думаю, что быстро приедут. Кто она, кстати?

Я объяснил, Акоста только хмыкнул.

– Хотелось бы, чтобы она была потом доступна для допроса, – добавил я уже финальное пожелание.

– Она будет неподалеку.

– Отлично, – сказал я на прощание.

Открыл карту в телефоне, нашел нужную точку, отметил, послал Акосте. Если он пришлет людей – это лучше, думаю, быстрее получится. Интересно, кстати, каким все же боком государство касается этой проблемы? Кого пришлет Акоста, своих людей, каких-то специальных или все же от иезуитов? Ладно, увидим, мне еще эту Хименес надо поднять оттуда в этот мир.

Глава 18

Элизабет Хименес никуда не сбежала, я ее так в контейнере и нашел. Руки я ей предусмотрительно не стал развязывать, так что когда я открыл тяжелую металлическую дверь, она сразу запросилась в туалет. Туалет я пообещал ей наверху, если хорошо будет себя вести. На самом деле не из жестокости, хоть она у меня совсем никакого сочувствия не вызывала, а из соображений безопасности. Сейчас я не хотел ее развязывать, а возиться с ее одеждой самому желания не было.

– Или дуй в штаны, мне все равно, – добавил я.

Дуть в штаны она не стала. Оглядываясь по сторонам в поисках возможных угроз, я довел ее до склада, там уложил лицом вниз на пол, поставив ногу на спину, и выключил свет, чтобы вскоре обнаружить и ее, и меня наверху, в нормальном мире.

Там нас встретил Бисон-старший, посмотревший ей в лицо и сказавший:

– Да, это она, я ее видел по телевизору.

Хименес выглядела злой и уставшей. Страх, похоже, прошел, она уже поняла, что убивать ее не будут, поэтому даже начала понемногу наглеть. И поэтому после того, как ее запустили в уборную с открытой дверью, я снова стянул ей руки за спиной, и мы усадили ее на стул в углу офиса. А я принес из машины камеру с хорошим объективом и заодно сфотографировал пленную во всех ракурсах, на всякий случай.

Росита, к некоторому моему удивлению, чувствовала себя при всем этом… нормально. Вот как будто так и надо или как будто именно такого развития событий она и ожидала. Наверное, я о ней все же чего-то не знаю. Может, даже многого не знаю, потому что несмотря на то, что поговорить она любила и всегда хотела, из меня собеседник был плохой, а ее истории интересовали меня мало. По крайней мере, я никогда ее ни о чем не расспрашивал. Говоришь – вроде и слушаю, молчишь – так даже лучше.