Печали веселой семейки - Марина Серова

— Как жаль… — с чувством произнес Каминский созвучно своим мыслям, но тут же, опомнившись, закончил фразу, переведя разговор на другое: — Что мой собрат по автобизнесу оказался таким нехорошим человеком. А ведь у нас с ним были совместные проекты…

Каминский сокрушенно покачал головой.

Ну и лицемер же он! Думал меня обмануть? Играл бы тогда получше, что ли, а то по его физиономии можно было прочесть все, о чем он думал, вплоть до последней запятой и кавычек.

— Тогда у меня к вам есть другой вопрос, — сказал он важно. — Кто же непосредственно выполнил это… м-м-м… поручение Алиева. Не думаю, что он сам выкрал бумаги. Итак, сообщника звали… — начал Каминский тоном, не допускающим возражений.

И все-таки я возразила:

— Мистер Икс, а может, и миссис Икс. Большего я сказать не могу.

— Как! — возмутился Каминский.

— Позвольте вам напомнить, — произнесла я самым кротким тоном, на который только была способна, — что я не должна была заниматься установлением личности похитителя. Собственно говоря, назвав имя Алиева, я и так сделала вам большую уступку. Назвать же его сообщников не могу, потому что их не знаю. Если хотите, я могу провести новое расследование и установить личность сообщника или сообщников, если их было несколько. За дополнительную плату, разумеется.

Упоминание о дополнительной плате Каминскому сильно не понравилось, потому что он постарался замять тему.

— Где же вы тогда нашли эту папку? — спросил он.

— В мусорном контейнере, — отважно соврала я. — Она лежала себе среди кучи мусора, когда путем логических умозаключений я выяснила, что документы будут лежать именно там.

— Боже, какое странное место! — содрогнулся Каминский. По-моему, тот факт, что его любовно годами собираемый компромат какое-то время соседствовал с капустными кочерыжками, рваными носками и бывшими в употреблении памперсами, произвел на Каминского сильное впечатление. Ручаюсь, он уже успел пожалеть, что, дотрагиваясь до папки, не надел перчаток. Вдруг на ней сидит целое полчище смертельно опасных бацилл?

— А вам не кажется, что это совершенно в стиле Алиева? — возразила я. — Кажется, если я не ошибаюсь, он не погнушался и вашей канализацией? Вы почему-то решили умолчать об этом факте, а ведь он существенно помог бы мне в расследовании! — добавила я безапелляционным тоном. — Для клиента, который был заинтересован в том, чтобы найти украденное, вы не очень-то хорошо сотрудничали со мной. Укрывательство информации, знаете ли, очень препятствует следствию.

Каминский смущенно прокашлялся.

— Ну откуда же мне было знать, что забитый унитаз может приоткрыть завесу над тайной? — сказал он, явно чувствуя себя виноватым.

— В нашем деле нет никаких мелочей. Знай я об испорченной канализации, я бы сразу сказала вам, что и в том случае, и с кражей документов почерк злоумышленника один и тот же. Так что мне пришлось потратить на расследование лишнее время по вашей милости.

Конечно, я врала, да еще как! Но никаких угрызений совести я не испытывала. Зато у Каминского я, кажется, отбила охоту задавать ненужные вопросы. Андрей и Мария были спасены.

— Все-таки вы прекрасный частный детектив, — сказал Каминский, пожимая мне руку.

— Почему «все-таки»? — заметила я. — Есть немало людей, которые будут благодарны мне до конца своей жизни.

Я уже дошла до порога комнаты, но остановилась, потому что Каминский набрал в грудь побольше воздуха, чтобы задать мне еще один волнующий его вопрос.

— А деньги? — спросил он осторожно. — Те самые двести тысяч долларов вам действительно не попадались?

Я усмехнулась — опять он о том же… И ответила, как и раньше:

— Если помните, я занималась расследованием совершенно другого дела. Предыдущее, насчет денег, вы, помнится, закрыли сами. Но если вы хотите, чтобы я занялась им, то я согласна взяться за него. Моя ставка вам известна.

— Нет-нет-нет! — замахал руками Каминский. — Не надо. Деньги — это действительно дело прошлое. Я просто запамятовал, что сам сказал вам. Дело закрыто, да-да!

— Что ж, тогда до свидания, — сказала я. — Надеюсь, вы будете рекомендовать меня своим знакомым, если у них приключится какая-нибудь неприятность.

— Ну разумеется! — Мысль о том, что расчет, наконец-то, закончен и больше платить, слава богу, не придется, вернула Каминскому его противное показное благодушие.

Каминский проводил меня до самой входной двери, думая, по-видимому, что этим оказывает мне великую честь.

Взявшись за дверную ручку, я обернулась к нему. Настал мой звездный час.

— Надеюсь, — сказала я, — что мы с вами никогда ни при каких обстоятельствах больше не увидимся. Мне глубоко противны все махинации, в которые вы вовлекаете других людей. Мне вовсе не улыбается, что вы, возможно, решите вновь использовать меня в своих целях. Так вот, зарубите себе на носу: если вам вдруг опять захочется избавиться от жены или убрать своих конкурентов, обращайтесь к кому-нибудь другому. Слава богу, что дело, за которое я, к несчастью, взялась несколько дней назад, завершено и мне больше не придется видеть вашу гнусную физиономию. И последний совет: смените код у сейфа, а еще лучше заведите новый. И выставьте около него круглосуточную охрану.

У Каминского отвисла челюсть. Я ушла, как следует напоследок хлопнув дверью.

Я знала, что Каминский будет делать дальше. Сейчас он вернет свою нижнюю челюсть в надлежащее ей положение и пройдет к себе в кабинет. Может быть, он даже и правда наденет перчатки, чтобы, не дай бог, какая-нибудь предприимчивая бацилла из мусорного контейнера, в котором якобы я нашла его папку, не перепрыгнула с компромата ему на руку. А потом он закурит и обязательно откроет эту папку, чтобы посмотреть, все ли материалы на месте. На месте будут все материалы. Более того, в компромате будет существенное дополнение, которого до кражи не было. Я явственно представила себе, как это будет. Вот Каминский, перелистывая страницы, натыкается на новый документ и удивленно вчитывается в незнакомые ему строчки:

«Компромат на тарасовского дельца, занятого в автомобильном бизнесе, Каминского Георгия Николаевича».

Благодушие на лице моего бывшего клиента сменяется недоумением, затем изумлением, челюсть его вновь отвисает… Чтобы пояснить, в чем дело, привожу отдельные выдержки из неожиданно для хозяина папки появившегося в ней документа:

«По свидетельству жены Георгия Николаевича Каминского Эммы Эдуардовны Каминской, ее супруг был обвинен в краже государственного имущества и по решению суда получил полагающийся за это преступление срок…»

«На протяжении многих лет Георгий Николаевич Каминский собирал компромат на своих конкурентов, мечтая стать монополистом в сфере тарасовского автобизнеса».

«Каминский признался в том, что спровоцировал свою супругу, Эмму Эдуардовну Каминскую, совершить кражу денежной суммы размером в двести тысяч долларов».

Затем в папке следовали фотографии Эммы Эдуардовны Каминской: до совершения преступления — увядшая дамочка со вставными зубами и в парике, с черным лаком на ногтях, а также после совершения преступления, сделанная стражами правопорядка в распределителе для бомжей.

«Каминский нечестными путями убирал своих конкурентов, используя для этого частного детектива, которому он якобы поручил разыскивать похищенный компромат».

Но последние сведения, наверное, произведут на Каминского наиболее сильное впечатление: «От господина Каминского ушла секретарша, поскольку он испытывал к ней далеко не профессиональный интерес».

Ну и так далее и тому подобное. Не зря ведь Мария работала секретарем у Каминского. В общей сложности про него набралось страниц двадцать, напечатанных мелким шрифтом. Все-таки на составление таких бумаг у нее великий талант. Быть ей в США личным секретарем самого Буша-младшего, не меньше!

А Каминский? А что Каминский… Будет жить себе, поживать да добра наживать. Может быть, страницы из компромата на него самого и заставят его задуматься над тем, как некоторые его делишки выглядят со стороны, а может, и нет. Однако сомневаюсь, что чтение этого компромата, в отличие от собранного им лично, доставит ему удовольствие. Чего мы с Марией и Андреем, собственно, и добивались. Не более того.

Я думала, что на этом очередное дело подошло к концу и можно будет пойти куда-нибудь и слегка, в одиночку, отметить его завершение. Не тут-то было. Едва я покинула особняк Каминского, как в сумочке подал голос мобильник. В его настойчивом писке мне послышалось что-то трагическое. Показалось, что он пищал сигнал SOS, не меньше. Я достала мобильник из сумочки.

— Алло! Татьяна! — послышался голос с армянским акцентом, который звучал сегодня гораздо сильнее, чем обычно. — Свет очей моих! Обязательно приезжай сюда! Ты мне очень нужна! Без тебя я не справлюсь.