Афёра - Владимир Силкин

Но кто же тогда послал этого мальчика?.. Этого паренька с тугими бицепсами и квадратным лицом, совершенно не умеющего незаметно проследить за человеком… Кто? Кому он, Алексей, начал мешать? Надо разобраться, понять, прежде чем звонить Воронцову. Не доходя каких-нибудь тридцати-сорока шагов до угла гостиницы, Алексей изменил маршрут и уверенно повернул направо, в какой-то тёмный переулок, уходивший вниз, туда, откуда слышался неумолкающий ни на минуту, ровный шум моря.

35

Широкоплечий человек продолжал идти за Алексеем. В каких-нибудь десяти-пятнадцати шагах. Он получил чью-то команду и слепо следовал ей, хотя должен был бы уже по тому, как резко изменил Алексей легко читавшийся первоначальный маршрут, понять: его, незадачливого филёра, ведут теперь, как телка на бойню.

Аллея, по которой шёл Макаров, вела вниз, прямо к светлевшему далеко впереди, на фоне тёмной арки из сплетавшихся над головой крон деревьев, песчаному берегу моря. Там, у моря, могли оказаться нежелательные свидетели. Да и справиться с, мягко говоря, не слабым парнем, внезапно напав, здесь, под сенью деревьев, на идущей под уклон дороге, должно было быть явно легче. Поэтому, убедившись, что в своеобразном зеленом тоннеле, кроме него самого и загадочного сопровождающего, никого нет, Макаров где-то на середине полого уходившего вниз спуска вдруг остановился, круто повернул назад и стал быстро подниматься навстречу шедшему за ним человеку.

Преследователь Алексея не был мастером слежки, а задача, которую поставил перед ним Макаров, была куда труднее той, что предстояла ему чуть ранее, на освещённой центральной улице. Парень растерялся. Ко всему, он не знал намерений Макарова и, очевидно, не знал, как поступить, ведь ясно было, что его заметили. Бог знает, что было в этот момент в голове у молодого человека, но Алексей и не думал об этом — он просто пытался привести его хотя бы на время в замешательство и растерянность и, следовательно, заставить потерять сосредоточенность, готовность к отпору. Это ему удалось. Широкоплечий парень не нашёл ничего лучшего в создавшейся ситуации, как остановиться и, уперевшись в асфальт дороги широко расставленными ногами, скрестив на груди руки, в упор уставиться на Него.

Не самая лучшая поза для негласного наблюдателя!.. Макаров понял, что от него ожидают каких-то агрессивных действий, и, следовательно, он должен показать полное отсутствие таковых.

Парень сверлил Алексея взглядом, пытаясь предугадать, что же последует дальше. Может быть, он ждал какой-нибудь грубой выходки, протеста, требования объясниться…

Но Алексей обманывал ожидания готового ко всему человека. Он был совсем бесконфликтен, спокоен, он не хотел выяснять отношения и, приближаясь с каждым шагом к преследователю, показывал, что… не видит его, в упор не видит и вообще не понимает, что тот вёл его продолжительное время. Подойдя к стоявшему в вызывающей позе парню, Макаров даже взял немного влево, ссутулив плечи, опустив глаза и явно показывая, что собирается даже не пройти, а прошмыгнуть (мышкой прошмыгнуть!) мимо.

Вот от человека в белой майке его отделяет уже всего два шага, и Макаров видит напрягшиеся ноги, скрещённые на груди руки со вздувшимися буграми мышц, плоский, подобранный живот… Ещё шаг: сейчас они поравняются; Алексей по-прежнему не смотрит парню в лицо, хотя и поднял глаза от земли, — упорно глядит мимо него, на падающий издалека, с улицы, на тёмную аллею бледный свет фонарей.

«Интересно, почему здесь, на дороге, ведущей на пляж, к морю, не предусмотрено освещения? — мелькнуло в голове у Макарова. — А может, просто забыли включить?.. Сейчас, сейчас ты узнаешь, что я хочу», — это он уже мысленно обращается к мощному, хотя и невысокому человеку, продолжающему оставаться на прежнем месте. Вот они уже поравнялись, и тот чуть повернул к Алексею голову, но Алексей спокойно шагает мимо него. Кажется, ему совсем не интересен уставившийся на него незнакомый человек, не интересен…

«Пора», — сделав очередной шаг правой ногой, Макаров поднимает левую для очередного, но вместо того, чтобы опустить ступню на асфальт, резко бьёт ею стоящего на прежнем месте парня под коленку, точно по сгибу левой ноги, лишая его устойчивости. Затем, резко крутанувшись на месте, — у него более выгодное положение: на пологом склоне он стоит чуть выше, — Алексей с плеча, без замаха, наносит с разворота успевшему полуобернуться человеку удар кулаком в лицо. Инерция столь сильна, что больше ничего уже не надо: как бы ещё не пришлось оказывать несчастному медицинскую помощь. Кулак Макарова попал парню точно в нижнюю челюсть, по центру, и это буквально снесло его с места — сделав два-три неверных шага вниз на полусогнутых ногах, недавний преследователь рухнул на асфальт.

Дальше уже все было просто, как на тренировке по боевому самбо. Через мгновение Алексей уже сидел верхом на лишившемся чувств здоровяке и скручивал ему руки за спиной его же брючным ремнём. Оставалось привести его в чувство и выяснить, кто организовал слежку. Макаров встал с шевельнувшегося под ним мужчины и, взяв его одной рукой за воротник, а другой за пояс брюк, резко потянул вверх.

— Вставай, дорогой, поговорим, — сказал он, поднимая не опасного больше человека в вертикальное положение.

— Сука… — пробормотал тот окровавленными губами.

В этот момент сверху, со стороны улицы, послышался слабый звук, похожий на звук мотора подъезжающей машины. Это казалось невероятным, ведь ещё десяток секунд назад, когда Макаров только готовился к нападению, тёмная аллея, ведущая по обрывистому склону к морю, была совершенно пуста, теперь же… Алексей быстро обернулся.

Машина подъезжала с выключенными фарами, но, когда Макаров обернулся, в глаза ему ударили два ярчайших столба света. Моментально среагировав, Алексей схватил своего недавнего преследователя за майку на груди и рванул за собой в сторону, к бетонному парапету. Он думал о том, чтобы из подъезжавшей машины не разглядели окровавленного лица парня, и потому не сразу осознал, что машина повернула в ту же сторону, куда попытался отступить он сам и куда тащил за собой человека в белой майке. Когда же понял, что автомобиль-убийца рыскает по дороге вслед за ним, было поздно. Макаров ещё попытался запрыгнуть на достаточно высокий бетонный парапет, отделяющий асфальтовую полосу дороги от крутого, уходящего вниз, поросшего растительностью склона, но не успел завершить движение — может быть, потому, что все ещё держал за грудки стоявшего рядом человека Сильнейший удар сбоку по бёдрам подбросил его вверх, оторвал от земли, и, ударившись спиной и затылком о что-то твёрдое, Алексей почувствовал, что без всякой надежды на спасение валится в сплошную чёрную пустоту.

36

Первое, что он услышал, очнувшись, был ровный, однообразный шум морских волн. Первая мысль, несмотря на боль в позвоночнике при попытке приподняться, — ЖИВ, ЖИВУ…

И он действительно был жив и даже, кажется, ничего себе не сломал при падении. Когда Макаров все-таки сумел сесть, а затем, держась за ствол росшего рядом дерева, поднялся на ноги, его пронзила чудовищная, но вполне знакомая (как, например, при радикулите) боль в пояснице и в шейном отделе позвоночника. Алексей радикулитом не страдал, но подобные болевые ощущения были знакомы ему: однажды, ещё курсантом милицейской школы, он, возвращаясь домой после занятий, пытался догнать выхватившего у женщины сумку вора и, поскользнувшись в новых хромовых сапогах на обледенелых ступенях подземного перехода, не удержался на ногах. Поэтому теперь Макаров и знал наверняка, что позвоночник его цел; ведь тогда, той холодной зимой четырнадцать лет назад, он, не обращая внимания на боль, сумел-таки догнать преступника, скрутить его и сдать сотрудникам метрополитеновского отдела милиции. Сильная боль в спине была забыта уже через пару недель. Сейчас, конечно, он был старше на четырнадцать почти лет, но признаков старческой немощи капитан не замечал и о том, что в результате падения с обрыва у него могут быть серьёзные повреждения, даже не подумал, как не подумал и о том, как ему вообще удалось уцелеть, не сломать шеи, скатившись с крутого обрыва.

Чтобы сориентироваться и побыстрее окончательно прийти в себя, Макаров огляделся по сторонам. У моря, несмотря на отсутствие какого-либо освещения, было светлее. Прямо перед Алексеем, чуть дальше, за неширокой полосой травы виднелось ограждение набережной, за ним угадывался белый песок пляжа и ещё дальше, до самого горизонта, — тёмное, неспокойное в эти ночные часы море. Позади же него уходил вверх поросший растительностью обрыв. Прямо над головой Макарова чернели поднимавшиеся по его склонам тёмные, едва различимые в общей слегка шевелящейся от ветра массе, деревья и кустарники. Тонкий ствол одного из деревьев был сломан пополам, и его крона висела буквально в полутора-двух метрах выше Алексея, под ногами же у себя он разглядел множество сломанных, смятых веток и листьев.