Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою - Рафаэль Халхатов

«Море горело. Отягощенное сотнями тонн мазута, оно стало ровным и гладким и походило на гигантский ковер, над которым плясали языки пламени… Горящее море кишело людьми. Люди барахтались, отчаянно размахивая руками… Они беззвучно кричали, корчась в страшных муках, и умирали от противоестественного сочетания воды и огня… Мучительно умирали. На мгновение в самой гуще людей, точно вспышка молнии, взвился огромный столб белого пламени, осветив жуткую картину, которую не выдержала бы никакая фотопластинка: охваченные огнем люди — живые факелы — безумно колотили руками по воде, обугливая одежду, волосы, кожу. Некоторые чуть не выпрыгивали из воды: изогнувшись, точно натянутый лук, они походили на распятия; другие, уже мертвые, плавали бесформенными грудами в море мазута».

Одним из тех, кому посчастливилось уцелеть в такой преисподней, был уроженец Нью-Йорка ФрэнкТрубиц. Ему было 22 года, когда он поступил служить в американский торговый флот. Человек по характеру свободолюбивый и независимый, он вспоминал: «Мне не нравилось, что слишком многие учат меня жизни, а на торговом флоте нет этого занудства: „Так точно, сэр; никак нет, сэр!“ Конечно, Трубиц знал о нападениях германских субмарин на суда в американских прибрежных водах: „Об этом рассказывали шепотом. А народу внушали, что над всем Атлантическим побережьем надежное воздушное прикрытие и самолеты обследуют каждую квадратную милю морской акватории. На самом деле все это было враньем“».

Несмотря на пугающие слухи, Трубиц нанялся на танкер фирмы «Эссо» «Батон Руж», водоизмещением 8 тысяч тонн. Там обещали неплохо платить[48]. Он вспоминал: «На танкерах постоянно не хватало личного состава. Один парень сказал мне: „Черт возьми! Да я лучше в пехоту пойду, там безопаснее. Ты только представь, что сидишь на 140 тысячах бочек с высокооктановым бензином. Так что подумай хорошенько“». Вместе с Трубицем служить на «Батон Руж» пошел его лучший друг Билли Шейч, который нанялся машинистом.

В первое плавание они отправились из Нью-Йорка в Бейтаун, Техас, чтобы загрузиться там нефтью. Ночью 7 апреля 1942 года «Батон Руж» находился рядом с островом Сент-Саймонс, на полпути от порта приписки. Трубиц вспоминал: «В ту ночь я дежурил на верхней палубе, и Билли пришел поболтать со мной. Помню, он сказал: „Послушай, Фрэнк, оставайся там, где служишь, в следующем рейсе я переведусь из машинного отделения к тебе на палубу“. Билли пошел на вахту в машину. У него вахта была с четырех до восьми утра. А я пошел в свой кубрик, чтобы хоть немного поспать».

Ранним утром танкер «Батон Руж» обнаружила подлодка U-123 Хардегена, командир решил атаковать. «Я внезапно проснулся, — вспоминал Фрэнк Трубиц, — а потом вдруг: „Ба-бах!“ Не знаю, как высоко меня подбросило вверх. Взрыв раздался прямо надо мной. Я потерял сознание. А когда очнулся, у меня сильно болели правый бок, плечо и нога. „Господи! Помоги!“ — первым делом прошептал я, вскочил и бросился бежать, чудом не угодив в огромную дыру, зиявшую в палубе. Корабль стал крениться так быстро, что мне уже приходилось карабкаться куда-то вверх».

Фон Шротер вспоминал: «Торпеда попала в машинное отделение. Для танкера, как правило, это смертельное ранение. Большое пространство быстро заполняется водой, и судно стремительно уходит на дно».

С мостика U-123 видели, что «Батон Руж» погружается. Корабль затонул на мелководье, под килем было не более 15 метров. Трубицу удалось забраться в одну из спасательных шлюпок и спастись, но он узнал, что его лучший друг погиб: «У них не было никаких шансов остаться в живых в машинном отделении в момент взрыва. Там все разворотило…»

Известие о том, что Шейч пропал без вести, а скорее всего, погиб, дошло до его семьи двумя днями позже. «Мой отец умер, когда мне было всего десять лет, и потому нас было трое, — вспоминал младший брат Билли, Луи. — Билли был весельчаком, своего рода семейным клоуном». Шейчи жили в Джексонвилле, их домик стоял рядом с одним из пляжей. Через несколько дней Луи Шейч стал свидетелем еще одной трагедии, разыгравшейся в море: «В ту ночь мы сидели и вспоминали Билли, как вдруг, вскоре после десяти часов вечера, небо озарила яркая вспышка. Нам стало любопытно, что же случилось. Я побежал на пляж и увидел, что горит корабль».

Этим кораблем был танкер «Галф Америка», и его атаковала та же подлодка, которая погубила Билли Шейча, — U-123. Хардеген попал в танкер первой же торпедой. Но живучее судно держалось на плаву. Хардеген вспоминал: «Танкер интенсивно горел, и потому я сказал себе: „Не стоит тратить на него вторую торпеду, проще добить артиллерией“. Судно находилось слишком близко от берега, я подумал: „Я не смогу расстрелять судно со стороны моря, потому что снаряды будут взрываться на берегу при перелетах, и при этом могут погибнуть невинные люди… Оставалось одно — занять позицию между берегом и танкером и стрелять в сторону моря“. Это было очень рискованно. С моря дул ветер, и нас сносило к берегу. На поверхности моря горела нефть, пламя распространялось во все стороны».

На пляже уже собралась толпа. «Редкое зрелище для туристов, — записал Хардеген в вахтенном журнале. — В ту ночь на пирсе проходила танцевальная вечеринка, и ярко-оранжевая вспышка взрыва привлекла толпы зевак на пляж». Там же оказался и младший Шейч: «В отблесках пламени горящего корабля можно было разглядеть силуэт германской подводной лодки. В следующую секунду я увидел трассу от летящего снаряда: с лодки расстреливали тонущий корабль. Я подумал: „Зачем немцы это делают?“ На это больно было смотреть. Корабль горел, люди пытались спастись, а их расстреливали в упор. Мы смотрели и ничего не могли поделать. Кровожадные нацисты…»

Из 48 членов экипажа «Галф Америки» спаслись лишь 29. Нет никаких свидетельств тому, что Хардеген умышленно расстрелял американских моряков, скорее всего, он действительно хотел добить танкер. Что и сделал.

Правда, на сей раз едва не свершилось возмездие. Лодку обнаружил патрульный самолет, который передал ее координаты находившемуся неподалеку эсминцу. U-123 срочно погрузилась, а так как глубины здесь были чуть более 20 метров, немцы хорошо «приложились» о морское дно. Эсминец прошел над лодкой и сбросил несколько глубинных бомб. Фон Шротер вспоминал: «Двигатели заклинило. Вокруг стоял свист, шипение, били струи воды. Вырубился свет. Ситуация стала критической. Мы лежали на морском дне на глубине 22 метра и ничего не могли предпринять».

Эсминец снова атаковал. Хардеген уже собирался было отдать приказ покинуть лодку. Экипаж надел спасательные жилеты и дыхательные аппараты. Хардеген вспоминал: «Я решил покинуть лодку первым, а не последним, как на обычных кораблях. Первый, кто покинет в такой ситуации лодку, первым и умирает, потому что если попадает под разрыв глубинной бомбы, то у него разрывает легкие… На борту остается старпом, который организует эвакуацию экипажа. Вот он-то и покинет лодку последним. Но всякий раз, когда я пытался открыть рубочный люк и по спине уже лилась вода, я тотчас же его задраивал, потому что слышал шум винтов эсминца, маневрирующего над нами. Никаких глубинных бомб он не сбрасывал. Я никак не мог понять, в чем дело?»

Хардеген не знал, что с борта эсминца заметили большое масляное пятно на поверхности воды и посчитали, что лодка уничтожена. После того как эсминец ушел, немцы несколько часов ремонтировали дизели, устраняли течь, и только затем лодка потащилась домой. По поводу чудесного избавления от смерти или плена Хардеген записал в своем дневнике: «Врагу следовало подождать. Просто ума не приложу, почему они ушли. Это лишний раз доказывает, сколь неопытны силы противолодочной обороны противника».

А Луи Шейч утром снова пришел на пляж. Танкер уже давно исчез под водой, белый песок был густо покрыт мазутом. «После этого случая нам приказали плотно закрывать вечером ставни, чтобы поддерживать в городе полное затемнение. По улицам даже ходили специальные проверяющие, следившие, чтобы ни у кого не горел свет… На старом бульваре, единственной тогда дороге к пляжу, появились вооруженные патрули. Они даже проверяли документы у всех пассажиров автобусов. Жизнь Джексонвилля изменилась».

По пути домой члены экипажа U-123 изготовили десять специальных флажков, чтобы поднять их над рубкой лодки, когда она войдет в базу. Хардеген отправил Дёницу радиограмму в стихах:

Семь танкеров ушло на дно,Потоплен корабль-обманщик.Два сухогруза отправились к дьяволу.Все тот же «Барабанщик».

Боевой счет Хардегена увеличился на 10 кораблей общим водоизмещением в 54 тысячи тонн. Он серьезно рисковал, действуя у самого берега, когда под килем «у-бота» оставалось всего несколько метров воды. Но риск оказался оправданным. Еще до возвращения искалеченной U-123 на базу экипаж узнал, что их командир награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.