Русский кайзер. «Иду на вы!» - Василий Панфилов

Но ПОКА он не озвучивал эти планы в полной мере и даже ближайшие соратники знали только о разделе Греции на царства да будущих кандидатов в правители.

Осада почти целиком легла на Николича и Бонапарта, сам же Грифич с младшеньким Ярославом занимались больше политикой. Война, осада… а в главном лагере были приёмы и даже балы, хотя дам было совсем мало. Приём в честь храбрых хорватских офицеров… в честь русских союзников… мужественных болгар… благородных эллинов… бесстрашных черногорцев… истинных викингов норвежцев и так далее и тому подобное… Скажи ему кто-то четверть века назад, что он будет заниматься подобным… А вот сейчас занимается и понимает, как много упустил в своё время. Уважительное слово черногорцам, красивый жест перед болгарами, подаренная сербам песня — и вот уже перед Владимиром не просто союзники, причём частично вынужденные, а люди, искренне ему преданные, готовые дать вассальную присягу. Пока — только личную.

Глава тринадцатая

Несколько дней у Наполеона ушло на возведение артиллерийских позиций — жечь порох впустую, ради «тревожащего» обстрела скуповатый корсиканец не хотел. И как только дело было сделано, обстрел начался.

— Мастер, — довольно сказал Рюгену наблюдающий за ходом обстрела Покора. Тот угукнул, не отрываясь от подзорной трубы — зрелище было интересным. В частности, Бонапарт не только достаточно грамотно выстроил орудия, но и сам обстрел вёлся по несколько непривычным правилам. Так, орудия не просто стреляли в одну точку, но стреляли одновременно, а этого в восемнадцатом веке можно было добиться, только при идеальной, практически недостижимого уровня, работы самих артиллеристов, плюс идеально откалиброванные ядра, орудия, порох и т. д.

Собственно говоря, метод не такой уж новый и то, что при ударе двух ядер практически в одну точку, ударное воздействие усиливается в разы[102], было известно давно. Даже венедская пехота знала, что если для разрушения какого-то укрепления нужно сделать полсотни разрозненных выстрелов из мушкета, то их можно заменить дружным залпом из десятка стволов. В артиллерии этот принцип действовал ещё более сильно, но вот применять… Применять его в более-менее массовом порядке могли только русские и венеды — у остальных государств металлургия была похуже и качество обработки орудий пониже. Но «массово», это не значит, что все залпы были идеально синхронными — хорошо ещё, если четверть — это был показатель нешуточного мастерства артиллерийского офицера и выучки орудийной обслуги. Батареи же под командованием Наполеона приближались к половине — до него такой класс работы показывал только сам Покора, причём не в нынешнем возрасте корсиканца, постарше… Правда, орудия тогда тоже были качеством пониже.

Оценили работу будущего зятя Михеля Покоры и другие офицеры, так что разговоры об излишнем покровительстве фельдмаршала будущему родственнику начали стихать.

Через три дня обстрел принёс заметные результаты — несколько фортов, вынесенных за пределы Эдирне, были уничтожены, остальные форты турки были вынуждены оставить, поскольку единая система укреплений была разрушена. Начали подбираться и к стенам самого города, обстреливали внутренние районы.

— Бах! Гулко ухнула здоровенная осадная мортира и тут же забахали её товарки. С воздушного шара, корректирующего огонь, почти тут же сбросили записку.

— Есть попадание! — Вслух прочитал молодой подпоручик для собравшихся старших офицеров во главе с императором, — накрыли одну из казарм.

— Молодцы! — Похвалил Владимир артиллеристов, — грамотно работают.

Мортиры против крепости вообще достаточно удачное решение и единственный недостаток — сложность корректировки. Ну а когда у тебя есть артиллеристы уровня Покоры и Наполеона, да и в целом артиллерия превосходит даже русскую, ранее считавшуюся непревзойдённой, да воздушный шар для корректировки огня…

Обстрел вёлся уже почти две недели и потери осаждённых были достаточно велики. Померанский регулярно изображал начало штурма и османы не сходили со стен. Так что и потери под ядрами были у них солидные. Попытки же контрбатарейной борьбы были откровенно жалкими — слава османских артиллеристов осталась далеко в прошлом и малейшие намёки на сопротивление были погашены в первую же неделю.

Ждали вылазок турецких войск из крепости, но к огромному разочарованию Рюгена, так и не дождались. Видимо, командование сообразило, что для венедов их вылазка станет настоящим подарком судьбы.

Зато войскам Империи, ушедшим вперёд, пришлось покрутиться: султан не стал концентрировать все войска исключительно на защиту Стамбула и послал вспомогательные войска задержать венедов. Толку от них было немного, но накрученные муллами и дервишами, да ещё и под воздействием наркотиков[103], некоторые отряды сражались не щадя собственных животов — в том числе и буквально. Нередки были случаи, когда обдолбанный фанатик размахивал саблей, хотя у самого кишки лезли из распоротого брюха. Так что потери у христиан были…

Примерно через неделю осады у Владимира «отпросился» Ярослав.

— Отец, я тут всё равно особо не нужен, а вот местность перед Стамбулом я помогу зачистить.

— Без тебя обойдутся, — жёстко сказал отец.

— Не обойдутся, — спокойно, очень по взрослому, ответил король Хорватии и эрцгерцог Австрии, мне НАДО, понимаешь?

— Поясни.

— Я могу пойти и без спроса, как самостоятельный властитель, но НУЖНО, чтобы я сейчас там воевал, как один из членов Померанского Дома. Сказать мне… да и тебе, никто ничего не скажет, но если я там буду воевать — сейчас, моё положение в Хорватии, да и на Балканах вообще, станет заметно прочнее. Да и Дому полезно.

— Мда, здесь ты прав, сын — все теперешние события войдут в Историю, в песни и сказания… Ладно. Но я надеюсь, тебе понятно, что ты должен там ПРИСУТСТВОВАТЬ, а НЕ ВОЕВАТЬ? Клинок наголо — только в крайнем случае, когда выхода другого нет. Ясно?

Ярослав прерывисто, с каким-то поскуливанием, вздохнул — он был тем ещё «адреналинщиком», но сказал очень грустно:

— Ясно… Я и сам понимаю, что в прямом поединке мне соперники вряд ли найдутся, но в бою, да ещё и с обкурившимися фанатиками, такого не будет. А рисковать собой я ещё могу… но не так глупо. Но если будет возможность поединков, разрешаешь?!

— Разрешаю, — весело засмеялся император, — если без огнестрельного оружия противники, то хоть с тремя сразу.

К стенам Эдирне подскакал глашатай, выбранный на эту должность за знание турецкого и невероятно лужёную глотку. Надрываясь, он стал орать в жестяной рупор про плен, сытную кормёжку и работу в шахтах — за деньги! Аскеры в большинстве своём трудолюбием не отличались, так что поначалу желающих было немного. Ну а когда даже самые тупые поняли, что в плену лучше, чем в могиле, настроения переменились… После нескольких фраз в глашатая начали лететь стрелы из великолепных османских луков[104] и глашатай ретировался. Через час он появился у стены в другом месте, а затем ещё… Таких глашатаев был добрый десяток и стоявшие на стенах аскеры дословно знали предложения Империи.

Второго июня начался штурм Эдирне. Стройные колонны под прикрытием артиллерии двинулись в сторону города, чьи стены и валы давно уже превратились в руины. Померанский наблюдал за происходящим с воздушного шара — для такого события в воздух подняли все пять, причём три из них предоставили художникам и летописцам — пусть запоминают для будущих поколений…

Впереди ходким шагом спешили гренадеры — мастера рукопашных схваток. За их спинами — «Волки» и пластуны, способные едва ли не бегать по стенам. Дайте им крошечный шанс — и под прикрытием гренадеров они мгновенно просочатся за спины туркам, после чего положение врага станет совсем скверным. Далее шли егеря, оказывающие поддержку передовым штурмовым отрядом метким огнём из нарезных ружей. Ну и затем уже пехота.

Грифич внимательно смотрел в подзорную трубу, не замечая, что её оболочка сминается из-за чрезмерно крепкой хватки.

— Дзинн! — раздался скрежет и подзорная труба рассыпалась. Присутствовавший здесь же генерал-майор Блюхер молча подал ему запасную.

Так… Гренадеры подошли к стенам и… Ворвались! Следом влетели пластуны и прочие мастера «художественной резьбы». Егеря же остановились у проломов и пропустили вперёд пехоту.

— Есть! — Не удержавшись воскликнул император, не отнимая трубы от глаза. Проломы взяты — а это самое главное. Дальше бои могут затянуться на несколько дней: если турки упрутся, придётся штурмовать каждую улицу. Но всё равно — взяв наружные стены, можно было быть уверенным, что большая часть задачи уже решена. Пусть штурмующих вдвое меньше, чем обороняющихся[105], но это ничего не значит.