Потерянный горизонт - Джеймс Хилтон

— Тогда, если он умер, как вы сообщили, в год…

— Именно тогда.

— И сюда он попал, говорили вы, в 1803 году юношей?

— Да.

Конвэй чуть помолчал, потом собрался я мыслями и спросил:

— И он был убит, сказали вы?

— Да. Один англичанин застрелил его. Это произошло через несколько недель после появления этого англичанина в Шангри-ла. Он тоже был из числа исследователей.

— А причина?

— Возникла ссора, что-то из-за носильщиков. Хеншель просто объявил ему важное условие, которое мы ставим, принимая гостей. Это задача, сопряженная с некоторыми трудностями, и с тех пор, несмотря на мою крайнюю слабость, я чувствую себя обязанным выполнять ее.

Верховный Лама снова замолчал, и теперь пауза длилась дольше, как бы намекая, что затронутая тема будет всплывать снова и снова. Возобновляя разговор, он произнес:

— Вероятно, вам, мой дорогой Конвэй, интересно узнать, что это за условие?

Конвэй ответил медленно и еле слышно:

— Думаю, я уже догадался.

— Неужели? А догадались ли вы о чем-нибудь еще, выслушав эту длинную и странную историю, которую я вам поведал?

У Конвэя голова шла кругом, пока он искал ответ. Комната теперь была водоворотом теней, и посреди нее находилось это древнее создание, воплощение благожелательности. Весь рассказ он слушал с таким напряжением, что оно, возможно, мешало ему полностью осознать смысл, который заключали в себе шепотом произносимые слова. И вот при первой же попытке собраться с мыслями его захлестнуло удивление, и то ясное понимание, которое возникло у него в голове, вдруг заколебалось и померкло при попытке облечь его в слова.

— Это кажется невозможным, — заикаясь, проговорил он. — И все же не могу отделаться от мысли… это поразительно… и невероятно… совершенно немыслимо… свыше моих сил поверить…

— Что именно, сын мой?

И Конвэй ответил, сотрясаемый странным чувством, причину которого он не понимал и которое он старался скрыть:

— Что вы все еще живы, отец Перро.

Глава восьмая

Разговор на некоторое время прервался, поскольку Верховный Лама снова попросил принести чаю. Конвэй принял это как должное. Столь долгое повествование наверняка потребовало от рассказчика значительного напряжения сил. Да и сам он был рад передышке. Перерыв показался ему желательным даже и с эстетической точки зрения: чаепитие, по обычаю сопровождаемое обменом любезностями, выполняло ту же роль, что и каденция в музыке. Тут, если только это не было чистым совпадением, удивительным образом проявились телепатические способности Верховного Ламы. Прямо отзываясь на мысли Конвэя, он заговорил о музыке и выразил удовольствие, что музыкальные вкусы гостя не остались совсем уж неудовлетворенными в Шангри-ла. Конвэй отвечал с приличествующими выражениями вежливости и сообщил, как его поразила полнота представленных в монастыре сочинений европейских композиторов. Медленно потягивая чай, Верховный Лама с признательностью принял этот комплимент.

— Ах, мой дорогой Конвэй, нам повезло в том смысле, что среди нас оказался одаренный музыкант. Он был учеником самого Шопена. И мы полностью передали в его руки управление нашим салоном. Вы обязательно должны встретиться с ним.

— Буду рад. Чанг, кстати, говорил мне, что ваш любимый западный композитор — Моцарт.

— Да, верно, — последовал ответ. — У Моцарта есть строгая элегантность, в высшей степени соответствующая нашим вкусам. Он строит дом не слишком большой и не слишком маленький. И обставляет его с изыском, равным совершенству.

Так они перекидывались приятными словами, пока чашки не унесли. К тому времени Конвэй способен был уже вполне спокойно заметить:

— Итак, возвращаясь к нашему разговору. Вы намерены удержать нас здесь? В этом, как я понимаю, и заключается важное и непременное условие?

— Вы правильно догадались, сын мой.

— Иными словами, мы должны остаться здесь навсегда?

— Я бы предпочел выразиться мягче — на долгую счастливую жизнь.

— Не могу не удивляться тому, что выбор пал именно на нас четверых — из всех жителей планеты.

Отвечая, Верховный Лама постарался вернуть разговор в прежнее русло степенной обстоятельности.

— Это весьма сложная история. Послушайте, раз уж хотите. Надобно знать, что мы всегда стремились по возможности пополнять наши ряды за счет новопришельцев. Помимо всего прочего, приятно жить среди людей разного возраста, общаться с представителями разных эпох. К сожалению, после недавней войны в Европе и русской революции путешествия и исследования в Тибете почти полностью прекратились. В общем, последний наш гость, японец, попал сюда в 1912 году и, откровенно говоря, оказался не самым ценным приобретением. Видите ли, мой дорогой Конвэй, мы не знахари, не шарлатаны. Мы не гарантируем и не можем гарантировать успеха. На одних наших гостей пребывание здесь не оказывает никакого благотворного действия. Другие просто достигают весьма преклонного возраста и умирают от какого-нибудь пустякового заболевания. В целом мы установили, что тибетцы, поскольку высота и другие здешние условия им привычны, оказываются менее восприимчивыми, чем пришельцы извне. Тибетцы — очаровательные люди, и многих мы приняли в монастырь, но, боюсь, мало кто из них перевалит через столетний рубеж. Китайцы чуть лучше, но и среди них у нас высокий процент неудач. Наилучшими в этом смысле оказались, несомненно, выходцы из Европы, представители как нордической, так и романской расы. Возможно, так же хорошо пойдет дело с американцами, и я почитаю за великую удачу, что наконец-то в лице одного из ваших спутников мы заполучили гражданина США. Но продолжаю отвечать на ваш вопрос. Положение, как я сказал, было таково, что в течение почти двух десятилетий нам не представлялось случая приветствовать новопришельцев. А поскольку за это время мы пережили несколько смертей, стала возникать проблема. Некоторое время назад, однако, один из нас предложил решение. С новаторской идеей выступил молодой человек, уроженец долины, юноша, заслуживавший всяческого доверия и полностью разделявший наши цели. Как и всем жителям долины, природа не давала ему счастливого шанса, какой предоставляется здесь людям, приходящим издалека. Он-то и предложил, что, мол, покинет нас, доберется до одной из близлежащих стран и доставит нам новых коллег способом, в прежние времена немыслимым. Во многих отношениях это было нечто революционно новое. Однако после долгого размышления мы согласились. Ибо надо, знаете ли, идти в ногу со временем, даже в Шангри-ла.

— Вы хотите сказать, что сознательно его послали с заданием доставить кого-нибудь самолетом?