Эпоха перемен 2 - Сергей Котов

— И я тебе жизнь спас, — напомнил я.

— Да, но не наоборот же! Слушай, ты вообще всегда так, с людьми, а?.. не знаю, как там в этой вашей Москве — но разумные ребята так себя не ведут.

— А я рискну, — ответил я.

— Значит, или не такая уж важная там метрика, в этих бумагах, — Шурик рассуждал вслух. — Или же ты просто хочешь меня испытать.

Он сказал это и широко улыбнулся.

«Н-н-нда, великий заговорищик, — мысленно поздравил я себя, — простого пацана не в состоянии немного поводить за нос…»

Впрочем, уже ведь стало понятно, что Шурик не так уж и прост. Несмотря на дурную компанию и странные закидоны, которые он уже успел нацеплять в той среде, где вращался.

Однако же реагирует он на удивление спокойно. Кажется, я на его месте обиделся бы, особенно в молодости. Этот же наоборот, сидит, лыбится. Вот что с ним будешь делать?

— В общем, я готов если чё, — сказал Шурик.

— Готов? — на всякий случай уточнил я.

— Но расходы тогда полностью на тебе. Включая питание! Я отчитаюсь по чекам.

— Это не обязательно, — ответил я. — Если хочешь, можем лимит установить.

— Двадцать гривен в день! — Шурик выпятил подбородок.

Я мысленно прикинул, сколько это в рублях.

— Давай пятьдесят, — улыбнулся я.

— В день?

— В день. Включая день отъезда и возвращения, — ответил я.

— Я точно не знаю, сколько билеты стоят…

Я покопался под подушкой и достал бумажник. Конечно, у меня с собой была далеко не вся наличка — основная часть хранилась у Антона Семёновича дома. Несколько сотен, которые я на всякий случай таскал с собой.

Я отсчитал пять купюр и передал их Шурику.

Тот с некоторой опаской взял деньги.

— Сто из них твои. Если остальных на накладные не хватит — по возвращении компенсирую. Кстати, можешь и на самолёте полететь, я вообще не против.

— Я летать боюсь… — признался Шурик. — По крайней мере, один.

— Не вопрос, езжай на поезде. Время у меня есть. Нога ещё пару недель заживать будет…

— Хорошо. Договорились.

Получив деньги, он вдруг стал предельно серьёзным и собранным. Даже взгляд изменился. Теперь он не был похож на шпану-оборванца, который несколько минут назад зашёл в мою палату.

— Но если за неделю управишься — будет здорово. Заодно по Москве погуляй. Если Лика позовёт куда-нибудь — не отказывайся.

— Что за Лика?

А вот сейчас я тебе всё расскажу и напишу.

Я дал ему необходимые указания, потом одолжил у медсестры несколько тетрадных листочков и написал нужные телефоны.

На другом листочке я написал письмо для Лики, которые запечатал треугольником и строго указал передать его лично в руки, не разворачивая.

В письме был такой текст:

' Лика, привет! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Извини, что подкинул работы — так получилось. Ты молодец, справилась на все 100. Жду с нетерпением, когда же, наконец, можно будет увидеться лично. Время (дело известное) летит иногда птицей, иногда ползёт червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.

А пока же нам надо держать окна надо держать открытыми, двери — закрытыми. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.

Твой СИ'.

На этом мы попрощались.

Сразу после его ухода я позвонил Лике. Для этого мне пришлось доковылять до фойе лечебного корпуса, там были установлены синие карточные автоматы с возможностью выхода на международную сеть.

Пользоваться китайским мобильником из-за таких мелочей было неразумно.

Нельзя сказать, чтобы эту неделю я совсем не волновался. Переживал, конечно. Во-первых, денег было жаль, а во-вторых — если бы Шурик меня кинул, это означало бы, что наша встреча вовсе не являлась знаком судьбы, а была всего лишь банальной случайностью.

Однако же ровно через неделю, во вторник, дверь моей палаты распахнулась и вошёл Шурик. За это время он изменился разительно: разжился брендовыми джинсами и кроссовками. Футболку подобрал по размеру. При этом ничего вызывающего в его новом облике не было — даже дорогую одежду он подбирал со вкусом, сообразно собственной внешности. Будто бы вырос в достатке и с детства обладал необходимыми навыками. Надо бы расспросить его подробнее насчёт его семьи…

Но самое главное — вошёл он не один. Кроме него на пороге, чуть улыбаясь, стояла Лика.

— Ты позволишь? — спросила она в своей обычной интеллигентной манере.

— Вот те раз! — я подобрался и сел на кровати, опершись на подушки. — Хоть бы предупредили бы…

— Тогда бы сюрприза не получилось, — Лика подмигнула мне и села на стул возле больничной койки.

Шурик остался стоять.

— Я привезла метрики, которые ты просил, — сказала Лика, после чего нагнулась и достала из делового портфеля квадратный ноутбук «Самсунг». — Держи, всё на рабочем столе.

Я взял увесистый компьютер и поставил его на колени. Открыл крышку, сдвинув в сторону защёлку на мониторе. Справа от клавиатуры сверкала гордая наклейка Pentium II. Сколько могла стоить такая машинка в это время? Об этом даже думать не хотелось.

— Спасибо, — кивнул я.

— Кстати, дарю, — улыбнулась Лика.

— Слушай, я, конечно, понимаю, но… — я пытался найти аргументы, чтобы отказаться от дорогого подарка, но она перебила меня.

— Владимир Вольфович был крайне щедр после всего, что произошло, — пояснила она. — Так что мы обзавелись новой техникой. Считай, это рабочий компьютер.

— Вон оно что…

— Плюс папа нами очень доволен. Я говорила с ним о том деле, что мы обсуждали раньше. Он подтвердил встречу на сентябрь, в Баден-Бадене. Там папа дом купил, исторический, обалденное место, вот увидишь. Он когда-то принадлежал Максу Грундигу… ты ведь знаешь, кто такой Макс Грундиг?

— Я не знаю! — вмешался Шурик прежде, чем я успел ответить.

— Человек, основавший крупную компанию по производству электроники, — пояснила Лика.

— Электроники… а-а-а, «Грюндик»! — улыбнулся Шурик. — Слышал, да.

— Не думал, что ты сама приедешь… — заметил я.

— То есть, ты считал, что после твоего послания я буду терпеливо дожидаться осени? Так что ли? — улыбнулась Лика.

Я смущённо