Шаровая молния 2 (СИ) - Гор Александр

Оказывается, сложнее всего хранить тайну не от врагов, а от близких людей…

Эту сентенцию, но немого другими словами, озвучил и Сашка Удовенко. Павел Воронцов вечно пропадал на авиамоторных и авиаремонтных заводах. В силу физического возраста, страшно уставал, и «родному дяде» приходилось брать на себя основную нагрузку в общении с семьёй «донора» авиамеханика-попаданца.

— Не успеваем. Катастрофически не успеваем, — жаловался Павел Валентинович, вернувшись Горьковского авиазавода. — Меньше половины месяца до войны, а завод так и не вышел на проектную мощность по выпуску Ла-5. В Таганроге выпущена лишь установочная партия, а Тбилиси и вовсе всё ещё копаются с первой машиной. Форсированный мотор для «яков» только-только проходит испытания. Работы по форсированию микулинского «тридцать восьмого» двигателя только-только начались.

— Миг-3 с АМ-38 уже испытали?

— Испытали. А что толку? Если и улучшились его пилотажные качества, то совсем немного. Машина как была «тупой» на низких высотах, так и осталась. Пусть и здо́рово прибавила в скорости на высотах до четырёх километров. И до начала поступления в строевые части «лавочкиных» её заменить просто нечем. Значит, опять будут большие потери в воздушных боях.

— Паша, что можем, то и делаем. Благодаря вам с Натальей Геннадиевной и так много чего хорошего успели из того, чего у Красной Армии без вас появилось бы только через пару лет. Ты же сам видишь, что главные тормоза в нашем деле — недостаток квалификации рабочих и неотработанность технологий.

И эти слова про колоссальный вклад товарищей по попаданческой доле Демьянов говорил не просто так. Рецепт производства присадки для этилирования авиационного бензина, предоставленный Юрьевой, позволил не только сэкономить крупные валютные средства, но и значительно увеличить производства авиатоплива. Он уже подготовил и подписал у Румянцева представление её и Павла Валентиновича к государственным наградам.

— Вижу, Николай Николаевич. Но… Обидно. Большего хотелось бы. А ну, как опять за месяц боёв пролюбят половину авиапарка?

— Половину — уже вряд ли. Всё-таки тебе и мне, кажется, удалось донести до руководства страны, как нельзя встречать войну. А вот не меньше трети — точно. И по совершенно объективным причинам: И-16 и И-153 просто уже не годятся для равного боя с «мессерами» и «фоккерами». Фрицы будут их ссаживать на землю пачками, но эти «старички» позволят выиграть время на постройку «яков» и «лавочкиных», на которых уцелевшие лётчики потом отомстят за погибших товарищей.

— Ну, да. Я тоже обратил внимание: те пилоты, что выжили в «том» сорок первом, жаловались на то, что их гоняли за не по линеечке выровненный на лётном поле машины. А теперешних — за нарушение маскировки. И летают они немного чаще, чем раньше. Ремонтные службы лучше стали работать, ночным полётам стараются учить, радиосвязь активно внедряют. Ещё бы РЛС поскорее внедрять начали…

Тебе, Павел, как мёд, так сразу ложкой! И так производство станций РУС-1 и РУС-2 увеличили в несколько раз. Войну не с двумя десятками РЛС встречать будем, а с доброй сотней. Глядишь, в сорок втором удастся каждый истребительный авиаполк локатором оснастить.

Из англичан готовые локаторы «выжать» не удалось, им самим не хватает, а вот технической документацией «лимонники» поделились. Ну, и по сонарам «Асдик» тоже. Так что теперь наши учёные пытаются адаптировать английские разработки под отечественную техническую базу. Правда, это не столько радиолокаторы, сколько станции орудийной наводки зенитной артиллерии, но самолёты-то они всё равно обнаруживают. Их установки, названные у нас СОН-2, появились у нас «в металле» только после нападения Германии на СССР, так что, возможно, и в этом варианте истории британцы на них расщедрятся.

Пожалуй, расщедрятся. Ещё 10 мая Рудольф Гесс улетел к ним на переговоры с предложением заключить мир и объединить усилия в борьбе против Советского Союза. И, судя по неизменной риторике британских политиков, в этой истории у него или Гитлера, его пославшего, для этого не нашлось более убедительных аргументов, чем «в прошлый раз». А тут ещё и руководство СССР сделало первый шаг к будущим союзническим отношениям.

Выступления Сталина перед выпускниками военных училищ Николай не слышал. И текст этого выступления, как и в другой истории, не публиковался. Возможно, где-то у кого-то имеется стенограмма, но Демьянова никто с ней не знакомил. Но нет никаких оснований считать, что Иосиф Виссарионович нёс какой-нибудь миролюбивый бред про «русский с нацистом — браться навек». А если вспомнить его обращение к лауреатам «закрытой части» Сталинской премии, то можно предположить, что ещё и постарался настроить юных красных командиров на упорное сопротивление «возможной агрессии со стороны империалистов и их прислужников».

Впрочем, упомянутый бред про «нерушимую дружбу с Германией» и «наезды» на англичан перестали публиковаться и в советских газетах. Основная линия, которую они проводят в публикациях, сводится к формуле: ситуация в Европе и мире очень напряжённая, Советский Союз придерживается нейтральной позиции в развязавшейся мировой бойне, но Рабоче-Крестьянская Красная Армия и РККФ, в случае нападения на первое в мире государство рабочих и крестьян, должны готовиться дать отпор любому агрессору. А весь советский народ — встать на защиту Социалистического Отечества.

34

Попытка вербовки выглядела смешно. Может быть, ещё и потому, что о её возможности Демьянова предупредили заранее.

Капитан госбезопасности, находящийся в кабинете Румянцева, начал издалека.

— Товарищ Демьянов, не замечали ли вы во время своей командировки в Сталинград интереса к вам со стороны лиц, не связанных с выполнением задач, решаемых в ней?

— Товарищ Сафронов, позвольте задач встречный вопрос: вы знакомились с моим отчётом о той командировке? В нём я подробно описал всё, что вас интересует. Что-то новое к этому добавить не могу.

— Хорошо, я вас понял. А каких-либо новых контактов с людьми, с которыми вы общались в Сталинграде, у вас не было? Ну, или попыток вступить с вами в контакт, ссылаясь на ваших сталинградских знакомых?

— Вам и это должно быть знакомо: в моих отчётах я подробно писал о делах, связанных с Клавдией Рыжовой. Могу ответственно заявить, что никого больше из людей, с которыми виделся в Сталинграде, я не встречал. И, соответственно, дел с ними не имел. Вас интересует Рыжова?

— Не совсем, — мотнул головой капитан. — Вам знакома фамилия Штольц?

— А, вон оно что! Фамилия знакома, и об обстоятельствах, при которых я узнал о существовании этого человека, я тоже написал в отчёте. Но лично с ним никогда не встречался и дел не имел.

— Это очень хорошо. Дело в том, что у нас появились новые сведения о контактах Штольца здесь, в Москве, — наконец-то перешёл к конкретике «гэбист». — По нашим сведениям, Штольц завербован германской разведкой, и в своё последний приезд в Москву встречался с… одним из немецких разведчиков, действующих под прикрытием дипломатического статуса. Во время этой встречи Штольц передал этому дипломату некоторые документы, компрометирующие вас.

— Интересно, — засмеялся Николай. — Что же такое я мог совершить, о чём не знаю я, но знает Штольц?

— А вы подумайте…

Грехов, совершённых во время той командировки, за Николаем точно не числилось. «Медовой ловушки» он благополучно избежал, лишнего не болтал, пьяных дебошей не устраивал. На танцульки сходил? Так там всё происходило совершенно невинно, даже никого по попке во время танца не погладил…

— Извините, товарищ Сафронов, но ничего в голову не приходит. Может, подскажете, о чём речь?

— К сожалению, не могу. Поэтому и обратился к вам, чтобы узнать, чем бы вас могли шантажировать.

— А могут?

— Думаем, попытаются. Поэтому и предупреждаем, чтобы вы не пороли горячку, а немедленно сообщили о такой попытке.