На ночь глядя - Роман Шмыков

Тяжёлый учебник уже вываливался из моих уставших тоненьких рук. Восьмисот страничный справочник не даёт поблажек слабым на физический и моральный запас, и порой приходится опирать его на колени, чтобы тот не порвал сухожилия. Автор, как мне думается, хохотал своим зловещим голосом, ставя последнюю точку в тяжёлом сборнике всех призраков, когда-либо замеченных человечеством. Что в пределах Дисков, что за ними.

Я вздрогнула, когда трескучий голос послышался под моим столиком. По общей связи объявили, что скоро мы будем проезжать Большой Серый Диск. Я видела его раньше только на демонстрационных фильмах в институте да на фотографиях. Мама рассказывала, как они с папой туда ездили сразу после свадьбы, и уже тогда этот Диск был официально закрыт. В 1965 году был замечен последний призрак, отправившийся на Поля Мёртвых через этот Диск, и главы правительств всего мира решили прекратить исследования. Главные умы планеты прибыли именно на это место, чтобы ознаменовать новую эру общения с мёртвыми и самолично приостановить работы на Диске. Успешный старт и ещё более успешное завершение оказались огромным достижением для всей науки, и теперь каждый Диск, размером с карьер или с блюдце, стал полностью подконтролен человеческому уму.

Я вышла из купе, укутавшись в любимую шаль. Её связала бабушка и насильно отправила со мной, чтобы не мёрзла. Шаль очень тёплая и нежная на ощупь, а в общем коридоре вагона было прохладно. Я успела встать поближе к окну, чтобы толпа обычных пассажиров не загородила вид на предмет главного труда моей нынешней жизни. Состав вышел на округлое подножие горы, с которого видно гигантский кратер, он медленно вращается по своей оси. До сих пор от Большого Серого Диска тянутся заунывные мелодии, чем-то напоминающие монотонную игру на рояле. Все ноты шли в правильном порядке, но от их медленности мурашки пробежались у всех. Что-то жуткое, загробное, заставляющее ощутить то, что и словами не опишешь. Я осталась последней, кто ещё наблюдал за чудом природы, к которому не приложило рук человечество до поры до времени, и отлипла от окон лишь когда поезд скрылся в тоннеле. По всему вагону зажглись ночники.

Я вернулась к себе. Угрюмый справочник лежал на столе, заполненный моими разноцветными закладками и наклейками с пометками, чтобы было легче ориентироваться в огромном талмуде. Легла на койку, смотря куда-то между тусклых ламп на потолке. Хорошо, что институт выкупил для меня одной целое купе, и не придётся постоянно видеть чьи-то ноги и руки, свисающие сверху. Всегда было некомфортно засыпать, когда рядом есть кто-то ещё. Кажется, хозяйка квартиры говорила, что мне выделено место в отдельной комнате от Диска. Это хорошо, расположу там всё необходимое для исследований, а в спальне совью сонное гнёздышко.

Задремала в полутьме длинного тоннеля и очнулась, когда состав выпрыгнул на свет бескрайних полей Полуденной Степи. Здесь всегда светит солнце, либо отражается от луны достаточно сильно, чтобы несколько десятков квадратных километров выглядели так, словно сейчас полдень. Помню, в третьем классе я написала сочинение об этом месте, представляя, как здесь бегают вымышленные животные, такие как Летучие Копытцы, Снежные Спуны и Рогоносы. За сочинение поставили четыре, и я обиделась на учительницу за то, что вместо похвалы получила шквал критики. Видите ли, в Полуденной Степи никогда никто не жил, и запрещено о подобных чудесах природы помышлять что-то самовольно. До сих пор не понимаю мыслей старших, когда дети выдумывают своё. В таком случае наука никогда бы не продвинулась в области изучения Дисков. И как же ещё тогда жить бок о бок с тем, что так интересно выглядит, но настолько неизвестно работает?

Я достала тетрадь и записала подобную мысль как ключевые предложения. Вполне возможно, что использую это для вступительного слова, текст которого всё никак не могу придумать. Уже и диплом практически готов, а введение до сих пор ждёт своего часа, чтобы родиться у меня в голове. Не думала, что буду писать начало работы после того, как уже почти закончу сам диплом. Поставила значок Нокс у этого абзаца, чтобы точно не забыть. Крестик в кружке, прямо как учили на первых курсах, чтобы быстрее писать конспекты и не тратить время на длинные формулировки и имена призраков. Транспаремонтенивисы — долго же я пыталась запомнить их личный символ, до этого стараясь их хотя бы укорачивать до аббревиатур. Но и тут преподаватели снижали оценки. Видите ли, сокращать названия духов нельзя, якобы это великое неуважение и к ним, и к науке. Знали бы они, как я на самом деле люблю всё, что связано с Дисками, так никогда бы такого обо мне не подумали. Я же только для скорости так делала, не более.

Пришло сообщение от папы. Я его даже не записала «Папа», а просто поставила значок фиолетового сердечка. Я любила его, даже вопреки тому, что отец оставил нас с мамой когда-то, сказав, что ради науки, но потом оказалось, что он ушёл к другой женщине. Всё было настолько банально, что именно это больше обижало, чем одиночество, накрывшее с головой. И злость. Ох, сколько же её было, когда мне исполнилось пятнадцать, и я впервые в жизни увидела настоящий Диск. На экскурсии в музее, красный и овальный, что большая редкость среди, в основном, круглых порталов. Он не кричал, не издавал мерзких звуков, он словно вечно скрипел зубами и ворчал, блестя на всю округу алыми отсветами. Рядом с ним сам чувствуешь себя призраком, затаившим обиду на всех живых.

Пришло второе сообщение с пометкой фиолетового сердечка, и от него я очнулась, глубоко до этого погружённая в детство. Потные ладони еле удержали телефон, постоянно норовящий выскользнуть из пальцев. Я думала обо всём сразу, и ни одной мысли о том, как ответить на «Поздравляю, ты умничка».

Мама уже давно с ним не общалась, её как никого другого можно понять. И я, порой тайно, а порой и не очень, поддерживаю с отцом связь. Мы не встречались очень давно, но иногда созваниваемся по видео. Он отрастил длинные седые усы и обрился наголо. Папа показывал своего сына от второй жены. Он хорошенький, но я совру, если начну отрицать свою ревность. Открыла список сообщений и диалог с папой. Поздравление было вторым, и в отрыве от общего контекста конечно выглядело странно, но