Танец с герцогом - Тесса Дэр

Укрощение норовистого скакуна оказалось по сравнению с тем, что произошло дальше, просто детской игрой.

Даже в самых смелых своих фантазиях Спенсер не мог представить, что Амелия ответит на его призыв столь страстно. И не мог предугадать собственной реакции на это.

Он по-прежнему желал большего.

Но не только удовольствия, жара тела и ощущения шелковистой кожи под пальцами… Ему хотелось сидеть за столом и наблюдать за тем, как она покусывает нижнюю губу, старательно работая иголкой. Хотелось, чтобы она снова начала высмеивать его литературные пристрастия. И более всего ему хотелось поймать на себе ее взгляд, когда она считала, будто он его не замечает.

А еще Спенсер хотел, чтобы в ее глазах светилась нежность, а не страх.

Он пристально смотрел на соединявшую комнаты дверь, словно надеялся снять ее с ржавых петель одним лишь усилием воли.

«Приди ко мне, Амелия. Ты подошла ко мне в танцевальном зале на глазах у тысячи людей. Так открой же дверь».

И все же рассвет Спенсер встретил в одиночестве.

У Всевышнего оказалось очень жестокое чувство юмора.

Брэкстон-Холл во всем его великолепии встречал Амелию, новоявленную герцогиню Морленд. Сквозь квадратное окошко экипажа Амелия разглядывала бесконечные поля с разбросанными по ним амбарами и аккуратными домиками. Вспаханные поля сменились утопавшими в зелени парками, а потом и высокими, искусно подстриженными живыми изгородями, за которыми наверняка скрывались ухоженные сады. И теперь хозяйкой всего этого стала она.

Только чувствовала себя Амелия ужасно.

Она никогда не любила долгие путешествия. От мерного покачивания экипажа ее начинало тошнить, а в теплое время года это ощущение усугублялось в несколько раз. Первый день путешествия она перенесла более или менее спокойно. Но чем дальше они отъезжали от Лондона, тем хуже становились дороги. Весенние дожди размыли колеи, и теперь Амелии пришлось мучиться не только от тошноты, но и от нестерпимой тряски. Все ее тело болело, мышцы ныли от напряжения, а в голове пульсировала тупая боль. Платье Амелии — вполне пристойный дорожный наряд шоколадного цвета, правда, два года как вышедший из моды, — изрядно помялось и покрылось слоем пыли.

Более жалкой герцогини еще не видывал свет, Амелия была уверена в этом.

Когда экипаж свернул на более гладкую дорогу, она заметила в отдалении сложенные из кирпича и известняка стены Брэкстон-Холла. Амелия поспешно похлопала себя по щекам и пригладила растрепавшиеся волосы, чтобы выглядеть сносно перед встречей со Спенсером.

Господи, сможет ли она теперь посмотреть ему в глаза? При мысли об этом лицо Амелии обожгла краска стыда. То, что случилось прошлой ночью на постоялом дворе… Такого чувственного приключения, как те десять минут на коленях у мужа, Амелия даже не надеялась пережить. Его желание оказалось отнюдь не поддельным, и тому имелось очевидное свидетельство. В его объятиях Амелия не чувствовала себя жалкой. Скорее привлекательной и распутной. Но лишь до тех пор, пока он не положил этому приключению конец, оставив Амелию страдать от разочарования и неудовлетворенности. Намеревался ли он соблюсти установленные Амелией правила или же хотел наказать ее за это?

Дверца экипажа отворилась, и яркий солнечный свет залил обитые бархатом стенки экипажа. Головная боль усилилась вдвое.

Отчаянно заморгав, Амелия прикрыла глаза рукой, чтобы защититься от навалившегося на нее великолепия. Бесконечно длинный фасад, сложенный из темно-красного кирпича и белого известняка, на котором поблескивали многочисленные окна, заканчивался наверняка где-то близ Кембриджа. Амелия повернула голову направо, и ее взору предстало такое же бесконечно длинное восточное крыло дома, конец которого, по мнению Амелии, следовало искать на побережье.

И все это принадлежало ей. Здесь она будет устраивать приемы и обретет дом. Амелия с трудом подавила желание запрыгать от радости.

Она лишь еле заметно крутанулась, и как раз вовремя: Спенсер легко и изящно соскочил с лошади. И конечно же, выглядел он потрясающе. Тонкий слой пыли слегка умерил блеск его высоких сапог, но это лишь добавило ему мужественности. Равно как разрумянившиеся от быстрой езды щеки и покрывшееся легким загаром лицо. Он отдал поводья груму, обменявшись с ним парой слов, и Амелия заметила, как изменилось его поведение. Он заметно расслабился и даже позволил себе улыбнуться.

Однако при взгляде на Амелию улыбка сошла с его лица.

— Святые небеса. — Гравий заскрипел под каблуками его сапог, когда он быстро подошел к жене и произнес то, что лишь усугубило ее и без того неловкое положение: — Ты выглядишь ужасно.

Взгляд мужа заставил Амелию поежиться.

— Извини. Экипаж…

— Да, я вижу. Ступай в дом и отдохни. — Положив ладонь на талию жены, герцог повел ее вверх по мраморным ступеням. Спина Амелии затекла и нестерпимо болела. Найдя самое напряженное место, герцог принялся массировать его подушечкой большого пальца, и Амелия с трудом подавила благодарный стон.

— Почему ты ничего мне не сказала? — укорил ее муж. — Часть пути ты могла бы провести в седле.

— Я не езжу верхом.

Герцог остановился и пристально посмотрел на жену.

— Ты не ездишь верхом, — повторил он, словно не поверил собственным ушам. — Совсем?

— Совсем, — потупив глаза, кивнула Амелия.

— Ты, наверное, шутишь. Я знаю, что твоя семья не так уж богата, но неужели у д’Орси нет лошадей и другой живности?

— Конечно, есть. Но я никогда не изъявляла желания научиться ездить верхом.

Спенсер лишь покачал головой и снова двинулся вверх по ступеням. Дворецкий и экономка выступили навстречу, чтобы поприветствовать хозяина.

— Добро пожаловать домой, ваша светлость, — произнес седовласый дворецкий, отвешивая поклон. После этого он повернулся к Амелии и отвесил не менее почтительный поклон в ее сторону. — Ваша светлость.

— Полагаю, вы получили мое письмо.

— Вчера утром, ваша светлость. — Экономка присела в реверансе. — Примите наши поздравления с бракосочетанием. Покои ее светлости уже приготовили и проветрили.

— Очень хорошо. Ее светлости нездоровится. Проследите, чтобы она отдохнула. — Герцог представил слуг как Кларка и миссис Бодкин.

— Какой красивый холл, — одобрительно произнесла Амелия, желая заполучить экономку в союзницы. Бросив взгляд на одну из картин в золоченой раме, украшавших стены, Амелия поинтересовалась: — Это Тинторетто?

— Да, — ответил Спенсер.

— Я так и думала. — У ее семьи была когда-то похожая картина. На аукционе за нее выручили достаточно денег, чтобы прожить целый год.