Изгои - Денис Владимиров

вел себя со всем почтением. Наши предки знали, как прививать манеры черни! Поэтому еще одно слово в таком же тоне, и ты, жрец, получишь двадцать плетей, а не десять, как твой воспитанник. Ибо, похоже, из твоих проповедей растут ноги дерзости не по чину, а возможно и у других злодейств! Наверняка ты думаешь, что чего-то добился в жизни, став Верховным жрецом, чего-то теперь стоишь и можешь относиться пренебрежительно к Законам и Кодексам? Но, я скажу — это не так. Ты всего лишь один «из», а мое имя знают боги, которым вы служите! Клянусь кровью! — правый кулак охватило пламя. Уверен, зрелище получилось эпичным — я с головы до ног в крови, на фоне адской бойни, а учитывая подтверждаемый тезис, то и знать дышать перестала, в тишине пусть не скрипели перья, они порхали, — Однако отвечу не сколько тебе, а благородным и честным мужам, к каким испытываю настоящее, неподдельное уважение. И скажу так, вини во всех бедах своих приспешников и лично себя! Я же, не взирая на испепеляющее пламя, силу и ярость дракона, атаковал его, пока тот пребывал в растерянности, потому что наместник с верными людьми, гвардейцами в том числе, чей подвиг не вызывает сомнений, бились со злобным ящером не на жизнь, а на смерть! Они, используя защитный купол, стояли, не сделав ни шагу назад, разили лютого врага заклятьями, от которых содрогалось само пространство, не пренебрегали и честной сталью, умирали и падали без сил, истекая кровью! Но не сдались, не сделали ни шагу назад! И предки гордятся своими детьми и радостно поднимают кубки за столом Кроноса, видя их! — указал я пальцем на Рихана с присными, которые с каждым моим словом делали все более мужественными лица, не забывая косить взгляды на репортеров, а гвардейцы расправляли плечи еще шире, — Именно в них летело пламя, сжигающее саму магию, само естество этого мира! Именно на них падали молнии, способные превратить в ничто половину Крепости! И это я молчу про заклятья из арсеналов Хаоса и Тьмы, которым они противостояли! Они! Не ты! — лица участников совсем уж посуровели, стали свирепыми, брови насуплены, глаза разгорались и разгорались. Ткни пальцем сейчас в любое зло — затоптали бы. Турин чуть сощурил глаза, а в них промелькнула явная усмешка, — Они бились, как львы, как берсерки, пока вы — служители богов, подобно жалким мрокам, выжидали, кто победит, чтобы выказать затем ему свою покорность, — жрец открыл рот, но я не дал высказаться, а обвел рукой присутствующих, — Благодаря вот этим людям, имперский боевой дракон не натворил и сотой, тысячной части тех бед, какие мог! Уж кому, как не вам это знать! Не так ли, уважаемые аристо? — все закивали, наместник в том числе, как и журналисты, — Да, трудной и кровавой ценой досталась нам победа, но мы, а не вы, это сделали! И по традиции почтим павших трижды: Аррас! Аррас! Аррас! — заорал я, вспомнив боевой клич, с которым мы атаковали подземного криминального короля. Что же до «традиций», во мне не зря проснулась память крови. Первый клич подхватили только на последнем слоге, но второй даже лэрг торжественно выдохнул, а третий разнесся по всей площади. Переждав накал страстей, я продолжил, — И пусть они окажутся за столом Кроноса!

Пауза, жрец хотел было вновь открыть рот, но я не позволил.

— Я же, как всякий настоящий аристо, не остался в стороне, — а вот толстяк и длинный, знакомые мне, явно где-то пережидали схватку, сейчас при таких словах попрятали глазки, — Сам Нессер дер Вирго вручил для выполнения миссии, возложенной на меня Верховным богом, смертоносный артефакт, и именно он помог мне добить ослабленного ящера! И я без сомнений и сожалений пустил его в ход! — в какой-то мере тоже правда, ведь маг привязывал, как и остальные, «Кровопийцу», да и передавал из рук в руки. Тот же, чувствуя сопричастность к великому делу, несмотря на халат, приосанился, а на лице, осунувшемуся явно не от простой волшбы, появилась некая торжественность. Мне же было ясно, что он недоумевал, но не спешил возражать: «вы все врете!». И версия Турина окончательно должна была закрепиться в мозгах окружающих — для уничтожения дракона использовался одноразовый амулет, который, в свою очередь, величайшая редкость из редкостей, и точка. Я обвел взглядом благородных, затем посмотрел с нескрываемым презрением на жреца.

— Но до завершения битвы после гибели главной твари было еще неблизко, потому что оставались наездники и другие мрази! Предавшие все, всех, вся, даже своих матерей, и от того опасные, как никто другой, ведь это крысы, загнанные в угол! Они не остановились бы ни перед чем! И они понимали — их дело проиграно, отчего готовы были на любое злодеяние, даже не укладывающееся в нормальной голове! Они уничтожали непричастных, мирных граждан, они пытались нанести наибольший ущерб, как Империи, так и Великому герцогству, опорочить доброе имя и доблесть нового наместника, бившегося в первых рядах! И я, желая, чтобы эти лирнийские слизни понесли заслуженное наказание, попав руки имперского правосудия, пытался их обезвредить. И где-то это получилось. Дважды использовал на мага «Объятия Ороса», но безуспешно… тот прикрывался подлым щитом! А затем я сделал все возможное для того, чтобы колдун не смог попасть в наместника и его верных людей страшным заклятьем, от которого звенел и гудел сам воздух! Клянусь кровью! — и опять пламя на кулаке, — И у меня это получилось сделать! Слава наместнику, глэрду Рихану из Дома Клеоста! — тут никто не остался в стороне, дело ли, когда повелитель Демморунга рядом, каждый постарался гаркнуть во всю мощь легких. Кроме прессы.

Я, опять переждав всплеск эмоций, отмечая, что служитель культа совершенно не рад подобным поворотам и затеянной им игре на публику, продолжил скорбным тоном:

— Однако не зря говорят в народе, если кого-то хотят наказать боги, они лишают его разума. И только этим я могу объяснить твою гордыню и спесь, жрец! Когда вдруг оказывается, что ничтожная жалкая жизнь трусов, значит больше жизни самого наместника и его людей, чье мужество и доблесть, вполне возможно, войдет в легенды! Или ты хочешь сказать, что я, предотвратив губительный удар злой волшбы по одним из лучших людей в Империи, совершил преступное деяние⁈ Именно в этом ты меня обвинил!

Вот здесь пара аристо даже выругалась и наградила виновника очень и очень нехорошими взглядами. А девица посмотрела крайне заинтересованно, будто препарируя служителя культа взглядом.

— Но заклинание прилетело в нас, хотя могло бы… — начал оправдываться тот.

— Не могло! — жестко прервал я, — Да, оно ударило в ваши ряды! Но задай себе вопрос: почему? Не знаешь? Зато я знаю и отвечу! Все произошло ровно так, как предначертано, — поднял указательный палец вверх и сделал небольшую многозначительную паузу, никто не спешил в нее вклиниться, даже служитель лишь таращил глаза, скорее всего, сомлев от моей наглости, — Вы переполнили чашу терпения тех, кому служите. Сначала одобрили бесчестный со всех сторон Поединок чести вчера, ведь превосходство Лидии надо мною было неоспоримым, она хотела на ровном месте получить мою силу и кровь. В результате ее вливается сейчас в мои вены. И когда вам те, кого вы недостаточно почитаете, явили свою волю, даровав мне победу, как предельно честному и благородному мужу, вы не сделали правильных выводов! Вы еще дальше погрязли в ереси и собственной гордыне! Потому что сегодня забыли заповедь, что всякая власть от богов! И вместо того, чтобы встать рядом с нею, плечом к плечу, вы выжидали, лавировали, выбирали сторону, и когда стало ясно, что летающая тварь будет повергнута, только тогда «заспешили» на помощь! Но не ранее! Тем временем между царством Мары и простыми гражданами, сойдясь в страшной битве, стояли только дворяне и гвардейцы под руководством нашего наместника, они сберегли сотни, если не тысячи жизней! А по всем уложениям именно вы, жрец, должны были без промедления и сомнений устремиться на помощь пастве! Потому что в ваших интересах радеть о ней, ведь она вас кормит, она делает ваших богов великими, а те одаривают вас толикой своей благодати. Мы же сильны сами по себе, мы делаем и берем все по праву. По праву крови! Именно она нас делает великими — мы аристо! — щедро плеснул елея на самолюбие местной знати, их глаза сверкали, кулаки сжимались.