Мистерия - Вероника Мелан

— Да, вид на мир Уровней с Луны, то, как размножаются снежинки, полет над океаном в звездную ночь и восьмое чудо света не позже завтрашнего полудня.

Она шутила, конечно, шутила и улыбалась тому, что иногда введенный на секунду в замешательство Дрейк начинал выглядеть совсем как человек. Чудесный, забавный, растерянный и, кажется, такой простой…

— А ну-ка брысь отсюда!

— Все-все, ушла. Вечером жду дома.

— Я…

— Все равно жду дома.

Тяжелая дверь «Аквариума» поддалась неохотно; за спиной незло фыркнули.

Они понравились ей сразу: по-неземному спокойный Майкл, излучающий вокруг себя сбалансированную ауру гармонии мира — понравились его вдумчивые серые глаза и всегда готовые улыбнуться губы; то, как он изредка поглаживает переносицу. Симпатичной показалась и чуть более взбалмошная Марика — красивая, эффектная женщина, по непонятной причине вместо вечернего платья, подходящего к ее изысканному макияжу и волнами завитым волосам, одетая в широкие бежевые штаны, тяжелые для ее ступней ботинки и мужскую клетчатую рубаху, перетянутую на поясе ремнем. А уж что говорить про Арви — длинноухого красавца с желтыми, как плавленый мед, умными глазами. Не животное, а молчаливый, все понимающий с полуслова спутник. А она еще боялась…

— Этот Уровень бесконечен и прекрасен по своему устройству. Пейзажи здесь никогда не повторяются, если нет на то осознанного желания путника, но путники чаще всего не задерживаются здесь на столь долгий период, чтобы понять тонкость мироздания, — им почти не интересно, откуда берутся горы, долины, бесконечные вечнозеленые леса и эти ледники.

Майкл отвечал на заданный ранее Бернардой вопрос; изредка ворошил сунутые в костер почерневшие картофелины длинной палкой, поворачивал их к углям то одним, то другим боком.

— Сюда приходят немногие. Лишь те, кто действительно хочет понять истинную природу самого себя, разобраться в желаниях, услышать внутренний голос. Чаще всего несколько человек в месяц — не особенная забота для проводника, так что будни у нас тихие. — Он улыбнулся вроде бы самому себе, но его улыбка тут же отразилась в глазах Марики и, кажется, даже в теплом вечернем воздухе, густо напоенном ароматом сосновых веток, многотравия и стелющимся к западу дымом. — А сейчас и вовсе никого нет, всех эвакуировали. Так что, совсем тишина. Печем картошку, иногда жарим мясо, отдыхаем и говорим о жизни.

— Да, сейчас все о ней говорят.

Она уже рассказала им о приказе Дрейка, о необходимости собирать вещи, о скором переселении в другое место и теперь крутила в пальцах алюминиевую кружку, глядя на лежащие пластами на дне разбухшие чаинки, и наслаждалась запахом мяты и листьев смородины. Надо же, здесь растет такая же. И вообще… Сосны, потрескивание поленьев, лучи отгоревшего на сегодня солнца — все это напоминало ей картинки из прошлых лет, ворошило память. Вспоминался лагерь, куда дважды мама устраивала ее в отряд, — вроде как отдыхать, но на деле целый месяц спорить с девчонками по палате о том, кто следующий моет деревянный пол, изнывать от тоски, бродить по почти невидимым в траве тропкам в одиночестве. Подбирать шишки, кидаться ими в стволы, слушать птиц и мечтать о том, чтобы в одиночку удрать к речке. Иногда получалось, иногда нет. Почти всегда попадало от вожатого.

Вспоминался не только уплывший в прошлое лагерь, но и поход на Алтай, куда Дина единожды решилась сходить. Чужие песни у костра, хрипловатые голоса, пахнущий спиртовой настойкой конюх и не перестающие жевать даже в темноте привязанные к кустам лошади. Она почти упала с одной, когда ту укусила земляная оса, — далекие воспоминания, многослойные, сложные. Было хорошо — странно, но хорошо. Так же здорово и живо пахла тогда земля, серели под ногами редкие спинки булыжников, треугольными юртами стыли за спинами поющих вечерние песни силуэты четырехместных палаток.

— Как думаете, Арви поладит с другими кошками? Там будет три и одна собака.

— Поладит. — Легко отозвалась Марика, а ее ушастый друг тут же повернул голову. Посмотрел на хозяйку длинным протяжным взглядом, отвернулся к лесу, моргнул. — Ты же у нас умный кот, да?

Сервалья голова вновь повернулась на голос, наклонилась чуть вбок и на повторно заданный вопрос «Арви ведь умный кот?» — Дина бы не поверила, если бы не увидела этого сама — кивнула. Коротко, отрывисто, но внятно — так кивнул бы человек.

— Вот и молодец. Видите? Проблем не будет.

Дина не смогла не улыбнуться. Надо же, чудо природы. Да и вообще, весь этот Уровень совершенно чудесный — это отчетливо ощущалось в застывшем, пропитанном пением цикад воздухе. Жаль, она не знала о «Магии» раньше — приходила бы сюда чаще. Просто посидеть, отдохнуть.

Она рассматривала сидящих рядом людей, а они — она знала — потихоньку рассматривали ее.

Конечно, женщина Дрейка — Бернарда-загадка — они видели ее впервые. Встрепанные пятерней волосы, завязанная на талии рукавами в жесте согласия осенняя ветровка, старые джинсы и кольцо со знаком бесконечности на пальце. Наверное, «первая леди» должна выглядеть иначе — быть ухоженной, идеально стильной, выглаженной и в выражениях на лице, и в складочках на безупречно сидящей юбке, но Дина выбрала не комплексовать. Она такая, какая есть, а об остальном пусть судят люди. Надумать-то — оно недолго, долго потом расплетать узелки бессмысленных страхов, сомнений и вечной нужды соответствовать стереотипам других.

Не зря ведь учил Дрейк, не прошли его уроки даром…

— Вы еще посидите с нами? — Вежливо, но совершенно искренне спросил Майк. — Сейчас картошка будет готова, печеное мясо замариновалось, чая много — на любой вкус…

— Да-да, на любой. — Радостно подхватила Марика. И тоже, как Бернарде показалось, совершенно искренне. — И брусничный, и с корицей, и с жасмином, и пряный…

— Ух, ты! У вас выбор тут, как в чайной лавке!

— Да лучше. Тут можно придумать любую комбинацию и р-р-р-аз! — она уже готова. А если нет в голове идей, всегда можно спросить чугонного чудо-повара — он угодит любому вкусу.

— Тогда останусь, если вы не против, посижу еще чуть-чуть.

И, глядя на окрашенные золотым верхушки сосен, Дина поерзала на теплом и удобном срубе низкого, стоящего близко к костру пенька.

— Жду, говорит, дома. Угу. Это я жду.

Он сидел, поставив локти на стол, в окружении двух пустых бокалов и открытой бутылки вина. Выражение лица ворчливое, брови нахмурены, на правой щеке отсвет от пляшущего на поленьях в камине пламени.

— Ну, прости. — Она ластилась к нему кошкой. Сбросила пропахшую дымом и печеной картошкой ветровку на кресло, хотела, было, переодеть и джинсы, но не стала — так и забралась, царапая серебристую униформу приставшими к штанинам ежиками репея, на колени, обняла за шею.