Мама для подкидыша - Мила Реброва

– Почему мне должно быть не всё равно?! – вскакивает она с места. – Ты просто невыносим! Я думала, что…

Тут я уже не выдерживаю и просто сметаю ее с места поцелуем. Стону, когда чувствую боль в ребрах при падении на диван, но не обращаю на нее внимания, продолжая атаку на столь желанные губы. Накрываю сопротивляющееся тело своим и ласкаю свою сладкую женщину.

Прохожусь руками по ее шее, груди, останавливаюсь на бедрах и вжимаю их в себя, чтобы почувствовала, что творит с моим оголодавшим по ней телом.

Хади стонет, пытается вырваться, но потом затихает, как бывало не раз при наших поцелуях. Знаю, что, стоит мне ее выпустить, она включит мозг и начнет обвинять меня во всех грехах, но в данную минуту мне так хорошо, что я просто выкидываю эти мысли из головы. Будь что будет.

Чувствую дрожь, пробегающую по ее телу, и сам дрожу в ответ. Сетую на то, что она не надела мою футболку, и пытаюсь пробраться под ее домашнее платье, но ее руки накрывают мои, останавливая.

Черт! Вот почему она такая благоразумная?!

Убираю руки и запускаю их в ее распущенные по плечам волосы. Углубляю поцелуй и просто наслаждаюсь ее вкусом, моля, чтобы не останавливала. Чтобы смог победить ее страхи, которым она подвержена.

Не знаю, сколько это продолжается, но вскоре мне всё же приходится оторваться от нее, чтобы перевести дух. Мы оба задыхаемся от нехватки кислорода, и я просто утыкаюсь лбом в ее плечо, как последний маньяк вдыхая ее неповторимый аромат.

Вспоминаю, как прихватил с собой ее футболку, которую она кинула в стирку, и усмехаюсь над собственной одержимостью. Скажи мне кто-то о подобном несколько месяцев назад, я бы рассмеялся. Ведь даже представить себе не мог, что стану таким повернутым на одной-единственной женщине.

– Встань… – тихонько шепчет она, упираясь мне в плечи. – Твое поведение просто неприемлемо, не знаю, что на тебя нашло и…

– Ты ревновала или нет? – возвращаюсь я к интересующей меня теме. Приподнимаюсь на руках и внимательно смотрю на выражение ее лица. Замечаю, как румянец смущения распространяется на ее щеки, нос. Безошибочно угадываю каждую эмоцию, что заполняет ее в этот момент. Красоточка не готова признавать свои чувства.

– Зачем мне ревновать? – повторяет она. – Тебе что-то показалось, и ты сделал неправильные выводы…

– Вот как? И ты будешь совершенно не против, если я сейчас же позвоню Лине и попрошу ее приехать? Хочешь, чтобы я провел ночь с ней, а не с тобой? – провожу я пальцами по ее шее, не в силах удержаться от соблазна, что представляла собой ее гладкая сияющая кожа.

– Со мной тебе точно ночь не светит! – пытается она возмутиться, но я вижу, как ее глаза наполняются обидой.

– Вот почему ты такая сложная, а? Почему просто не признаешь наше притяжение? Так сложно сдаться тому, что принесет нам обоим удовольствие? – спрашиваю ее, не особо надеясь на ответ.

– За подобные удовольствия потом приходится расплачиваться, – горько говорит она. – Мы ведь договаривались быть друзьями! Почему ты всё портишь?!

– Я не могу быть тебе другом, – наклоняюсь я снова к ее губам. Провожу по ним своими и легонько кусаю ее за нижнюю. – И ты тоже…

Хади

Очередной сумасшедший поцелуй, накрывший мои губы, лишает меня всякой способности соображать. Я дрожу и цепляюсь за плечи Дударова, твердя себе, что совершенно не хочу его поцелуев и что они никак во мне не откликаются.

Как я вообще могла попасть в подобный переплет?! Выдать свою ревность…

– Никогда я еще не хотел женщину, как хочу тебя… – шепчет Шамиль, прижимая меня ближе. И я таю. От его слов, действий, того желания, что горит в его глазах.

Поднимаю руки выше и зарываюсь пальчиками в его волосы. Отпускаю себя и отвечаю на поцелуй. Его слова о том, чтобы позвать на ночь эту Ангелину, всплывающие в голове, настолько выводят из себя, что я кусаю его, наслаждаясь тем, как он стонет мне в рот.

Никогда не думала, что могу быть такой развратной, но тело горит в огне желания, и мне нисколечко не страшно от действий Шамиля, который накрывает мою грудь ладонями. Он ласкает окружность полушарий прямо сквозь одежду, но даже так я ощущаю их жар и извиваюсь под ним.

Наверное, не раздайся плач в радионяне, я бы так и не смогла остановить это безумие. Поддалась бы чарам Дударова и пала. Но, слава богу, что мой Утенок спас меня от этой участи.

* * *

Наутро я веду себя так, как будто ничего и не было накануне, надеясь, что Шамиль последует моему примеру. Мне совершенно не хочется ругаться, руша ту непринужденность, что установилась между нами.

– Доброе утро, – кивает он на мое приветствие, садясь на стул и беря с люльки ребенка. – И тебе, мой сладкий, – воркует он, целуя Утенка в пухлую щечку.

Мы завтракаем и едем в офис, разговор между нами откровенно не клеится, так что я молчу всю дорогу, уделяя время ребенку.

– Знаешь, такими темпами мы сможем уехать домой вместе, – заговаривает наконец Шамиль ближе к обеду. Ему пришел отчет о проделанной работе, так что у него значительно поднялось настроение. – Ты ведь задержишься на две недели?

Меня так и подмывает сказать нет, но, видя выражение его лица, я лишь киваю. В глубине души я не хочу уезжать. Я хочу попробовать, что у нас получится, хоть и боюсь. Ненавижу этот страх, но он так глубоко сидит во мне, что побороть его не так-то просто.

– Может, съездим в ресторан моего брата? – когда наступает обеденное время, предлагаю я. – Моя невестка звонила, приглашала нас на обед.

– Без проблем, – кивает он, отправляя компьютер в спящий режим и вставая.

– Тогда напишу, что мы выезжаем, – счастливо улыбаюсь я от мысли увидеть племянника с Мадиной.

Шамиль подхватывает люльку и идет к выходу, а я следую за ним. Напряжение между нами можно резать ножом, что ужасно нервирует, и я пытаюсь как-то сгладить это.

– Ратмир, мой племянник, вместе со своей женой руководят одним из ресторанов моего брата, – начинаю я рассказывать, когда мы спускаемся в лифте.

– Мурад что-то рассказывал, – кивает Шамиль.

Разговор выходит натянутым, и я прекращаю попытки.

– Слушай, – поворачивается он ко мне, припарковавшись у ресторана. За своими мыслями я даже не замечаю, как мы доезжаем. – Я не хочу, чтобы мы чувствовали напряжение. Тем более перед твоими родственниками.

– Это ты ведешь себя как… – возмущаюсь я.

– Как