Мой муж Одиссей Лаэртид - Олег Ивик

Одиссей — мой муж. Я не вправе осуждать его на основании чужих слов он должен сам мне все объяснить. Но даже если он действительно поступил подло — я могу осудить его за это, но не могу предать. Мой долг быть рядом с ним не только в радости, но и в горести. Он, конечно же, раскаивается в своем подлом поступке, и кто, как не жена, должна быть рядом с ним в дни раскаяния и скорби...

Свершилось! Илион взят! Сегодня отец с Фоантом приплыли на Итаку специально, чтобы обрадовать меня. Многие ахейцы уже дома. И скоро, совсем скоро Одиссей тоже вернется домой! Я запретила себе думать обо всем, что может омрачить нашу встречу. Я люблю его такого, какой он есть. Я рада ему и я жду его.

Отец и Фоант рассказали мне о последних днях Трои и о подвигах моего хитроумного мужа — слухи об этом уже ходят по всей Ойкумене. Ему, и только ему наши воины обязаны своей победой!

На десятом году войны дела ахейцев обстояли совсем плохо. Год начался с того, что Агамемнон отказался вернуть пленницу Хрисеиду ее отцу, жрецу Аполлона, хотя тот предлагал богатый выкуп за дочь. Жрец обратился за помощью к своему богу, и Аполлон наслал на лагерь ахейцев страшный мор. Множество воинов погибло, прежде чем Ахиллес заставил владыку Микен одуматься. Хрисеиду отправили к отцу, но в возмещение убытка Агамемнон забрал себе пленную Брисеиду, которая еще раньше была отдана Ахиллесу при разделе добычи. Предводителя мирмидонцев возмутила такая несправедливость, кроме того, он успел полюбить девушку, которую считал почти что своей женой. С этого дня Ахиллес и его воины отказались от участия в битвах и ахейцы стали терпеть поражение за поражением. Лишь после гибели Патрокла Ахиллес помирился с Агамемноном и вышел на поле боя со своими мирмидонцами, чтобы отомстить врагам за смерть друга. От его руки пал предводитель троянцев Гектор, но это не склонило чашу весов в сторону ахейцев — слишком многие из них успели погибнуть от мора и во время последних сокрушительных поражений.

Предвкушая скорую победу Илиона, на помощь ему пришли союзники, которые в течение десяти лет занимали выжидательную позицию. С южных берегов Аксинского понта в Трою явились амазонки со своей царицей Пенфесилеей. А из Эфиопии примерно в это же время во главе большой армии к городу подошел Мемнон, сын богини Эос и троянца Тифона. И хотя и Пенфесилея, и Мемнон пали от руки Ахиллеса, их войска заметно усилили троянцев. А вскоре и сам Ахиллес, оплот ахейцев, пал, пораженный стрелой Париса... И еще один союзник пришел на помощь троянцам в последние дни осады: Еврипил, сын Телефа, привел армию мисийцев, которые наконец-то вспомнили, что Телеф был зятем Приама и что ахейцы разорили их земли по дороге на Трою.

Десятый год войны шел к концу, однако обещанная Калхасом победа оставалась под сомнением. Более того, никогда еще дела ахейцев под стенами Трои не обстояли так плохо. Тогда Калхас вновь вопросил богов и объявил, что Троя падет только после того, как на стороне ахейцев выступит Филоктет с луком и стрелами Геракла. Кроме того, выяснилось, что город охраняют некие оракулы, известные Гелену — сыну Приама, который в это время жил на горе Иде.

И тут во всем блеске проявились таланты моего мужа. Он отправился на Лемнос, нашел Филоктета и хитростью отнял у него лук и стрелы, а потом и его самого уговорил отплыть на Геллеспонт. После этого Одиссей захватил в плен Гелена и привел к Агамемнону. Не знаю, как они заставили троянца говорить, — думаю, что и здесь не обошлось без Одиссея. Так или иначе, сын Приама поведал, что Троя падет лишь после того, как исполнятся три условия. Во-первых, осаждающие должны были привезти к стенам города кости Пелопа — деда Агамемнона и Менелая, который когда-то проиграл войну троянскому царю Илу и бежал в Грецию. Во-вторых, в ее осаде должен был принять участие сын Ахиллеса — юный Неоптолем. И в-третьих, из города следовало выкрасть Палладий — деревянную статую, посвященную Афине.

Я не могу без гордости думать о том, что выполнение двух из этих трех условий взял на себя мой муж, богоравный Одиссей. Он отправился на остров Скирос к царю Ликомеду, деду Неоптолема, и уговорил его отпустить внука на войну. Неоптолем был еще совсем ребенком — ему не исполнилось и тринадцати лет. Однако он охотно отплыл под Трою вместе с моим мужем и совершил множество воинских подвигов, достойных сына Ахиллеса.

Затем Одиссей взялся за самое тяжелое поручение. Под покровом ночи он прокрался в Трою, переодевшись в нищенский наряд, и вошел во дворец к Елене, которая после гибели Париса была замужем за его братом Деифобом. Спартанка узнала Одиссея, он же сумел уговорить ее прийти на помощь бывшим соотечественникам. Говорят, Елена давно уже сожалела о своем опрометчивом поступке и мечтала о возвращении на родину. Она помогла Одиссею проникнуть в храм и выкрасть священное изображение.

Тем временем по приказу Агамемнона в его стан были привезены кости Пелопа. Все условия прорицателей, необходимые для победы ахейского оружия, были исполнены. Дело оставалось за главным — за самой победой. Однако ахейцы, ослабленные поражениями последнего года, уже не располагали армией, которая могла бы уничтожить троянское войско. О том, чтобы взять город в кольцо и лишить его подвоза продовольствия, речь тоже не шла — ряды ахейцев сильно поредели, а войска троянцев, напротив, усилились за счет прихода многочисленных союзников.

Казалось, прорицатели ошиблись, и город сможет выстоять. Возможно, так бы оно и было, если бы не хитроумие моего супруга. Одиссей не только предложил построить полого деревянного коня, в утробе которого спрятался ударный отряд из пятидесяти лучших воинов, — он еще и придумал, как заставить троянцев втащить этого коня в город.

...В тот день осаждающие сняли свой лагерь, погрузили добычу на корабли и вышли в море. Они не уплыли далеко, свернув за близлежащий остров Тенедос, но с башен города их не было видно. На месте опустевшего лагеря остался стоять деревянный конь с надписью: «Отправившись домой, эллины посвятили это благодарственное приношение богине Афине».

Среди троянцев разгорелся спор: одни хотели втащить коня в город и посвятить богам; другие опасались козней со стороны врагов и предлагали сбросить его в пропасть или сжечь. Среди последних был жрец