Империя (СИ) - Алексей Изверин

— Скажи, сын мой, — священник призадумался, — а какому Богу ты молишься? Какому Богу молиться ваш народ?

— Никакому, святой отец. — Я не рискнул соврать. Если объявить себя приверженцем этой самой истиной веры, то можно срезаться на деталях. Я же почти ничего про них не знаю. И не уверен, что хочу знать, если начистоту. Слишком уж не нравиться мне вот эта вот морда и вот эти глазенки… Да и опыт всяких там сект, в свое время расплодившихся на Земле, довольно богатый опыт просто таки кричал мне: «Осторожно! Опасность!»

Надо рискнуть.

Вот даже святым отцом его назвал — так же, как и девушки. Наверное, это у них такое добавление, типа нашего «сэр» или «товарищ командир».

— Ужас! — Задохнулся в деланном изумлении жрец. — Да разве возможно таковое? А слышал ли ты, сын мой, об Истинном Боге? Слышал ли об Истинном Боге ваш народ?

А глаза-то у тебя, гад такой, все такие же злые и нехорошие, сволочь. Вон как на девушек смотришь, словно их уже раздел и на стол уложил. Ива даже вздрогнула… А Ветке все равно, стоит, как будто ничего и не случилось…

Я почувствовал, что во мне поднимается ярость, и отвел взгляд.

— Нет. — И в самом деле. Какого из тех многочисленных богов, про которых я слышал, назвать истинным?

И тут до меня дошло. Образно говоря, меня хотят обратить в ту веру, которой принадлежат все местные.

И верно, в голосе жреца появилось благоговение.

— Истинный Бог, — Важно заявил он, — велик и един. Он живет там, на небесах. Когда-то, очень давно, Он послал в наш мир сына своего…

Ива и Ветка стояли по бокам, как два часовых, и словно чего-то ждали.

Жрец полузакрыл глаза, словно что-то вспоминая, и мигом стал похож на тетерева на току. И начал размеренно и с достоинством декламировать:

— Иеза Хайст, был наместником Бога на Земле. Люди смеялись над ним, и убили, и он умер за грехи людские.

Он говорил, а под сводами храма гуляло эхо.

— Люди же смеялись над ним и продолжали грешить удесятеренно. Они воевали, жили в неге и роскоши, разврате и грехе. Они вырубали великие леса и заполнили воздух дымами тысяч костров, дабы согревать зимой целые города. Они залили нечистотами реки и моря, они перебили всех животных. Все шло во благо человека, никто не хотел думать о Боге.

— Боле того — некоторые нарушили Заповеди Хайста, греховным своим любопытством проникая в тайны, скрытые от нас Богом. И добывали они знания, и знания те служили не во славу Бога и Церкви, а во славу своих ничтожных душ. Ибо хотели они стать равным Богу…

Жрец сделал паузу, внимательно посмотрев на меня, оценивая эффект, произведенный этими словами.

Я слушал внимательно и почтительно. И священник продолжил:

— Скора была расплата. Не прошло и сотни лет, как настал день, когда Бог разгневался и наслал на людей сначала Дождь Огненный, а потом наслал Холода, длившиеся несколько лет. И были Холода, но люди смеялись, и пуще жгли великие костры вокруг домов своих. Погибли посевы и живность, но черной магией питались они, чернота одолела души людские.

— Разгневался Бог, видя такое непотребство, и решил наслать на людей такой дождь, чтобы уничтожить все живое.

— Но Иеза Хайст в великой милости своей упросил Бога смилостивиться. Воскрес он, вышел он с гор, которые, впитав в себя святость воскрешения, горят с тех пор синим светом, и ходил среди людей. И истино реку я — имя горам с тех пор Мерцающие горы. И видел он толпы дикарей, бродящих по миру, и услаждающих тело свое. И видел он немногих, кто не забыл об Истине. А вернувшись, говорил он: «Разве не осталось там тех, кто верит истинно?»

— И посмотрел Бог на Землю, и увидел, что остались немногие, кто искал спасение не в черной магии, а в церквях истиной веры.

— И сказал им Бог тогда: «Вижу я, что вы сохранили веру свою, и это хорошо. Но есть те, кто не верит, и продолжает множить чашу грехов людских».

— И говорили истинно верящие: «Мы всегда верили в тебя, и жили по заветам твоим. Скажи, что сделать надо, чтобы искупить грехи наши и братьев наших?»

— И говорил Хайст: «Идите и пусть братья ваши, согрешившие грехами великими, разделят с вами все тяготы Очищения, и спасут души свои от адского пламени».

— И исполнили истино верящие божественную волю, и разделили грешники все тяготы Очищения с истино верящими.

— И явился тогда Иеза Хайст пред вождями истино верящих, и сказал им: Внемлите мне, о истино верящие, духом чистые.

— Уничтожили грех вы, и будете жить теперь наново. Но грех неискореним, как Хамар Подземный. И снова прорастут в душах усомнившихся и семь страшных грехов, и три ужасных греха, и один страшнейший грех.

— И дам вам я Десять Святых, дабы избежать страшного соблазна…

Я продолжал слушать, ожидая продолжения. Но жрец не стал продолжать. Он задумчиво смотрел на меня, оценивая произведенное впечатление.

Но что он от меня хочет? Что я должен ему теперь сказать?

— Видишь ли, сын мой, — стал говорить жрец, — мир нашей веры прост и добр, благостен и спокоен. Мы живем мирно, соблюдаем заветы Хайста, всемилостивейшего и милосердного, всеблагого и вездесущего. Хайст дал нам силу жить в мире этом, он пострадал за наши грехи…

— Так он умер? — непонятно зачем спросил я.

— Умер? — Удивился жрец. — Нет, он не умер. Можно ли говорить, что умерла вера? Хайст вездесущ, ибо частица его живет в каждом из нас. Частица его доброты, что была обширна, как Молчащий океан, осталась в каждом из нас…

И все бы ничего, но никуда не делась насмешливая масляная хитринка из синих-пресиних глаз…

Вот так меня обратили в хайстанитскую веру.

Акт обращения оказался прост — обмакнули палец в кислое вино, нарисовали на лбу тем пальцем местный крестик, дали выпить вина и зачли главу из Священной книги. Чтение было невнятным и неразборчивым, я ничего не понял.

Но зато теперь я стал полноправным членом деревни, а не приблудным бродягой, которого каждый может пнуть и не опасаться, и не злобным колдуном, которого все бояться и только и думают, как бы сжечь на костре.

Заодно и получил некоторое представление о религии. Религия эта очень проста, как и все примитивные верования.

Раньше люди жили в грехе, но было несколько верящих, которые проповедовали аскетизм и отрицали все жизненные блага. Потом бог разгневался, наслал на людей всякие кары — и выжили лишь немногие.

Бог поначалу хотел уничтожить всех, но вмешался Хайст, полубог-получеловек, которому не понравилось все это. Бог внял его уговорам и решил малость повременить, чтобы дать шанс выжить праведникам, а грешникам — прозреть. Но и для них было уготовано испытание — а испытание это — сама наша жизнь.