Зона теней - Питер Джеймс

– Филип? Ты спишь?

Он, вздрогнув, открыл глаза и покраснел.

– Гм, – буркнул он, шаря по карманам в поисках сигарет.

– Так что ты думаешь?

– Что я думаю?

– О письме.

Он внимательно прочел письмо. Пожал плечами:

– Сказано все достаточно определенно. Но что она подразумевала под «странными привычками»?

– Да я не про содержание, – сказала она. – Про почерк. Посмотри на открытку.

– Да, немного отличается, – признал он. – Может, она ее писала положив на колено или в состоянии волнения; в сущности, почерк тот же самый.

– Твой приятель Дохлая Крыса сможет сказать точно?

– Дендрет?

Голова у него внезапно дернулась, словно он пытался увидеть что-то у себя за плечом; на лице появилось испуганное выражение.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Что?

Алекс присела на ручку кресла и поежилась.

– Думаю, можно закрыть окно. И так и так – никакой разницы.

– Никакой разницы?

Она приложила руку к его лбу – он был влажным и холодным.

– Может, приляжешь?

Он тупо смотрел куда-то вдаль, поверх стакана с виски, и молчал. Алекс вышла налить кофе. Когда она вернулась, Мейн сидел точно в такой же позе. Запах в комнате был ужасающим.

Она снова присела рядом с ним на подлокотник и увидела, что лицо его все еще залито потом.

– Нам лучше расположиться на кухне – там куда приятнее. – Она посмотрела на него, не уверенная, что он слышит, и снова приложила руку к его лбу: на мгновение она с ужасом подумала, уж не хватил ли его удар.

– Я здесь чужой, – внезапно сказал он. – Я тут не нужен.

– Хочешь, я позвоню врачу? – спросила Алекс, напуганная невнятицей его слов. Она помахала рукой у него перед глазами, следя за его реакцией, но он даже не моргнул. – Филип, хочешь, я вызову врача? – Не дождавшись ответа, она снова спросила: – Ты слышишь меня?

– Привет, мама.

Слова прозвучали мягко и совершенно отчетливо, словно Фабиан стоял рядом с ней.

Дернувшись, она вгляделась в холл, перевела взгляд на открытое окно. Потом подбежала к нему и выглянула наружу. Улица была совершенно пуста – ничего, кроме сгустившейся темноты, припаркованных машин и дождя.

Нет, это ей не привиделось.

Она смотрела на Мейна, которого била крупная дрожь.

– Мама.

Слова исходили от Мейна.

Она видела, как тяжело он дышит, как дрожь сотрясает его тело, а лицо заливает пот, и ей показалось, что в комнате стало еще холоднее. Заметила она и то, как побелели у него костяшки пальцев, сжатых в кулаки.

Она застыла на месте, не сводя с него глаз.

Мама.

Это слово продолжало звучать у нее в голове.

Неожиданно он вскочил и, как будто отталкивая что-то от себя, закричал уже своим голосом:

– Нет, говорю я, нет! – Он обвел взглядом комнату, потерянный, смущенный, словно не понимая, где находится, и уставился на Алекс взглядом полным ужаса, – казалось, он не узнает ее. – Я… должен… идти, – медленно, запинаясь на каждом слове, сказал он. – Теперь… я… должен… идти. Мне не стоило приходить.

– Что случилось, Филип? Прошу тебя, расскажи мне.

Он испуганно огляделся по сторонам с тем выражением, которое она впервые увидела у Айрис Тремьян, и решительно направился в холл.

– Останься и поговори со мной.

– Поехали вместе.

Она покачала головой:

– Я буду ждать тебя в машине.

– Дендрет, – сказала она. – Где я могу найти Дендрета?

Распахнув дверь, он словно в прострации вышел.

– Филип! – Она услышала свой голос, пронзительный, испуганный, как крик потерявшегося ребенка. Повернувшись, обвела взглядом холл, схватила сумку, пальто и ключи, захлопнула дверь и побежала к машине.

Мейн сидел в «вольво», окутанный густым облаком сигаретного дыма; как только она хлопнула дверцей, он включил двигатель и снялся с места.

– Филип, я хотела бы остаться.

Не обращая на нее внимания, он повернул налево на Кингс-роуд. Лицо его было бесстрастным. Он вел машину очень быстро, и Алекс мотало на сиденье. Огонек индикатора ремней безопасности горел перед ней, пощелкивая, как разозленное насекомое, но она старалась не обращать на него внимания. Он не промолвил ни слова, пока они не вошли в его квартиру.

Мейн налил Алекс бренди, опустился в кресло со своим виски и, глядя себе под ноги, тихонько присвистнул. Алекс вдохнула запах виски и сделала глоток; она почувствовала, как жидкий огонь согрел ее желудок, и, обхватив огромный пузатый бокал обеими руками, с благодарностью глотнула еще.

– Так что произошло?

Он снова присвистнул и вытащил сигареты.

– Это Фабиан говорил или ты?

По-прежнему молча он предложил ей пачку, но она покачала головой и вытащила свои сигареты.

– Тебе не хочется говорить, да?

Он вдруг побагровел, словно бы нечто мучительное вдруг поселилось в нем, и Алекс подумала – лучше бы ей было промолчать.

– Мне очень жаль, прости.

Он щелкнул зажигалкой и уставился на язычок пламени, пляшущий на сквозняке; он смотрел на него так пристально, словно ожидал – вот-вот из пламени появится джинн и придет ему на помощь.

– Очень странно, – неожиданно сказал он.

В первый раз Алекс заметила, как он устал и измотан: кожа складками висела на лице, как выжатое белье на веревке.

– Что ты имеешь в виду?

Пожав плечами, он ничего не ответил.

– Ты помнишь, что писал в своей последней книге?

Он с силой затянулся и уставился куда-то в пространство; Алекс поежилась: струйки дыма вокруг его лица напомнили ей вдруг виденную однажды картину: желтые, болезненные лица курильщиков опиума в каком-то притоне.

– Ты писал, что все мы заложники наших генов. – Ни малейшего отклика. – Ты писал: мы не в силах сопротивляться заложенной в нас программе и не можем изменить ее; единственная свобода, которой мы обладаем, – это возможность не соглашаться с ней. – Он медленно склонил голову. – Эта программа создается для нас в момент зачатия, в силу случайного набора генов в сперматозоиде отца и яйцеклетке матери. В эту долю секунды и определяется все, что будет унаследовано или отброшено от каждого из родителей. Так?

Повернувшись, он рассеянно посмотрел на нее.

– Ты унаследовал способности своего отца, но не хочешь признаться в этом.

Он отвел от нее взгляд и снова уставился куда-то в пространство.

– Пожалуйста, объясни мне, Филип, прошу тебя, объясни, что произошло.

– Это всего лишь теория, вот и все, – сказал он, не глядя на нее. – Чистая теория, девочка. Доказательств не существует.

– Даже в генной инженерии?

– Это совсем иная сфера.