Чужая игра - Андрей Таманцев

За день до этих событий, накануне вечером, генерала армии Степанова настоятельно пригласил к себе первый заместитель министра. Степанова уже не было в министерстве; в тот момент, когда адъютант первого позвонил ему, он сидел дома перед телевизором и смотрел вечернюю сводку новостей.

Такая настойчивость не обещала ничего хорошего. Генерал вздохнул, выключил телевизор и стал быстро собираться. Через полчаса Степанов, свежевыбритый, в с иголочки чистом и отглаженном мундире, уже делал первые шаги по ковру кабинета своего начальника.

Первый не стал вставать из-за стола, чтобы встретить своего посетителя. Более того, он даже не поднял головы от бумаг, когда генерал вошел в его кабинет. Это говорило о многом, и Степанов внутренне собрался, предчувствуя тяжелый разговор.

Наконец замминистра отодвинул от себя бумаги и посмотрел поверх очков на стоящего в центре кабинета Степанова.

— Семен Андреевич, может, вы наконец объясните мне, почему на полигоне «Гамма» до сих пор хранится запас бактериологического оружия, а я об этом ничего не знаю? — сказал ядовитым тоном хозяин кабинета.

«Откуда он узнал? — мелькнуло в голове Степанова. — Вот оно, началось!..»

— Это досадное недоразумение... — попытался выкрутиться он, — объект строго секретный, категории А; возможно, я просто упустил его из виду, когда докладывал на коллегии...

— Не далее как три недели назад мне принесли из секретариата министра докладную записку, в которой черным по белому было сказано: «На данный момент разработка бактериологического оружия прекращена, а запасы этого вида вооружений уничтожены». Это вы подписали? — Первый помахал перед собой докладом Степанова.

— Да, там стоит моя подпись, но вы понимаете, доклад готовил мой референт, ему не полагалось знать о полигоне «Гамма», поэтому в докладе о нем ничего нет. А я просто не успел проверить за ним, виноват...

— Давайте начистоту, Семен Андреевич... — Первый сменил тон. — Я убежден, что вы умышленно скрыли от руководства страны эту информацию, и тому у меня есть неопровержимые доказательства. Я надеялся, что вы станете раскаиваться в своем поступке и чистосердечно расскажете мне о причинах, которые побудили вас совершить это — не побоюсь самых резких слов — преступление, могущее нанести громадный политический и экономический ущерб государству. Но теперь я вижу, что ошибался: вы гораздо опаснее, чем я думал... Сами понимаете, после всего этого я не вижу причин к тому, чтобы вы по-прежнему занимали свой пост, и обязательно выскажу свое мнение маршалу. Вы знаете, министр со мной привык считаться, так что лучше сами напишите рапорт. Все, больше мне с вами разговаривать не о чем. Прощайте!

Степанов никак не ожидал, что их разговор пойдет так круто, но не растерялся.

— Нет, лучше вы послушайте меня... — сказал он.

— Зачем? — Первый, сделав вид, что снова занят бумагами, даже не посмотрел в сторону своего — теперь уже бывшего — коллеги и соседа по министерскому коридору. — Доводы о своей невиновности приберегите для военной прокуратуры. Я уже отдал распоряжение о расследовании вашей преступной деятельности. Ступайте, ступайте... И скажите спасибо, что об этой истории ничего не знают газетчики...

Генерал зря произнес эту фразу — Степанов сразу же встрепенулся: он увидел свой шанс к спасению.

— Отлично, я напишу рапорт об увольнении! — пошел в наступление Семен Андреевич. — Но зря вы думаете, что я в прокуратуре стану умалчивать и о ваших ошибках... А если об этом узнают еще и журналисты, то, как мне кажется, вам тоже придется писать рапорт о собственной отставке...

— Что?! Что вы сказали? — вскинулся первый зам. — Вы что, имеете наглость мне угрожать?

— Нет, просто предупреждаю: я сообщу журналистам, что по вашему личному указанию нашими учеными были переданы Ирану новейшие разработки по ракетоносителям среднего радиуса действия... Уверен, что ни президент, ни тогдашний министр обороны не были в курсе этого вашего приказа... Кстати говоря, журналистам наверняка будет интересно узнать, сколько конкретно стоило Ирану ваше расположение к ним. Наверное, их заинтересует один круглый счетец в багамском банке «Нассау»...

— Да как вы смеете! — закричал первый зам. — Вы прекрасно знаете, что все это гнусная ложь! Я выполнил распоряжение, предписанное мне правительством страны. И деньги заплачены не мне лично, а министерству. Вы отлично осведомлены, что этот счет используется нашей разведкой для финансирования своих операций...

— Это вам надо будет доказать, — ехидно улыбнулся Степанов: он почувствовал, что инициатива окончательно переходит к нему. — Что, сами понимаете, очень трудно будет сделать, не разглашая государственных секретов... Но до того времени ваше имя прополощут во всех мировых СМИ. Вот что, товарищ генерал армии, давайте забудем взаимные упреки, которые мы тут сейчас друг другу высказали... Ни вам, ни мне невыгоден этот конфликт. Я обещаю вам, что больше никогда и никому не стану говорить о миллионах, посланных иранцами на ваш счет в багамском офшоре, а вы дадите мне возможность исправить мою — тут я с вами соглашусь — ошибку с полигоном «Гамма». Так как, оставляем все как есть?

— Да... — с трудом выдавил первый после долгой паузы.

— Тогда здравия желаю! — Степанов отдал честь и, вполне довольный результатом разговора, покинул кабинет.

Как только его посетитель ушел, замминистра вскочил из-за стола: он не находил себе места от переполнявшего его возмущения.

«С этим человеком надо что-то решать! — думал он. — Нельзя давать ему время на подготовку новых пакостей. Степанов совсем зарвался; кажется, он всерьез решил идти ва-банк и может наломать столько дров, что потом Россия никогда не отмоется от позора. Что делать, что делать?..»

И тут он вспомнил, что есть человек, который знает о его багамском счете — генерал Тимофеев. Вот с ним, пожалуй, можно посоветоваться на эту щекотливую тему...

Он попросил помощника срочно найти ему начальника контрразведки генерал-лейтенанта Тимофеева. Вскоре генерал уже был в том же кабинете, где всего час назад его хозяину угрожал Степанов.

Тимофеев, выслушав рассказ первого заместителя министра, долго раздумывать не стал:

— Ситуация диктует нам только один способ решить все проблемы, — сказал он. — Генерал Степанов стоит сейчас всего на шаг от предательства, а с предателями церемониться нечего. Причем надо действовать быстро и решительно, излишние сантименты тут ни к чему; мы не можем себе позволить судебные разбирательства.

— Что вы имеете в виду, Аркадий Романович?

— Нет человека — нет проблемы...

— Это, кажется, слова Сталина?

— Иногда генералиссимус говорил очень правильные вещи... Ни вы, ни тем более я уже не можем контролировать тех, кто задумал, организовал и сумел долгое время хранить в тайне всю эту историю с полигоном. Джинн, которого они когда-то там упрятали, уже вылез из бутылки... Еще неясно, чем кончится операция по поиску похищенного контейнера со штаммом, а они уже начали принимать меры, чтобы переложить свою вину на чужие плечи. О нас я сейчас даже не говорю — тут на карту поставлена политическая репутация России... Кто знает, что могут предпринять эти несколько генералов, в руках которых сейчас фактически находится страшное оружие? Им же ничто не мешает им воспользоваться. Нет, их надо обязательно остановить...

— Так, может, их просто арестовать? Свяжемся сейчас с министром, доложим ситуацию, а он отдаст распоряжение военной прокуратуре...

— Боюсь, что такой шаг предпринимать уже поздно: они слишком много знают, и если произойдет утечка информации — а никто не даст гарантии, что они даже из Лефортова не смогут передать информацию, — то все равно Россия окажется в проигрыше.

— О каких генералах вы говорили? — спросил замминистра.

— Конечно, о Степанове. Затем Савченко и этот, как его там, Иконников, кажется...

— По первому пункту я согласен. По второму — категорически против. А по третьему... Надо разобраться, может, он всего лишь выполнял приказы.

— Иконников выполнил приказ, который ни в коем случае не должен был выполнять, и он это знал. Приказ отдавал Савченко — и одно это автоматически зачислило его в мой список.

— Но без Савченко мы бы никогда не узнали о махинациях Степанова...

— Товарищ генерал армии, он просто выгораживает себя, разве это не видно? Его роль во всем этом деле наверняка не меньшая, чем у Степанова. Он молчал до последнего, пока не понял, что земля уже горит и под ним.

— Нет, Савченко трогать не надо, — с нажимом сказал первый зам министра, — я давно его знаю, он хороший служака и если в чем-то и замарался... Я уверен, генерал Савченко честно постарается исправить свою ошибку.

— Что ж, вам виднее... — Тимофеев пожал плечами. — А с остальными?..

— В этом вопросе я целиком доверяю вам, — ответил первый.