Французская защита - Анатолий Арамисов

— Конечно! Вот — смотрите их анкеты!

Франиуз проворно вытащил из ящика стола объемную папку и открыл ее. Бланки синеватого цвета, каждый из них был аккуратно соединен скрепками с книжечками авиабилетов. Примерно тридцать штук, не меньше.

— Air France? — указал на билеты Одинцов.

— Именно так! Только эта авиакомпания летает на остров Реюньон! — почтительно согнулся работник агентства.

Его белая рубашка расстегнулась внизу, обнажив брюшко у пупка, покрытое волосами. Тонкий галстук странной расцветки был ослаблен в узле и небрежно свисал.

Француз, заметив взгляд Виктора, проворно застегнул пуговицы и подтянул галстук.

— Я покупаю поездку! — решился Одинцов. — Все так, как было в рекламе?

— Естественно! — засуетился служащий. — Платить будете чеком или наличными?

— Наличными.

— Очень хорошо! Тогда, месье, будьте любезны Ваш паспорт, я должен переписать точные данные.

Виктор протянул паспорт, француз открыл в окне компьютера нужную страницу и проворно заработал пальцами.

— Готово! — воскликнул он. — С Вас три с половиной тысячи франков! Одинцов выложил деньги, забрал документ и поднялся.

— Когда приходить за билетами?

— Через месяц, за две недели до турнира все будет готово! — улыбнулся собеседник.

— Спасибо, до свидания…

— Удачи, до встречи!

Победив в матче за клуб с командой Лиона, довольный Одинцов, не дожидаясь окончания партий коллег, помчался в агентство «Аэрофлота», что расположилось на Елисейских полях.

— Ты куда? — недоуменно спросил Жорж, когда Виктор надел черную куртку. — Через час едем все в ресторан на ужин!

— Я успею, не ждите меня. Приеду прямо туда. Хочу поменять дату вылета в Москву.

— Почему?

— Завтра бы мне улететь. Соскучился сильно по дочери. А так — что мне делать еще четыре дня?

— Как что? — улыбнулся Жорж. — Изучай Францию, французский «… - сделал паузу, потом, лукаво подмигнув, закончил, — и француженок!

— Успею еще, — засмеялся Виктор, — тем более, что они мне не очень то и нравятся.

— Это почему? — удивился президент клуба.

— Не в моем вкусе. Какие-то холодные, слишком худые, как сушеные воблы.

— Тихо, тихо… — стоявший рядом Евгеньич опасливо покосился на Матильду, которая, сидя за шахматным столиком, внимательно смотрела на Одинцова.

— А что такое?

— Здесь есть люди, которые немного по-русски понимают.

— Ну и что? О вкусах, как говориться, не спорят!

— Я знаю: у тебя губа не дура! — шутливо погрозил пальцем Жорж. — Пропадаешь иногда по ночам. И на турнире, говорят, тебя видели с красавицей. A3

— Ну, я поехал на Елисейские! — и, чтобы избежать дальнейших расспросов, Одинцов стремительно вышел из помещения шахматного клуба.

— Вам на завтра? Что так? Париж надоел? — игриво спросила полненькая блондинка из агентства «Аэрофлота».

— Да, если можно на 12:45, что аэробусом летает.

— Сейчас посмотрим.

Блондинка, быстро постучав наманикюренными пальчиками по клавиатуре, набрала нужную дату и рейс.

Компьютер, тихо заурчав, выдал информацию на экран.

— Есть. Вам повезло, сейчас переоформлю.

Через минуту Виктор держал в руке билет на завтрашний день.

— Спасибо… эээ…

— Люда! — кокетливо наклонила голову блондинка.

— Людочка, это Вам! — и Одинцов просунул в окошко красивую коробку конфет.

— Эх… — вздохнула работница «Аэрофлота», — везде остаются наши советские привычки. Спасибо.

— До встречи, я еще не раз к вам приду, — многозначительно проговорил «совок».

— Приходите обязательно! — в глазах соотечественницы вспыхнул неподдельный интерес. — И всегда будете переоформлять день вылета?

— Как карта ляжет, — туманно ответил Одинцов, за секунды превратившись для девушки из обычного, надоедливого клиента в привлекательную мужскую особь.

И вышел на Елисейские поля, заполненные гуляющими туристами со всех концов планеты.

Симона не пришла посмотреть матч с Лионом, и Виктор колебался — стоит ли ей звонить перед отъездом в Москву?

Но, когда ужин команды в ресторане Le Komarov подходил к концу, не выдержал и вышел на улицу к телефону-автомату.

Длинные гудки. Один, два, три, четыре… семь… — на этой цифре Одинцов всегда давал отбой.

«Осталось набрать сотовый. И что сказать ей? Банальное: как дела? А, впрочем…тебя не съедят!»

— Алло? — мягкий голос. И небольшой шумовой фон.

— Здравствуй, Симона!

— Здравствуй.

— Я соскучился по тебе…

— Так быстро? — она звонко рассмеялась, и это придало Одинцову уверенности.

— Еще вчера.

— О! — протянула девушка. — Неужели мой подарок уже надоел?

— А ты язва, однако! — продолжил в тон Виктор. — Нет, ничуть не надоел. Только сейчас я очень хочу тебя видеть.

— Лишь сейчас? — продолжала подтрунивать красавица.

— Нет, далеко не все время. Всего навсего 24 часа в сутки.

— Это интересно… — она помолчала и спросила, — где ты находишься?

— У Комарова, как обычно после игры.

— Хорошо, жди меня там, я как раз недалеко от Saint Lazare еду на машине.

— Отлично, я жду! — почти выкрикнул радостный Одинцов.

Девушка отсоединилась.

Когда шахматист вернулся в ресторан, члены команды уже пили «на посошок».

— Хорошая весть у тебя? — подмигнул Евгеньич.

— Да, а что — заметно? — удивился Виктор.

— Конечно. Вон как глаза то блестят, а то сидел, нахохлившись, словно воробей на холоде!

Жорж перевел, и команда дружно рассмеялась.

Через минуту Гиршманн толкнул локтем старичка:

— Ждет её, наверное. Видишь, как часто на вход смотрит.

— Ну, дело молодое! И мы такими когда-то были, — улыбнулся Евгеньич в ответ.

Наконец на входе в ресторан мелодично зазвенел колокольчик, и войта Симона.

Все обернулись.

Красное платье украшало ее фигуру. Она немного изменилась: волосы стали чуть темнее, практически в тон с ее вишневыми глазами (видимо, состоялся поход к хорошему парикмахеру), высокую шею несколько раз опутывали тонкие бусы, завершающиеся каким-то восточным иероглифом; она прошла, обдав посетителей изысканным ароматам духов, и от всего ее облика веяло той женской уверенностью, которая встречается только у настоящих красавиц.

— Всем добрый вечер! — девушка мило улыбнулась и села рядом с Виктором на заранее приготовленный стул.

Атмосфера за столом оживилась.

Французы, еще десять минут назад собиравшиеся разъехаться по домам, теперь весело болтали с Симоной. Матильда чуть погрустнела: она уже не была единственной женщиной в компании, и почти всё внимание переключилось на новую гостью.

— Ты завтра уезжаешь? — спросила француженка Виктора.

— Да, я поменял билет на самолет.

— Жаль, если бы знала, захватила сюда для тебя подарок — улыбнулась шахматистка.

— Для меня? — удивился Виктор и краем глаза заметил, как Симона бросила быстрый взгляд на Матильду.

— Да, я уже его приготовила, но он остался у меня дома…

«Только сейчас не хватало, чтобы она попросила проводить её…»

— Спасибо, когда я вернусь из Москвы, то тогда и подаришь. И я хочу тебе русский сувенир какой-нибудь привезти. Договорились?

— Конечно! — Матильда осушила до дна бокал с красным вином, и, достав сигарету, закурила. Она мешала французские слова с русскими, которые произносила с сильнейшим акцентом, но Одинцов понимал смысл сказанного.

Одноклубница внимательно посмотрела на блондина большими глазами, слегка затуманенными винной дымкой:

— Значит, Виктор, думаешь, что француженки слишком холодные женщины? Все на воблу похожи?