Цена его ревности. Книга 3 (СИ) - Мур Лана

Пока хозяйка переодевалась, часть слуг готовили ужин на кухне, а остальные, вместе с охраной, выполняя распоряжение господина, еще раз осмотрели весь дом, чтобы ни одной необнаруженной камеры или микрофона не осталось, а всем обнаруженным перекрыли обзор и звук. Когда смогли убедить Раджа, что задание выполнено и не осталось неучтенной следящей аппаратуры, представили план дома с обозначенными на нем камерами, а повара доложили о том, что ужин готов, Ракеш решился подняться и позвать Вику к ужину.

А она уже вошла в азарт — примерка пришлась по вкусу, и Вика решила примерять все те легчайшие сорочки и пеньюары, на которые раньше только фыркала.

Она как раз сбросила миниатюрную небесно-голубую сорочку из воздушного шифона с кокетливой розовой ленточкой, стягивающей под грудью невесомую ткань прямоугольного корсажа и завязанную в соблазнительный бантик, к которому так и тянулась рука, чтобы распустить. Полупрозрачное облако упало к босым ногам, а по коже юной кокетки заскользил черный шелк.

— И кто-то в этом может спать? — спросила Вика свое отражение, рассматривая девушку в зеркале, одетую в черную, в пол, шелковую сорочку, приталенный силуэт которой обрисовывал каждый изгиб тела; лиф из тончайшего нежного гипюра на прозрачном телесном подкладе, оберегающим нежную кожу от ажурного плетения, облегал приподнятую косточками грудь и подчеркивал ее белизну. Тонкие бретельки-спагетти бежали на спину, где крепились к застежке, которая разбивала вырез, заканчивающийся намного ниже поясницы, открывая ложбинку позвоночника и мягкие очертания узкой талии, переходящей соблазнительные бедра и ягодицы. — Интересно, тот, кто это придумал, сам пробовал надеть что-то похожее? — она как раз повернулась к зеркалу лицом и смотрела как выглядит сорочка с этого ракурса, когда, распахнув дверь, в комнату вошел Ракеш.

Слова приглашения замерли на губах — даже в самых смелых мечтах не мог представить, что упрямица встретит его в столь провокационном наряде. Вика была обворожительна, а небрежная, но преисполненная грации поза, в которой она стояла, только добавляла очарования. Казалось, что Вика сама не отдает себе отчет в том, насколько она прекрасна, как белая жемчужина в черной эмали, она сияла чистой, незапятнанной, неосознанной красотой.

Ракеш, позабыв обо всем, мягко прикрыл за собой дверь и двинулся к Вике.

Увидев его отражение рядом с собой, Вика вздрогнула и сморгнула.

— А стучаться тебя не учили? — резко повернувшись к мужу, спросила она.

Очнулся от наваждения и Ракеш.

— Ты в этом пойдешь ужинать? — прокашлявшись, спросил он и постарался изобразить прежнюю ироничную усмешку.

— А что, в твоем доме принято ужинать в вечернем туалете? Тогда почему ты не в смокинге? Хорошо, если ты настаиваешь, могу спуститься в этом. Пойдем?

Ракеш сделал шаг в сторону, преграждая жене дорогу, а мозг сам собой начал просчитывать, за сколько движений он сможет освободить желанную девушку от струящейся ткани и автоматически отмечать те места, которые наиболее быстро порвутся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вика замерла в шаге от мужа, заметив в его глазах опасно вспыхивающий огонек — сексуальная энергетика, окружающая Раджа, усиливалась и сбивала с ног. Вика, не в силах отвести взгляд от гипнотических, теплых, а сейчас горящих глаз голодного мужчины, обхватила себя за плечи, углубляя ложбинку груди и придавая и без того соблазнительной округлости очертания, окончательно сводящие с ума Ракеша, самыми кончиками пальцев держащегося за самообладание. Он наступал мягкими, крадущимися шагами, Вика отступала, не замечая, что все ближе приближается к кровати.

Глава 39. Каждая семья счастлива по-своему

Вике казалось, что сейчас перед ней не Ракеш в обычном для него безукоризненном деловом костюме, а леопард, готовящийся к последнему, фатальному прыжку, и она, попав в плен карих, а сейчас ставших черными глаз, не дыша, ждала этого прыжка и понимала, что и бежать, и сопротивляться имеет не больше смысла, чем серне, когда на ее шее смыкаются тяжелые челюсти хищника.

Щеки пылали ярким румянцем. В животе, натягивая и обнажая все нервы, предательски скручивалась пружина, готовая в любой момент распрямиться и бросить хозяйку в объятия сильных, надежных рук. А где-то внутри дрожала и звенела тоненькая струнка нетерпения, заставляя в ожидании неизбежного дрожать и Вику.

Ракеш наступал, абсолютно инстинктивно перейдя на плавный скользящий шаг, который не позволял «противнику» заметить его приближение. Взглядом он охватывал одновременно и стройную фигурку Вики, хрупкость которой подчеркивалась черной скользкой тканью, и выделял отдельные детали ее облика: блестящие волны локонов, рассыпавшихся по плечам, когда, развернувшись, перекинула их через плечо, закрывая отражающуюся в зеркале соблазнительную спину; вздымающуюся от глубокого дыхания и натягивающую грозящее лопнуть тонкое кружево грудь; вишневый педикюр, выглядывающий из-под черного шелка; раскрасневшиеся щеки и огромные, широко распахнутые глаза с расширившейся чернотой зрачков. Она была уже так близко, что обострившееся, как и все чувства, обоняние Ракеша, улавливало свежий цитрусовый аромат геля, которым пользовалась Вика. Ему осталось сделать только два шага, а ей — один, чтобы оба оказались на кровати, к которой незаметно, но неотвратимо приближались. Древние, как сама природа, инстинкты заставили напружиниться мышцы и приготовиться к броску, чтобы подхватить в объятия хрупкую фигурку, символически прикрытую ничего не скрывающим шелком.

Неожиданный, не очень громкий, но резкий звук прозвучал в тишине комнаты, и молодые люди очнулись от обоюдного гипноза. Второй звук, последовавший за первым, окончательно привел Вику в чувство, и она поняла, что сама является источником отрезвления. Вика попробовала задержать дыхание, от чего икнула громче и мучительней.

Ракеш с усилием отвел глаза от нежной кожи, белеющей под черным кружевом, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и расслабить сопротивляющиеся и все еще напряженные мышцы, в то время как Вика, вскидывая голову, сделала шаг к мужу, намереваясь отчитать за очередное вторжение в ее спальню. Его окутало свежим, нежным и, одновременно, будоражащим в своей интимности запахом, который в сочетании с теплом тела, снова начал кружить голову. Но все желания и порывы были уже подчинены железной воле, поскольку Ракеш видел, что состояние несгибаемой бестии было их обоюдным минутным помешательством. Осознанно же, Вика не готова его принять, а на полумеры Ракеш не согласен. Да, он желал ее, желал мучительно, до боли. Только было одно, но большое «но». Вика нужна ему вся — ее мысли, ее несгибаемая воля, дикий, не покоряющийся никому нрав, стремящаяся к свободе душа, наконец, — все должно принадлежать ему, а не только красивая, соблазнительная, но пустая оболочка.

— Переодевайся и спускайся в столовую, — тихо, тускло и устало произнес Ракеш, предупреждая гневную тираду.

Но Вика не была готова так просто его отпустить, она вздохнула, чтобы высказать Раджу все, что о нем думает, но опять громко икнула, сводя на нет всю патетичность сцены и превращая ее в фарс.

— Тебе, действительно, необходимо тепло, раз умудрилась замерзнуть. Оденься теплее, — уже в дверях произнес Ракеш и вышел из комнаты.

Гоуд вернулся в офис уже после того, как хозяин покинул особняк. День выдался загруженным, но все, что наметил сегодня сделать, удалось воплотить в жизнь. Все встречи, касающиеся шефа прошли хорошо. И сейчас, он включил планшет, поймал сигнал и, расположившись удобнее, приготовился посмотреть на результат своих трудов, когда зазвонил телефон.

— Меруган, — раздавшийся около уха бархатный голос босса заставил забурлить кровь от возбуждения азарта. — Почему не согласовал со мной проверку в доме?