Роско планета Анджела - Николай Полунин

Факел затрещал. Он поджег от догорающего другой, а этот, широко размахнувшись, кинул вперед. Роняя искры, прочертила огненная дорожка и, не встречая препятствий, полетела вниз, вниз, и дальше, и где-то там потухла, так ни во что и не попав. Но Пикор успел рассмотреть узкую тропку, уступы, вырубленные в обрыве, ведущие вниз и в сторону.

Он закрепил факел за спиной, стал спускаться, как спускался в Провале — по еще одной, теперь совершенно невидимой, но огромной стене.

Счет времени был давно потерян. Прах осыпался под руками и твердыми квадратными мысами сапог на тройной подошве. Пикор сменил уже два факела, в запасе оставалось только четыре — в обрез на обратный путь до Провала.

Но склон стал изгибаться. Пикор вдруг почувствовал, что может просто повернуться и идти вниз, как по крутой горке. В колышущемся свете он видел пар от собственного дыхания. Он слышал, как дышит сам и как скрипит и шуршит почва под его шагами. Как трещит факел и, шипя, тихонько сгорает пропитанный жиром очесок длинного волоса, обмотавший палку.

И все. Тут больше не было звуков. А выхваченный факелом кусочек пространства с испуганным Пикором посредине представился такой малостью по сравнению с окружающей тьмой. Пикор будто каждой своей частичкой чувствовал, как эта тьма громадна. Самое удивительное, что на пути стали попадаться не то бревна, не то сваленные деревья, толстые окаменевшие стволы толщины невероятной. Стланик в степи никогда не бывал толще руки, ну — ноги, а тут… Или это не бревна вовсе? И — что это? — сухая трава? Пикор прыжками спускался все ниже и ниже. А когда уткнулся в развалины, когда-то явно бывшие жильем, почти и не удивился даже.

… Дом стоял на земле прямо, как и положено обычным домам, а когда земля, перекособочившись, встала вертикально, дом просто развалился, тоже как и положено. Распался и осыпался куда-то туда, во тьму, ставшую пропастью.

Пикор посветил под ноги, повел факелом в одну сторону, в другую. Есть! Блеснуло в осыпи камня, сгнившего дерева, каких-то еще неопределимых обломков. Пикор прыгнул, не рассчитал, съехал, пришлось карабкаться обратно.

Что-то из утвари. Странная вещь из странного металла. Витой из ребристых полос стержень в полулокоть длины, с обоих концов ответвления — как рога на башке старого чапана. На конце, что потолще, — три, наподобие лапы раскорякой. С другого — целых шесть, одинаковых, все увенчаны круглыми чашечками с острым штырьком в центре. К чему бы это применялось? Металл тусклый, сероватый, с неприятным налетом.

Пикор взвесил вещь на руке. Неудобно будет тащить. Но это металл, и он, Пикор, нашел его. Нашел все-таки! Теперь — только не зевай…

Пикор набил свой мешок. Он рылся, царапался, раскидывал обломки. Нелегко было удерживаться на крутой стене. Он боялся за факел и укрепил его повыше, а потом несколько раз переставлял. Весь вымазался пылью и грязью, яростно тер глаза и чихал. Здесь было очень сухо. Как эти развалины только держатся. Пикор то и дело соскальзывал. Пот прорубал дорожки на лице, осевший прах, смешавшийся с потом, превратил его в каменную маску.

Пикор набил мешок. Он понятия не имел, что это за вещи. Он собирал металл. Он отправился за металлом, он нашел его, и он его собрал, сколько может унести. Судя по всему, тут металла еще много. Семья Пэкоров теперь богата. Вот только бы не погас предпоследний факел…

Он погас, громко зашипев, когда Пикор достиг расселины с гладкими стенами, ведущей к Провалу и наружу. Проклятый мешок прорвался, его приходилось нести в охапке, зажимая, и Пикор факел уронил. А последний, свою надежду, упустил, еще когда поднимался сюда, на ступенях, вырубленных в замерзшей почве с мертвой травой. Все же — откуда тут быть травам? Ведь он побывал внутри Горы? И тут когда-то жили люди? Совсем нет снега… Потом обо всем этом.

Пикор лежал грудью на последней перед скользкими стенами глыбе шершавого камня и дышал. Тут он увидел сквозь полузакрытые веки — свет. До огоньков еще далеко, что это? Свет и шипение. Краткие, резкие. И краткий свист. Повторилось ближе, слышно, что это несколько сливающихся шипений и свистов сразу.

Из стены в стену перед Пикором мгновенно пронеслись струи белого огня. Три их было, как три параллельных хода здесь перебивала трещина. А дальше вперед пронеслись, так же мгновенно возникнув и пропав, — шесть. Пикор поднял глаза и обомлел.

Сверкающие мосты, встающие и исчезающие дороги света протянулись от одной к другой расходящейся стене. Он видел, как из групп отверстий, которые, оказывается, проходили здесь с точной повторяемостью все вверх и вверх, бьют струи бело-голубого пламени. Из левой стены в правую, из правой в левую. Где расстояние было еще небольшим, разорванные тоннели принимали потоки без остатка. Выше, на дальнем расхождении, от стен летели искры, медленно кружились, падая, и вдруг начинали жить собственной жизнью. Так рождались огни, толпившиеся у входа в Провал.

Отделившиеся огоньки, как снежинки в метели, уплывали к выходу, чтобы включиться в общий танец. И шипение, и свист, и пар неизвестно откуда. Пикор втянул голову в плечи. Мешок он прижимал к себе мертвой хваткой..

Два треугольника на блестящей стене основаниями друг к другу, остриями наружу. Отсюда выходили, видишь? Ничего.

— Ничего… — бормотал он, пригибаясь, когда над головой коротко свистело и шипело — огонь пролетал по своим неведомым путям в толще Горы. — Ничего, зато дорогу видно… Я принесу тебе монисто, Солнечная.

Перед самым подъемом на стену Провала Пикор снял с себя пояс, затянул им нижнюю часть прорвавшегося мешка. Он уже много оттуда потерял. Пальцы с сорванными ногтями кровоточили. Лоб пересекал ожог. Теперь огоньки обжигали. Они были совсем не тихими и мирными. Они словно взбесились. Невидимой преграды либо вовсе не существовало более, либо она стала задерживать не всех. Благополучно миновав участок щели с огненными дорогами над головой, Пикор попал в пляску огней, которые теперь доставали до самого дня. До бредущего там человека.

Когда один такой «клубочек» пролетал со свистом рядом, волосы у Пикора вставали дыбом, а кожу будто прокалывали тысячи жалящих игл. От нескольких совсем близких куртка Пикора задымилась, а один сжег волосы на правой стороне головы почти до корней. И гул, добавился тошнотворный, изматывающий, почти неслышный басовый гул. Пикору казалось, что он вот-вот выплюнет собственные внутренности.

В Провале огни покинули стену, вдоль которой не спеша перетекали. Они наполнили собой все пространство Провала. Вверху было черно, значит, ночь. Ослепительный огненный шар метнулся в лицо. Пикор отпрянул, стукнулся затылком. Зазвенел вниз просыпанный металл. Пошатываясь, он укрепил на спине мешок со всем, что в нем осталось, и упрямо, слепо, хватаясь потерявшими чувствительность руками, полез на стену…