Эти синие глаза - Патриция Кэбот

Он мог бы даже, если бы его охватили дерзость и бесшабашность, взять ее за руку, заглянуть в эти ослепительно синие глаза и сказать, что, несмотря на то что ее одежда покрыта пятнами овечьей плаценты и пропитана запахом эфира, он находит ее неотразимо пленительной и что с самой первой их встречи ему было так трудно выкинуть ее из головы…

Но закончил он свою речь совсем другими словами.

— Только, — продолжал он, — если будет на то ваша воля и вы проявите доброту, посылайте ко мне двуногих, а не четвероногих пациентов. У меня нет таланта и навыков обращения с ними.

В слабом свете медленно восходящего солнца он увидел ее улыбку, точнее, тень улыбки.

В эту минуту дверь амбулатории широко распахнулась и, спотыкаясь в предрассветных сумерках, на крыльцо выбежала миссис Макгрегор, выкрикивая имя доктора.

С внезапно забившимся сердцем Рейли отозвался:

— Я здесь, миссис Макгрегор.

— О, доктор Стэнтон, — закричала женщина, — могу я дать ему немного воды?

Рейли стоял в лучах восходящего солнца, изумленно взирая на мать мальчика.

— Воды? — эхом отозвался он. — Я не понимаю…

— Ну, — пояснила женщина, — просто он попросил воды, а я не знала, дать ему или нет, не знала, что скажете вы.

— Он попросил волы? — Сердце Рейли бешено забилось. — Он в сознании?

— О да, — сказала миссис Макгрегор, удивленно глядя на взволнованного доктора, — он уже некоторое время в сознании. Слаб, как котенок, но сердит на вас за то, что вы его выбрили наголо. Говорит, что теперь все лето ему придется носить шляпу, а это ему совсем не нравится, потому что в шляпе жарко…

Рейли круто обернулся и посмотрел на Бренну:

— Ну, как вам это нравится?

Ее лицо сияло, и губы улыбались, а глаза были полны слез.

— Хемиш терпеть не может шляпы, — только и сказала она.

Рейли, не отдавая себе отчета в том, что делает, схватил в объятия мисс Доннегал, поднял ее и закружил, а она запрокинула голову и рассмеялась.

Он сделал три или четыре круга, не более, и как только она закричала, чтобы он опустил ее, потому что иначе у нее закружится голова, он подчинился.

Тогда почему же, когда они снова переглянулись, обоих охватило смущение и они только слабо улыбнулись друг другу? И почему у лорда Гленденинга, только что явившегося из замка узнать, как обстоят дела, так помрачнело лицо?

— Добрые вести, Гленденинг. — сказал Рейли, не в силах удержаться от улыбки при виде графа, все еще сидевшего верхом, но не на вороном жеребце. На этот раз у него хватило здравого смысла оставить его дома. — С мальчиком все обстоит благополучно.

Однако точеное лицо графа, возвышавшегося над Рейли, не просветлело. Он только сказал:

— И правда, хорошая весть.

Бренна, по-видимому, не заметила недовольства лорда Гленденинга.

Она сказала взволнованно:

— Пойду взгляну на Хемиша.

И ушла в сопровождении миссис Макгрегор. Рейли, измученный, обрадованный, испытывая облегчение и еще тысячу противоречивых чувств, все улыбался, несмотря на очевидную мрачность своего работодателя.

— Ну, — сказал он, похлопывая по шее кобылу графа. — Это конец, граф. И вам нет нужды пристреливать вашего жеребца.

Граф хмуро смотрел на него.

— Вы хотите сказать, что это сработало? — спросил он. — Эта трепанация или как там ее, сверление отверстия в черепе?

— Сработало, — сказал Рейли, ощутив трепет во всем теле.

Гленденинг, казалось, удивился.

— Хорошо, — только и произнес он.

— Хорошо? — переспросил Рейли, не испытывавший подобного счастья с того самого дня, как Кристина согласилась выйти за него замуж.

Только теперешнее ощущение было еще прекраснее.

Он совершил нечто очень серьезное. Он спас человеческую жизнь. Кто бы после этого посмел сказать: «Чудачество Стиллуорта»!

— Это гораздо больше, чем просто хорошо, друг мой, — сказал он, совершенно забыв, что разговаривает с графом. — И более того, Бренна обещала направлять крестьян ко мне на лечение.

Рейли с трудом сдерживал обуревавшую его радость.

— Вы назвали ее Бренной, — неожиданно сказал лорд Гленденинг.

Рейли недоумевающе заморгал:

— Прошу прощения?

— Бренна. — Граф выразительно произнес ее имя. — Вы назвали ее Бренной.

Рейли почувствовал, что терпение его иссякло. Нет, только не сегодня, не сегодня утром, когда он совершил чудо.

— Верно, — сказал он. — Я назвал ее так, как называют ее все в этой забытой Богом деревеньке.

— Не все, — поправил граф, тон его был напряженным, и он не сводил взгляда со своего седла. — Так называю ее я. Я зову ее Бренна. Все же остальные называют ее мисс Бренна.

Рейли почувствовал, как остатки недавнего ликования отхлынули, будто последние волны прилива, а взамен пришло раздражение.

Рейли попытался не поддаться своему чувству и говорить непринужденно:

— Если Бренна не возражает, чтобы я называл ее так, не понимаю, почему…

— О нет, — кисло проронил лорд Гленденинг, — я заметил, что она не возражает. Она ничуть не против.

Рейли покачал головой. Право же, порой этот человек просто невыносим. На что, собственно говоря, он намекает? На то, что Бренна Доннегал втайне питает к Рейли нежные чувства? Девушка совсем недавно ненавидела сто со всей присущей ей страстью. Не мог же граф этого не видеть!

— Я рассчитывал, — не удержался от упрека Рейли, и все его негодование внезапно прорвалось наружу, — что вы проявите большую радость, милорд. Ведь в конце концов это ваша лошадь чуть не убила ребенка.

— Я это прекрасно сознаю, — заявил Гленденинг деревянным голосом. — И я вечно буду сожалеть об этом.

— Что вам следовало бы чувствовать вечно, — пробормотал Рейли, — так это благодарность мне за спасение жизни ребенка. Не думаю, что меня могут задеть намеки, которые вы себе позволили, лорд Гленденинг, и которые я ясно различил и в вашем тоне, на то, что между мисс Доннегал и мной существует что-либо, кроме взаимного уважения. Это именно то, что испытывают друг к другу коллеги.

— Коллеги? — фыркнул Гленденинг. — И вы называете друг друга коллегами? Думаю, в прошлом каждый раз, когда вам удавалось добиться излечения больного, едва ли вы бросались в объятия к своему коллеге.

У Рейли отвисла челюсть:

— Если все, что вы намерены мне сказать, несправедливые и оскорбительные слова, то мне остается только распрощаться с вами. Всего хорошего, милорд.

Разумеется, ему хотелось совсем другого: изо всей силы заехать кулаком в лицо этого несносного человека. Но, поскольку подобное действие, по всей вероятности, еще больше обострило бы отношения между ним и его работодателем, он сдержался.