Убийство на дуэли - Антон Бакунин

— Гони, брат, к Царскосельскому, — крикнул Бакунин.

Селифан хлестнул лошадей, и мы помчались.

У Царскосельского вокзала Акакий Акинфович и доктор Воронов вылезли из коляски. Часы показывали половину одиннадцатого. Минут через пять мы уже были на Гороховой. Только когда коляска остановилась у входа в сыскную часть, Бакунин вспомнил, что должен был выслушать рассказ дядюшки о сведениях, добытых его пинкертонами. Но, занятый своими мыслями, он совершенно забыл об этом.

Оба сыщика, которых время от времени нанимал дядюшка, служили по сыскной части и были довольно простоватыми филерами. Хотя оба очень гордились тем, что их привлекает для помощи сам дядюшка Бакунина, и трудились не за страх, а за совесть. Обычно их усердие давало небольшие результаты. Тем не менее они были довольно пронырливы.

— Ну, вот теперь можно спокойно поговорить, — сказал Бакунин, делая вид, что он не хотел начинать разговор при докторе.

Дядюшка не стал высказывать возмущения такой попыткой скрыть свое невнимание к его трудам.

— Кто будет у пристава? — спросил он.

— Сестра князя, Югорская, Кондауров Григорий Васильевич, — ответил Бакунин.

— Побеседуешь с ними, тогда и я что-то добавлю, — сказал дядюшка. — Уж поверь, есть что. Только нужно пригласить еще одного человека.

— Кого? — спросил Бакунин.

— Полковника Федотова. Гостиница «Северная», номер двести три.

— Постой, постой, полковник Федотов… Знакомая фамилия… Чемпион Павловского полка по стрельбе. Да мы с князем его видели в заведении у Протасова. Но каким образом он замешан в этом деле?

— А вот мы и выясним. Мои пинкертоны, как ты изволил выразиться, точно установили, что он приезжал в город в день дуэли князя и во второй половине дня уехал и вернулся только вечером. А вчера вечером, то есть накануне убийства княжны, полковник тоже уехал из гостиницы. Уехал со всяческими предосторожностями, от слежки скрылся. А возвратился только рано утром.

— Но какое отношение это имеет к Голицыным? — удивился Бакунин.

— У Голицыных новый дворецкий.

— Ну и что из того?

— А то, что мои пинкертоны разыскали старого дворецкого. Его из дома выжила княгиня. Он и рассказал, что полковник Федотов — любовник княгини.

— Не может быть! — воскликнул Бакунин. — Стрелок он отменный. Мы с князем сами видели. Делает сальто-мортале и без промаха бьет сразу из двух револьверов.

— Вот-вот. К тому же дворецкий рассказал, что князь запретил княгине выходить замуж за полковника и, естественно, встречаться с ним.

— Княгиня взрослая женщина. У нее выделенное состояние.

— А состояние князя наследует она?

— Наследница — дочь.

— А после дочери?

— М-да. После смерти дочери, видимо, она. У Голицына других наследников нет. Значит, она. Если Югорская не предъявит права как незаконнорожденная дочь. Если она действительно дочь князя.

— Ну и какое умозаключение можно сделать из всего этого? — насмешливо спросил дядюшка.

— Хорошо, я попрошу пристава, чтобы он доставил полковника, если тот еще в гостинице, — согласился Бакунин.

Мы, наконец, вылезли из коляски и вошли в сыскную часть. Пристав Полуяров встречал нас на пороге кабинета.

— Ну, Аркадий Павлович, здравствуй, принимай гостей, — бодро сказан Бакунин, обнимая пристава.

— Здравствуйте, Антон Игнатьевич, Петр Петрович, рад вас видеть, князь, — приветствовал нас Полуяров, но совсем не бодрым голосом.

— Здравствуй, здравствуй, — добродушно улыбаясь, похлопал пристава по плечу дядюшка.

Я просто наклонил голову в знак приветствия. Мы вошли в кабинет, повесили на вешалку у двери нашу верхнюю одежду и шляпы. Пристав закрыл за нами дверь.

— Прошу садиться, господа, — показал он нам на стулья у своего стола.

Я тут же посмотрел на стол и вспомнил описание Акакия Акинфовича. Телефонный аппарат в самом деле был белый с серебряной окантовкой. Настольная лампа с зеленым абажуром на подставке из белого мрамора с серыми прожилками. Письменный прибор черного мрамора с бронзовым арапчонком. Лицо у арапчонка, между прочим, было тоже из черного мрамора, как и руки и босые ноги, а одежда из бронзы. Крышка чернильниц — в виде лотоса. И ручка с металлическим пером. Пепельница без окурков. А что касается пыли, так прибор, да и стол сияли чистотой, нигде не было ни пылинки.

— Господи, — развел руками Аркадий Павлович, — за что такие напасти?

— Да уж, одна беда не ходит, другую за собою водит, — поддержал разговор дядюшка.

— Антон Игнатьевич, ради Бога, начинайте делать умозаключения, — не выдержал и взмолился пристав.

— Да уж придется, — согласился с ним Бакунин. — За княгиней поехали?

— Поехали. Скоро должна быть.

— А за Югорской?

— Тоже будет.

— А Кондауров?

— Григория Васильевича не смогли найти. У него слуга — слова не вытянешь.

— М-да, — задумался Бакунин. — Тут вот какое дело. Нужно бы побеседовать с полковником Федотовым. Может, это прольет свет. Он остановился в гостинице «Северная», номер двести три.

— Раз нужно, значит, доставим, — ответил пристав. — Это мы умеем. — Пристав нажал кнопку звонка, вмонтированную сбоку в столе, и в кабинет вошел рослый полицейский. — Вот что, возьми с собой двух человек, гостиница «Северная», номер двести три. Полковник Федотов. Доставь как свидетеля. И как положено. С вежливостью.

— Слушаюсь, — полицейский повернулся и вышел из кабинета.

— Аркадий Павлович, расскажите подробнее, как это случилось, — попросил Бакунин.

Пристав вздохнул и начал рассказывать:

— По Торговой улице между домами есть тупик. Выгорожен с одной стороны старым кирпичным забором. Забор в одном месте упал, а за забором как бы еще один тупик. Место это облюбовал один бездомный бродяга. Зовут Нефедом. Ворует, конечно. Но не из прожженных. Этой ночью, только он устроился спать, как вдруг в его укромное место въезжает извозчик. Лошадь навязал, а сам ходу. Нефед подождал, потом вышел, прошел следом — никого. Он решил, что кто-то украл лошадь с коляской. А из тупика с другой стороны тоже есть проход. Нефед отвязал лошадь да и отогнал за Варшавский вокзал. А потом стал осматривать коляску, ну и видит — княжна, и нож в груди. Ну, испугался, бросил все и бежать. А тут откуда ни возьмись квартальный. Видит, бежит — значит, украл. Он его и схватил. А потом слово за слово, кулак у него что кувалда, Нефед обо всем и рассказал. Я как глянул — княжну сразу узнал. Перстенек, серьги — все цело. Сразу же вам, Антон Игнатьевич, звонить.

— Торговая улица пересекает Английский проспект. Это от квартала Югорской — двести метров, за углом, — пояснил Бакунин. — Вот князь вчера у Югорской встречался с княжной. Она ушла от нее в половине двенадцатого.

— Как же так, княжна ночью одна? — удивился пристав. — Что же вы, князь, ее не проводили?

— Мне и в голову не пришло, что она не в своем экипаже, — ответил я.

— Получается, она взяла извозчика, а тот ее и убил? Извозчика нашли? — спросил Бакунин.

— Нашли, — ответил пристав. — Только оказывается, и коляску и лошадь он продал день тому назад. Покупатель назвался купцом, хотя на купца похож не был. А заплатил чуть ли не вдвое.

— То есть все произошло сразу после убийства князя. И убийство княжны тоже было приготовлено, — сказал дядюшка. — Оба эти убийства преследуют одну цель.

— Какую цель? — спросил пристав.

— Наследство князя Голицына. Сначала убит сам князь. Потом Толзеев, который унес в могилу детали этого преступления. Потом прямая наследница. Значит, теперь наследство перейдет не к прямым наследникам. Вот среди них и нужно искать убийцу, — уверенно сказал дядюшка.

— Наследство князя Голицына, наверное, велико, — задумчиво сказал пристав.

— В России сыскать большее трудно, — согласился Бакунин.

В кабинет вошел полицейский.

— Разрешите войти, — начал он.

— Входи, входи, — перебил его пристав. — Приехали?

— Так точно.

— Княгиня приехала, — сказал пристав.

Глава сорок вторая

ПОЗВОЛЬТЕ ЗАДАТЬ ВАМ ВОПРОС?..

Бакунин согласно кивнул головой. Пристав вместе с полицейским вышли из кабинета. Через несколько минут Полуяров вернулся с княгиней. Следом за ними шел писарь-протоколист.

— Я понимаю, Марья Андреевна, — продолжал извиняться пристав, — но служба. Вы ведь знакомы с господином Бакуниным?

Бакунин, дядюшка и я встали и поклонились княгине.