Молчание (СИ) - Булахов Александр

— Ну, вот и все, ублюдок, пришел твой последний час! — произнес Игоревич.

А где-то там, под стеллажами, открыли пасти и радостно запищали «зместрелы». Писк был похож на смех. Из голов этих маленьких, но, по-видимому, очень умных животных, торчали тонюсенькие антеннки, которые распространяли неуловимый сигнал…

21

Заведующий хирургическим отделением нашел себе интересное занятие. На листе бумаги он старательно рисовал лицо Анны. И это у него неплохо получалось.

— Скажи мне, красавица, — прошептал Николаев, — почему, когда я тебя вижу, мое сердце предательски бьется?

И в этот же момент без стука в кабинет ворвалась Круглова.

— Вот вы где, Павел Петрович! — закричала она. — Мы все с ног сбились, а вы…

Николаев приставил палец ко рту. Круглова замолчала. Павел Петрович указал на свободный стул, стоящий рядом со столом. Елена Степановна с серьезным выражением лица подошла к столу. Заведующий хирургией тем временем дорисовывал шею и плечи Анны. Круглова села на стул и, взглянув на чудачества Николаева, тяжело вздохнула. Она повернула голову и заметила, что на вешалке в углу кабинета висит защитный костюм. Елена Степановна вновь посмотрела на Николаева и нетерпеливо произнесла:

— Ну правда, Павел Петрович, вы здесь сидите, а у нас там черт знает что творится.

Николаев поставил на картинке число и расписался.

«Что вы?! Как же без выпендрежа?! Специально, говнюк, тянет время», — подумала Круглова и уже хотела разозлиться на Николаева, но почему-то передумала и просто улыбнулась ему.

— Когда мне кажется, что мои силы закончились, я сажусь и занимаюсь ерундой до тех пор, пока мне не станет стыдно, что я ею занимаюсь, — объяснил свои действия Павел Петрович.

— И как, помогает? — спросила Елена Степановна, протянула руку к стопке рисунков Анны и стала рассматривать один за другим. На каждом рисунке одна и та же дата.

— Еще как.

Круглова попыталась заглянуть в глаза Павла Петровича.

— Скажи, Николаев, вот ты прожил около четырех десятков лет… И, что не разу в жизни у тебя не было серьезных отношений ни с одной женщиной? «Только раз — и до свидания»?!

— Если хорошенько задуматься, то, как ты говоришь, так и было. Но иногда, правда, два раза и… до свидания.

— И тебе не грустно от этого?

— Грустно.

— Но, ведь ты, Николаев, красивый мужик. В чем проблема?

Николаев пожал плечами.

— Я не знаю… Во мне, наверное. Была у меня по молодости горячая любовь. Три года длилась. А потом я ей стал не нужен. У нее появился более красивый и состоятельный мужчина.

— Теперь понятно: мужчина тот был постарше, с машиной и деньгами… Интересно, насколько?

— С крутой машинкой он был точно, — вспомнил Павел Петрович. — А старше он меня был на целых шесть месяцев. Мне было тогда шесть с половиной, а ему семь.

Круглова улыбнулась и ударила ладонью Николаева по плечу.

— Ах, Николаев! Был ты мелким подлецом — им же и остался. Я тут так растрогалась, а он!

— Да, не было, Лена, у меня, у дурня, серьезных отношений! — признался Павел Петрович. — На первом месте у меня всегда стояла карьера. Только о ней, родимой, и думал. И вот совсем недавно осознал, что самого главного в жизни так и не увидел. Бывает же так.

— Бывает и хуже, — произнесла Круглова. — У меня все хорошо начиналось, да как-то очень быстро закончилось. Любовь была. Да любил он как-то не так, как других женщин любят. Терпела-терпела — да и не выдержала! Послала его ко всем чертям.

По лицу Кругловой покатились слезы.

— Так, Елена Степановна, мы совсем отвлеклись, — запаниковал Николаев. — Вы это… чего хотели?

Круглова встала, вытерла рукавом лицо и сказала срывающимся голосом:

— Магамединов тебя ждет. Ему твоя помощь нужна. Пришло время принимать серьезные решения, что и как делать дальше. Наша больница уже давно живет по своим законам, и на данный момент именно она имеет власть над нами, а не мы над нею.

— Хорошо, — ответил он. — Ты иди, а я тебя догоню…

Круглова кивнула и вышла из кабинета. «Как-то я резко ее оборвал, не пожалел и не дал высказаться», — поздно спохватился Павел Петрович. — «Странная она какая-то. Но по-своему интересная…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он подошел к вешалке, снял с нее защитный костюм и надел его. Неожиданно раздался звонок рабочего телефона. Николаев вздрогнул и кинул взгляд на аппарат. Первое, о чем он подумал, — это о том, что наконец-то наладили связь.

Павел Петрович бросился к телефону и схватил трубку.

— Алло, я слушаю!

— Здравствуйте, меня зовут Андрей Кабен, — заговорил кто-то неприятным монотонным голосом. — Из-за моих глупых магических опытов в вашей больнице появилась очень нехорошая субстанция паранормального характера.

— Знаешь что, парень… — сказал в трубку разозлившийся Николаев…

Глава 7

Человек, который потерял свой мир

1

Дмитрий Антонович Кожало ворвался в двенадцатую палату ожогового отделения и сразу же набросился на Федора Ивановича, который сидел на кровати и читал газету.

— Отвечай, где Груша и что с ним? И не надо оправдываться! Я знаю, что его пропажа — это твоих рук дело.

— Дмитрий Антонович, я не понимаю, почему я должен знать, где Груша? — с удивлением спросил старик. — И вообще, почему его пропажа — это дело моих рук?

— Все ты прекрасно понимаешь! — заорал Кожало.

Федор Иванович гневно сверкнул глазами.

— Вы меня, конечно, извините, доктор, но мне не совсем понятна ваша открытая агрессия по отношению ко мне.

Кожало отвернулся от него, взял с кровати Груши подушку и откинул ее в сторону. Под подушкой ничего не было. Дмитрий Антонович сорвал с постели одеяло и тоже бросил в сторону.

— Эй! — закричал старик. — Вы чего делаете?!

На простыне лежал мобильный телефон Груши. Кожало схватил его и затряс им перед лицом Федора Ивановича.

— Вот! Этого-то вы и не учли! — завопил он. — Оно вас и погубит!

Кожало положил телефон в карман своего халата.

— Что вы делаете? — возмутился старик. — Это ж не ваш мобильник.

Кожало в ответ улыбнулся недоброй улыбкой и наклонился к Федору Ивановичу.

— Я тебе даю ровно полчаса для того, что бы ты нашел Виталика и привел его в мой кабинет. Ровно через полчаса, если в мой кабинет не зайдет Груша, я… тебя… убью.

— Это угроза?

Кожало не стал отвечать. Он взглянул на Василия и Пузыря. Они сидели на своих кроватях, в их глазах светилась открытая ненависть.

— Что с ними? Почему они на меня смотрят такими глазами? — крикнул Кожало и уставился на Федора Ивановича. — Может быть, ты мне ответишь?

Старик не выдержал агрессии, направленной на него и поднялся.

— Я спрашиваю, это что угроза, доктор? — спросил он, вскипая.

Кожало толкнул Федора Ивановича в грудь, и тот упал на свою кровать.

— Считай это чем хочешь, но ровно через полчаса твоя жизнь может внезапно оборваться, — сказал напоследок Кожало, вышел из палаты и хлопнул дверью.

Федор Иванович взглянул на дверь и усмехнулся:

— Ну — ну, я, прям, дрожу от страха.

2

За последним стеллажом в кладовой Игоревич держал за правое плечо Николаича. В глазах Игоревича кипела лютая ненависть. Под ногами мужчин крутились «зместрелы», из голов которых высунулись маленькие антеннки. Глазки у них блестели, как капли ртути, и перебегали с Николаича на Игоревича и наоборот.

— Мужики, вы чего? — спросил Акимов, его громадный живот затрещал от сильного натяжения тканей, готовый вот-вот лопнуть.

Игоревич крепко сжал плечо Николаича. Лицо у начальника мастерской перекосилось от боли. Николаич скинул руку Игоревича с плеча и толкнул его в грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Эй, мне больно! — вскрикнул он.

Игоревич бросился на Николаича и двумя руками схватил его за шею. Ноздри, у взбесившегося непонятно по каким причинам мужчины, зашевелились, как у лошади, и раздулись. Глаза налились кровью.