Дикарка. Чертово городище - Александр Бушков

Найдя подходящий камень, она обернула его своими шмотками, сходила к реке и выбросила сверток в воду, закинув подальше от берега. Он исправно потонул. Постояла рядом с мостом. На том берегу по-прежнему мерцало высокое пламя, заслоненное ближайшими домами, стояла совершеннейшая тишина, над мертвым городом безмятежно сияла россыпь огромных звезд и стояла в зените полная Луна. Странно, но Марина вдруг поймала себя на том, что первоначальные отвращение и тревога куда-то незаметным образом сгинули, и она чувствует себя в этих местах совершенно свободно. Привыкла, должно быть. Одержав первые победы – не такие уж и мелкие, кстати, – успокоилась и стала осваиваться. В конце концов, что здесь особенно страшного? Временами по пятам носятся неприятные типы, намереваясь то убить, то оттрахать, зверье из темных углов выскакивает – ничего особенно уж нового и запредельно страшного. Даже насквозь непонятная тварь, неизвестно из какой преисподней приблудившаяся, после щедрой автоматной очереди, как миленькая, со звездных небес сковырнулась, только водичка булькнула. А значит, к нечистой силе не имеет никакого отношения, шлепать таких можно за здорово живешь...

Вернувшись к Вике, смирнехонько лежащей на том же месте, Марина рывком подняла ее на ноги, повесила на плечо автомат и сказала:

– Ну что, пошли?

– Куда это?

– Куда глаза глядят, – ответила Марина. – Помаленьку рассветать начинает, что нам засиживаться?

Вовремя уловив момент, когда начались капризы, она проворно подставила откидной приклад автомата – и Вика, совсем было собравшаяся завалиться наземь, наткнулась на него животом, невольно выпрямилась, охнув от боли. Марина наставительно сказала:

– Не вздумай мне тут истерики устраивать, ножками сучить. Есть масса способов причинить нешуточную боль, не опасную ни для жизни, ни для здоровья – и я их знаю чуть ли не все... А как я обхожусь с теми, кто мне не нравится, ты уже имеешь кое-какое представление, верно? Сколько вас было – а осталась ты одна. И я не мучаюсь угрызениями совести. Так что, душевно тебя прошу, шагай и не вздумай фордыбачить, иначе больно сделаю... Марш!

Зло закусив губу, Вика все же беспрекословно пошла в указанном Мариной направлении по широченной, слабо заросшей кустарником бывшей улице, где по обе стороны стояли высоченные грязно-серые здания. Сбоку небо уже становилось понемногу светло-серым, почти голубым – в то время как справа оставалось чернющим, с россыпью звезд. Близился рассвет.

Марина шагала следом, держась метрах в двух левее и сзади. Время от времени, когда ей казалось, что Вика сбивается с темпа, бесцеремонно поддавала по спине прикладом автомата. Пленница, бормоча под нос несомненные ругательства, послушно ускоряла шаг. Поразмыслив над ее поведением – ни особой непокорности, ни буйных выпадов – Марина пришла к выводу, что в самом близком, обозримом будущем Вика не ждала спасения и подмоги, иначе держалась бы гораздо строптивее. А потому, надо полагать, выбрала единственно возможную в ее положении тактику: подчинялась пока что, надеясь на счастливый случай... Ну и наплевать. Главное, идет, не прекословя, а там разберемся.

Прошло не менее полутора часов, уже взошло солнце, отчего мертвый мир вокруг стал гораздо уютнее и чуть ли не красивее, а их до сих пор не побеспокоил ни зверь, ни человек. Логично было предположить, что в этом нет ничего необычного: жизнь в этих местах главным образом ночная, что для двуногих аборигенов, что для четвероногих (крылатых, пожалуй, тоже следует в этот список включить), а к утру все живое забивается по норам и логовищам, чтобы вздремнуть до вечера...

...И когда далеко впереди показалась над серыми крышами высоченная башня из темного кирпича, та самая, которую она уже видела с борта «Принцессы», Марина нимало не замедлила шага, разве что вслушиваться в окружающую тишину стала не в пример внимательнее. Коли уж у Шайтана здесь оборудовано постоянное логово, значит, в округе не так уж часто появляются двуногие либо четвероногие источники угрозы – на бойком месте берлог не устраивают...

Вика остановилась, оглянулась на нее:

– Куда мы, в конце концов, шлепаем?

– Вперед, – сказала Марина. – Тут и живут милейшие люди, мои знакомые... – увидев несказанное удивление на лице пленницы, усмехнулась: – А ты думала, одна тут себя чувствуешь, как дома? Ладно, помолчи и шагай...

Показалось, или справа в самом деле едва заметно зашелестели чьи-то шаги? Лес довольно густой, и состоит на сей раз не из берез, а из довольно высоких сосен и еще каких-то деревьев с густыми кронами и почти круглыми листьями – из-за слабых познаний в ботанике Марина не смогла их идентифицировать да и не ощущала тяги к столь бесполезному занятию. Гораздо важнее было подметить, что земля там и сям покрыта толстым ковром из прошлогодних слежавшихся листьев – и сейчас кто-то очень тихо ступал по ним, принимая все предосторожности, но тем не менее все же выдал свое присутствие. Что-то это не походило на бесшумных, как призраки, дикарей – и вообще на человеческую походку...

– Стоять, – негромко сказала Марина.

Ухватила Вику за майку, оттащила под разлапистую сосну. Встала рядом, держа автомат на изготовку. Прислушалась в совершеннейшей тишине. Кто-то определенно заходил справа... ага, остановился совсем неподалеку, застыл, наверняка столь же чутко прислушиваясь... интересно, видит он их или нет?

С разных сторон долетало беззаботное щебетание каких-то лесных птах – а это означало, что они не видят особенной угрозы в перемещавшемся по лесу существе или человеке. Здания не видно за деревьями, но оно уже совсем близко, метрах в ста, пожалуй...

– Слушай... – неуверенно начала Вика.

– Цыц! – тихонько шикнула Марина.

Едва слышно хрустнули под ногой – или все же лапой? – слежавшиеся сухие листья. Невидимое создание самую чуточку перeдвинулось – самую чуточку…

Приходилось рисковать. Настороженно поглядывая по сторонам не опуская автомата, Марина довольно громко крикнула:

– Синий свет! Синий свет!

Совершеннейшая бессмыслица, конечно – но в девяти случаях из десяти пароли и отзывы, кодовые слова и прочие прибамбасы тайной войны как раз и выглядят полнейшей дуростью...

Глава восемнадцатая

Ловец удачи и его друг

Почти сразу же, без излишних пауз, послышался негромкий мужской голос:

– Алмазная ночь! Алмазная ночь!

Это тоже было чушью, но чушью в данный момент как нельзя более необходимой и приятной, поскольку отзыв произнесен совершенно правильно. Однако Марина не расслаблялась, сосредоточив все внимание не на той стороне, откуда голос слышался, а на прочих азимутах.

– Выходите! – откликнулась она. – Чтобы я вас видела!

Негромкий свист. Справа, откуда все это время слышалось чье-то вкрадчивое ступанье по слежавшимся листьям, раздались уже более громкие шаги.

Вот только человеку они не принадлежали – что вскоре подтвердилось совершенно точно. Меж деревьями показался высокий поджарый пес, рыжий, короткошерстный, с обрубленным хвостом и отрезанными ушами, нельсонскими шрамами на широкой морде и на впалых боках. Он вовсе не выглядел заморенным страдальцем – просто-напросто он был рабочий, полный сил и энергии.

И насколько может человек разобраться в собачьей мимике, исполненный недоверия ко всему окружающему миру, что Марина считала вовсе не недостатком, а как раз нешуточным достоинством, способным красить кого угодно...

Пес остановился так, чтобы от Марины его в изрядной степени закрывала толстая coсна. Эксперимента ради она чуть-чуть приподняла дуло автомата, всего-то на ладонь, и рыжий пес скрылся за деревом почти весь, видно было, что он присел на широко расставленных лапах, готовый к броску: либо навстречу опасности, либо в чащобу, надо полагать, тонкости зависели от хозяйского приказа...

А там и хозяин появился, возникнув меж стволов совсем не в том месте, откуда слышался голос. Плавной походочкой направился к Марине: выше ее примерно на голову, в покрытом лохмушками сплошь серо-рыже-зеленом маскировочном комбинезоне, голова туго повязана черным платком и, судя по первоначальным наблюдениям, выбрита наголо. Узкое, худое лицо с крючковатым носом и безразличными серыми глазами. Телосложение нельзя было рассмотреть под мешковатым комбинезоном, но у Марины осталось впечатление, что хозяин пса такой же поджарый, без грамма лишнего жира, как его животина.

Он держал обеими руками довольно современный карабин – стволом вверх, под углом примерно в сорок пять градусов, в позиции, из которой можно при нужде моментально открыть его в любом направлении. Длинный нож на поясе в пятнистых, под стать комбинезону, ножнах, рядом моток веревки и какие-то мешочки...

Остановился, когда их разделяло шагов десять. Пес вышел из-за дерева, осторожно ставя лапы, словно ступал по тонкому льду, тоже приблизился примерно на такую же дистанцию. И замерев в той же напряженной позе готовности к броску.