Десять дней октября - Алексей Поселенов

думаю, легкие телесные только могут быть, или вообще побои. Сотрясение есть, больничный дней на десять дадут. Ну так что с нападавшим? Вы помните, кто вас ударил?

Артем задумался. Если честно, то он не помнил точно того, кто его ударил, он видел лишь набегавшую фигуру. При этом он сомневался, что это был тот самый долговязый тип в белой рубашке с красным галстуком — слишком уж он был невменяем, да и придушил его Артем неплохо, так что вряд ли он бы так быстро пришел в себя, чтоб хватать бутылку и снова кидаться на него. Но в Артеме сидела злость на всю это компанию: «Все они одинаковы, подонки. Ведь и малолетками уже не назвать, а смелые толпой на лежачего кидаться. Я же отпустил этого гада, пожалел, а мог так врезать, что не собрали бы. Правда, сейчас, возможно, пришлось бы тут сидеть уже в другом качестве. Хотя, это была бы самооборона, он ведь первый на меня с вилкой кинулся. Но я ведь отпустил его, а они… Гады… Ну и пусть тогда этот отвечает за всех». Он посмотрел на дознавателя.

— Помню. Долговязый такой. Я заметил, он был в белую рубашку одет и красный тоненький галстук. Он перед этим ещё на меня с вилкой кидался.

— Это тот, которого задержали?

— Вроде он… Меня в «скорую» сразу увезли, я сильно не разглядывал, кого поймали. Да и голова раскалывалась.

— Сейчас-то вам полегче? — Впервые за всю беседу дознаватель посмотрела на Артема с некоторым участием.

— Полегче, мне таблетку там дали. Да… у меня ещё кошелек из куртки пропал.

— Кошелек? Что в нем было?

Артем пожал плечами.

— Деньги.

— А кроме денег? Карточки банковские, документы какие-нибудь?

— Нет, карточка с паспортом у меня во внутреннем кармане, на месте.

— Я так думаю, если даже это их рук дело, то валяется сейчас ваш кошелек пустой в каких-нибудь кустах. Если бы карточка пропала, можно было бы попробовать отследить, где всплывет. А от кошелька они отбрешутся, скажут, сами вы его потеряли, без их участия. Вы же купюры свои не переписывали? Поверьте моему опыту, кошелек на них повесить не удастся.

— Ладно, бог с ним, с кошельком. Там не так много и было.

— Хорошо, тогда подпишите вот здесь, что вы предупреждены об ответственности за заведомо ложный донос, и можете выйти в коридор, вот вам бумага, там есть образцы, напишите заявление на имя начальника РОВД. Подробно укажите все обстоятельства произошедшего — где, когда, что. Укажите, с кем были и обязательно ваши контактные данные.

Артем взял бумагу и вышел. Подробно описав в заявлении всё, что случилось в кафе, он вернулся в кабинет.

— Вот, готово.

— Хорошо, давайте сюда. Контакты написали? Как с вами можно связаться? Вы не местный?

— Нет, я из областного центра. Просто, сейчас в отпуске, у дядьки в деревне гощу, а сюда с другом повидаться на денек приехал. Там мой мобильный написан, в принципе, я всегда на связи.

— Хорошо, тогда сейчас с этим заявлением спускайтесь обратно к дежурному, он его зарегистрирует и даст вам бумагу об этом. Потом можете быть свободны. Позже мы вас уведомим о принятом решении.

— Так, а куда мне идти-то потом? Ночь уже на дворе, у меня автобус только в семь утра будет.

Дознаватель удивленно подняла на него глаза.

— Я не знаю. Знакомые у вас же есть тут? Вы же сказали, что к другу приехали.

— Знакомые? Да, конечно, есть… Ладно, извините, — смутился Артем. — Я ещё туго соображаю, похоже. Где-нибудь перекантуюсь до утра.

Идти к Игорю в такое время и в таком виде ему не хотелось.

— Погодите, — вдруг остановила его дознаватель. — Присядьте ещё на минутку.

Она сняла телефонную трубку и набрала номер.

— Алло, «Маяк»? Это вас из РОВД беспокоят, дежурный дознаватель Суртаева. У нас к вам небольшая просьба. Сейчас к вам подойдет один человек, — она заглянула в лежащие перед ней бумаги, — Сотников по фамилии. Вы не могли бы его приютить в холле до утра? Да, просто в холле, ну чтоб человеку не на улице ночевать, у него утром автобус. Хорошо, спасибо.

Она положила трубку и повернулась к сидящему Артему.

— У нас возле автостанции есть небольшая гостиница, «Маяк» называется. Идите туда, они вас пустят к себе просто хотя бы переждать до утра. Чтобы в тепле, а не на улице вам сидеть. У них там в холле кресла есть, диванчик, думаю, это всяко разно лучше, чем на лавке на вокзале.

Артем встал. Он почувствовал к этой строгой и усталой женщине искреннюю благодарность и тихо сказал:

— Спасибо вам огромное, спасибо.

— Постойте ещё. — Она снова сняла трубку. — Алло, это Суртаева. Максим, там никто из наших сейчас в сторону автостанции не едет? Ага, хорошо… Придержи их на пару минут. Сейчас к тебе потерпевший с «Волны» спустится, ты зарегистрируй его заявление и попроси, чтобы они его подбросили до «Маяка». Хорошо? Нового ничего пока нет? Ну ладно, я у себя, — и снова Артему, — Всё, спускайтесь к дежурному, он, как я уже сказала, ваше заявление примет, а потом вас подвезут до гостиницы. И вот визитку мою возьмите, если будут какие вопросы — звоните.

Артем взял визитку и сунул её во внутренний карман.

— Спасибо вам огромное. Спасибо… — повторил он и вышел.

Как это ни показалось бы странным, но впервые за день именно здесь, в этом хмуром ночном РОВД, он почувствовал в душе какое-то спокойствие. Может, от того, что вот эта уставшая женщина в форме капитана полиции проявила к нему не формальный служебный интерес, а обычное человеческое участие? Вдруг оказалось, что за серой формой скрывается живой человек, который может сопереживать, сочувствовать, даже если и сидит в неуютном служебном кабинете. И от осознания этого на душе у Артема стало чуточку теплее…

Его подсадили в «УАЗик» к экипажу, который как раз приезжал по вызову в кафе.

— Ну и как? — спросил прапорщик, сидевший рядом с ним на заднем сиденье. — Привели вам голову в порядок? Полегче хоть стало?

— Да, сейчас полегче… — чуть улыбнулся Артем. — Там таблетку дали. Мутит, правда, немного, но это ерунда, жить можно.

— Мы того гаврика на освидетельствование свозили. То, что пьяный, это факт, так что отягчающее точно будет, но может ещё чего у него найдут. До утра у нас в «обезьяннике» посидит, а дальше поглядим, что с ним делать.

Подъехали к перекрестку со светофором, подмигивающим желтым глазом.

— Вон «Маяк», тридцать метров пройти. — Старлей, сидящий на переднем сиденье, показал рукой на