Свобода - Борис Ярне

хорошим математиком, высчитал бы вероятность нашего прокола, – пробормотал Андрей. – А также, вероятность того, что органы догадались, что это мы учинили шоу в ауле.

– Не будем гадать. Сейчас мы зажаты в коридоре между Украиной и Казахстаном.

– Коридор длиной в полтысячи километров? – спросил Андрей. – В большинстве стран нам бы позавидовали с таким коридором! Коридор длиною во всю длину страны – как тут скрыться?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Но мы могли же повернуть на север после ограбления магазина? – вмешался Петр Ильич.

– Могли, – проворчал Кортнев, – но не повернули.

– Мы парня вытащили из рабства, – заметил Андрей.

Кортнев промолчал.

– Ислам все еще не говорит ни слова, – задумчиво произнес Петр Ильич.

– Ладно, выкатываем тачку, забираем наших дам из мотеля и двигаем дальше, – оборвал всех Кортнев.

На трассе из Элисты в Астрахань автомобиль Андрея остановил одиноко стоящий постовой. В автомобиле, кроме него находилась еще Оксана. Что у Андрея, что у Оксаны все сжалось внутри. Андрей заметил, как Петр Ильич, обогнав их, остановился метрах в трехстах и съехал на обочину. Не выходя их автомобиля, Андрей предоставил постовому документы на автомобиль и права. Постовой молча взглянул, взял под козырек и вернул все обратно. Тронувшись с места, Антон ощутил дрожь во всем теле, он мгновенно покрылся потом. Оксана глубоко выдохнула.

– Пронесло, – прошептала она.

Не заезжая в Астрахань, направились вверх, держась левого берега Волги. К вечеру сделали остановку, немного не доезжая до Ахтубинска. Проехав по проселочным дорогам, добрались до реки. Машины, как всегда загнали в обнаруженную рощицу, там же разбили лагерь.

– Это не Волга? – спросила Оксана.

– Ахтуба, – ответил Андрей. – Будем встречать закат на Ахтубе. У нас чудесное путешествие.

– Мы доберемся до нашего гектара? – вдруг серьезно спросила Оксана.

– Должны, – уверенно сказал Андрей. – Иначе, все не имеет смысла. Удается вам с Машей разговорить Ислама? – стараясь уйти от вопроса Оксаной, поинтересовался Андрей.

– Никак. Молчит, только «да» и «нет». Вон, Маша опять взялась за него. Пойду, поддержу. Жаль парня.

– Хорошо. – Андрей присел на траву, устремив свой взгляд на реку.

Его мысли мгновенно унеслись к его дальневосточному гектару. Он представил, как они вместе с Оксаной начинают строить дом, как после к ним присоединяются люди и начинают строить дома на соседних участках, сразу же объединяясь в один. Земля расширяется, растет, занимая все больше и больше пространства. Земля выходит из подчинения государства, становясь свободной территорией свободных людей, и продолжает расти, постепенно превращая государство в коммуну…

– Андрей, не помешаю? – спросил Петр Ильич, присаживаясь рядом.

– Да что вы, нет, конечно.

– Прекрасно, правда, ведь?

– Вы о чем?

– Обо всем, что вокруг, – восхищенно проговорил Гордон. – О том, что мы здесь, и не от кого не зависим.

– Мы в розыске, Петр Ильич, мы преступники, – сказал Андрей.

– Нас сделали ими. Это наша цена за свободу.

– Вы знаете цену свободы? – спросил Андрей.

– Боюсь, ее никто не знает, – произнес Петр Ильич, – как минимум по той причине, что для каждого цена своя. Так же, как и понимание самой свободы. Ислам, думаю, никак не осознает, что произошло. Он хотел лишь мести.

– Не соглашусь с вами. Я видел его глаза, когда мы встретили его в первый раз. Он чувствовал, что ему необходимо что-то еще, кроме мести. Это что-то и было свободой, пусть он и не говорил этого.

– Возможно, вы правы, не буду спорить. – Петр Ильич задумался. – А почему вы уволились с работы? Я давно хотел это спросить.

– Вы все время сбиваетесь, Петр Ильич, вы меня, то на «вы», то на «ты». Договорились же, только «ты».

– Хорошо, хорошо. Так что там с работой?

– Мне стало душно, – ответил Андрей. – Я как-то, видимо, бессознательно, давно пытался сделать шаг к чему-то, но никак не мог решиться. И даже не смотря на то, что я с головы до ног закабален кредитами, – и квартира и автомобиль у меня взяты в кредит, – я больше не мог терпеть давления. Это при том, что никакого плана относительно дальнейших действий у меня не было. Бездна. Меня словно что-то толкнуло. Что-то, как это не смешно звучит, из глубин подсознания, не знаю, как это правильно или красиво сказать. Я решил начать все заново, но как начать, я не определился. Думаю, сидя в том же офисе, я бы и не определялся, а просто сидел бы до посинения. Нужно было кардинальное действие. Или толчок, способный разбудить некое подобие инициативы. Сложилось так, что я вынужден был уйти. Я на своих собственных глазах терял достоинство. А тут… будто это все сотворил случай. Но, не оставшись без работы, я бы не оказался в том состоянии, душевном, моральном, – называйте, как хотите, – и не сорвался бы в ночь на машине. Не сорвался бы, не встретил Оксану. Вы понимаете?

– Ты спас ее. Она же ведь совершила то же, что и ты, по большому счету. Вот вас и свела судьба. Судьба. Никогда в нее не верил, да и сейчас, в общем-то, не верю. Но, на лицо, что все сорвавшиеся оказались вместе.

– Мы далеко не одни такие. Нет, я не имею в виду преступников. – Андрей рассмеялся. – Кто-то решается, кто-то, и их большинство, всю жизнь проводят, находясь под давлением внешней среды, и не могут по разным причинам из нее вырваться. Внешняя среда. А то, что с нами сейчас происходит? Даже не знаю, как это назвать. Это… такого не бывает…

– Ты думаешь сейчас о нашем нападении на аул? – спросил Петр Ильич.

– В частности, об этом.

– Это безумие! – воскликнул Гордон, – такого не бывает в реальной жизни. Согласен. Это даже для настоящих боевиков слишком нереально, но, тем не менее, это произошло. Мы это сделали. Мы, толком никогда не державшие в руках оружия, не имеющие ни малейшего понятия о том, как это все нужно делать, в считанные минуты разнесли целую банду, не получив ни одной царапины, и ни дрогнув. Как будто, как будто… – Петр Ильич запнулся.

– Как будто нас кто-то вел и защищал, – задумчиво проговорил Андрей.

– Как такое возможно, Андрей? Ты об этом думаешь?

– Это отчаяние. Ведь бывает, что человек в состоянии аффекта способен совершить немыслимое? Я не знаю, что думать. Просто остается принять все, как есть. И не расслабляться.

– Я считаю, что дело в том, что мы всё делаем по собственной воле.

– Что вы имеете в виду? – спросил Андрей.

– Мы свободны от пут внешнего давления, давления той среды, о которой ты говорил. Мы, как пружина, которая была долгое время сжата, а избавившись