Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа - Е. Балабанова

Через шесть недель одежды были готовы, запасено и оружие для отважных рыцарей; на Рейне тем временем был тщательно выстроен для них крепкий кораблик, — на нем предстояло им спуститься к морю и плыть в страну Брунхильды.

Когда все было готово, Кримхильда позвала к себе рыцарей, чтобы примерить платье, а потом сказала Гунтеру:

— Милый брат, не лучше ли тебе здесь выбрать себе жену, не рискуя своею жизнью? Вокруг не мало есть прекрасных девушек столь же высокого рода.

Верно, сердце подсказывало ей, к чему все это приведет. Но Гунтер не хотел отказаться от своего намерения. Тут все они заплакали так, что золото затуманилось у них на груди от слез, катившихся из их глаз.

— На твою верность и милость полагаюсь я, Зигфрид, — опять заговорила Кримхильда, — поручаю тебе я своего брата: пусть благополучно вернется он домой из земли Брунхильды.

И Зигфрид дал ей руку, обещая исполнить ее завет.

Тогда вынесли на прибрежный песок их щиты из красного золота, перенесли на корабль их одежды, вывели коней, и рыцари собрались в путь. Много слез пролили тут прекрасные дамы и молодые девушки, стоя у окон и взором провожая корабль. Сильный ветер надувал паруса.

Могучие витязи спустились к Рейну.

— А кто же будет указывать путь кораблю? — спросил тут Гунтер.

— Я могу направлять вас по волнам, — сказал отважный Зигфрид, — вы знаете ведь: мне известен прямой путь морем в эту землю.

Тут рыцари радостно расстались с землей бургундов. Схватив багор, нидерландский король оттолкнулся от берега, а отважный Гунтер взялся за весло. Другим тяжелым веслом греб брат Хагена, Данкварт. Ветер надувал могучие паруса, и, прежде чем наступила ночь, они успели уже пролететь немало миль и вышли в море.

На двенадцатый день, как говорили нам, могучий ветер пригнал их к Изенштейну в земле Брунхильды.

VII

О ТОМ, КАК ГУНТЕР С ТОВАРИЩАМИ ПРИБЫЛ В ИСЛАНДИЮ

Увидя обширные земли и замок, король Гунтер обратился к Зигфриду:

— Скажи мне, если знаешь, что это за замок и что это за чудная земля?

— То знаю я, — отвечал ему Зигфрид, — это земля Брунхильды, а замок тот — Изенпггейн. Еще сегодня придется вам увидеть много прекрасных дам. Теперь же советую я вам условиться, чтобы, явившись к Брунхильде, всем говорить одно: пусть будет Гунтер мне господин, а я ему — слуга; тогда, быть может, мы и добьемся своего.

Они согласились, и хорошо сделали.

Когда корабль их уже подходил к замку, король увидал в окнах много прекрасных девушек.

— Скажи мне, Зигфрид, — сказал он, — знаешь ли ты, кто эти прекрасные дамы и молодые девушки, что смотрят на нас из окон?

— Хорошенько приглядись к ним отсюда и скажи мне, которую из них выбрал бы ты себе в жены, — сказал ему Зигфрид.

— Охотно, — отвечал Гунтер, отважный и смелый рыцарь. — Вон там, в окне, вижу я одну в белоснежной одежде; она так стройна и статна, что я не могу отвести от нее глаз, и если бы я выбирал, то выбрал бы ее женой.

— Глаза твои не обманули тебя: это сама могучая Брунхильда, к которой стремишься ты душой и телом.

И Гунтер любовался каждым ее движением.

Тут королева окликнула из окна своих девушек, говоря, что не годится им, стоя в окнах, глядеть на чужеземцев.

Девушки побежали одеваться и готовиться встречать гостей.

Зигфрид вывел на берег коня Гунтера и держал его, пока Гунтер садился на него. Так служил он ему, как слуга. Потом вывел он на берег и своего коня. У обоих кони были белы как снег, и оба были в одинаковых одеждах. Так, блистая оружием, помчались они к замку Брунхильды.

Вслед за ними вышли Данкварт и Хаген в одеждах черных, как вороново крыло, и тоже расшитых драгоценными каменьями.

Покинув на берегу корабль свой без надзора, рыцари направились к замку.

Увидали они перед собою восемьдесят шесть башен, три дворца и чудной постройки зал из благородного мрамора, зеленого, как трава. Там находилась королева со своею свитой.

Ворота были распахнуты, и вход в замок был свободен. Навстречу им выбежали воины Брунхильды и приветствовали гостей, приехавших в землю их госпожи; слуги приняли у них щиты и увели коней.

— Вы должны отдать также мечи и панцири и остаться безоружными, — сказал им камерарий.

— Не хотим мы отдавать оружие, — возразил на это Хаген.

Но Зигфрид остановил его: в замке такой уж был обычай, что гостей не впускали туда с оружием в руках.

Гостям подали вина, отвели их в отведенные им покои и донесли Брунхильде, что приехали из–за моря какие–то чужеземные рыцари в богатых одеждах.

— Скажите мне, — сказала королева, — кто бы могли быть эти незнакомые рыцари и зачем приехали они сюда?

— Государыня, — отвечал один из свиты, — никогда еще не видал я их здесь; только один из них похож на Зигфрида. Но совет мой вам — их принять. Другой из приезжих так благороден, что, конечно, мог бы быть богатым королем и владеть обширными землями. Третий из приезжих смотрит очень грозно, но красив и хорошо сложен, душа же его, кажется, кипит гневом. Младший из них красив, как девушка, и стоит так скромно и смирно, а все же было бы небезопасно оскорбить его: судя по его сложению, он тоже должен быть отважный и смелый рыцарь.

И сказала тогда королева:

— Подайте мне мои одежды, и если могучий Зигфрид пришел в эту страну ради моей любви, то он рискует жизнью: не опасаюсь я, что придется мне стать его женой.

Поспешно оделась королева и в сопровождении, по крайней мере, сотни прекрасных молодых девушек пошла к гостям. За нею шли пятьсот исландских рыцарей с мечами в руках, и это сильно не понравилось приезжим.

Увидя Зигфрида, Брунхильда сказала ему:

— Добро пожаловать, Зигфрид, в эту страну! Хотелось бы мне знать, что значит твой приезд?

— Слишком много мне чести, что приветствуешь меня первым, — отвечал ей Зигфрид. — Подобает привет твой вот этому отважному рыцарю, что стоит передо мной: он мой господин. Он родом с Рейна и ради тебя прибыл в эту страну. Он хочет снискать твою любовь во что бы то ни стало. Подумай, пока есть время, — господин мой не откажется от своего намерения. Зовут его Гунтером, и он могучий король: он ничего не ищет, кроме твоей любви. Мне же он приказал ехать сюда, и если бы было можно, я бы, конечно, не поехал.

— Ну, если он — господин, а ты — слуга, то пусть же меня победит он в играх, — их назначу я сама, и тогда его я буду любить, а если нет, то он погибнет, прежде чем стану я его женой.

— Госпожа, — сказал тут Зигфрид, — потрудись назвать нам свои игры, — трудны же они должны быть, если господин мой их может проиграть! Быть может, все же добудет он себе невесту.

— Он должен бросить камень и прыгнуть сам за ним вослед; потом он должен еще со мной сразиться на

копьях. Подумайте, прежде чем согласиться: если оплошает он хотя в одном, — вы все проститесь с жизнью.

Могучий Зигфрид, подойдя к Гунтеру, советовал ему согласиться на все: ничего дурного с ним не случится и все кончится совсем не так, как предполагает в своей заносчивости королева.

— Великая королева, — сказал тогда король Гунтер, — если бы ты потребовала даже большего, я и тогда согласился бы на все: я рискую своею головой, ты — стать моей женой.

Тогда королева приказала готовить игры. Себе потребовала она боевые доспехи — крепкий панцирь и надежный щит; под панцирь надела она подлатник из шелковой ливийской ткани, которую никогда не рассекало оружие. Одеваясь, она все время угрожала рыцарям. Данкварт и Хаген были сильно озабочены исходом игр. «Поездка эта не доведет нас до добра!» — так думали они. Тем временем Зигфрид, хитрец, никем не замеченный, успел сбегать к кораблю, где был спрятан у него плащ–невидимка, поспешно накинул его на себя и стал невидим. Вернувшись, он застал королеву, окруженную рыцарями: она распределяла игры.

Был очерчен круг, где на глазах у многочисленных отважных рыцарей должна была происходить игра: было там более семисот вооруженных воинов, — должны были они решить, кто выиграл игру.

Вот вошла Брунхильда, вооруженная, точно предстояло ей сражаться из–за целого царства. За нею шли ее слуги: они несли ее щит из светлого красного золота. Посередине щит этот был в три пяди толщиною, и его с трудом несли четыре камергера.

Увидя щит, могучий Хаген смутился духом и сказал: «Ну, король Гунтер, выйдем ли мы целы из беды? Женщина, которой ты добиваешься, — жена самого дьявола!»

Потом принесли ей копье, тяжелое, большое, — его всегда она метала; его несли трое из ее воинов. И сам отважный Гунтер стал тут задумываться. «Против такого копья не устоял бы даже дьявол. Нет, если бы был я теперь на Рейне, то надолго была бы она свободна от моих притязаний на ее любовь!» — так думал он.

— Вечно буду я каяться в этой поездке, — сказал Данкварт отважный, — неужели нам, рыцарям, придется погибнуть здесь от этих женщин?! Если бы я и брат мой Хаген имели при себе оружие, то воины Брунхильды поплатились бы за свою заносчивость! И хотя бы я дал тысячу клятв не вступать в битву, эта красавица рассталась бы с жизнью прежде, чем погиб бы мой король. Надо нам, не даваясь в плен, выбраться из этой страны, и, будь у нас наши доспехи и наши надежные мечи, гордость этой женщины была бы укрощена.