История катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1 - Кассандра Дженкинс

Синяя точка отделилась от трех других. Магические искры сопровождали каждый взмах сапфировых крыльев.

— Хранительница Жизни не должна была допускать смерти населивших Азерот созданий, чтобы не дать Древним Богам окрепнуть.

Красная точка тоже исчезла. Только бронзовый и зеленый драконы продолжали свой путь. Зеленую сестру Изеру Титаны нарекли хранить Изумрудный Сон — копию прекрасного Азерота, каким этот мир стал после того, как Титаны пресекли войну Стихий, а Древних Богов заковали в темницах. А Ноздорму — хранить Время.

Но бронзовый дракон молчал, и две точки исчезли с небосвода без его комментариев.

— Как же зеленый и бронзовый? — спросила удивленная Алекстраза.

Именно Ноздорму и Изера оставались самыми загадочными из Хранителей. Если трое других постоянно присутствовали в Азероте, то Изера и Ноздорму веками пропадали каждый в своей стихии. И не раз Алекстраза задумывалась, для чего Титаны наделили ее сестру способностью хранить лишь копию идеального мира, тогда как настоящий Азерот рушился и менялся? А Ноздорму, если он не предпринимал ничего, чтобы предупредить или вмешаться в течение Времени и лишь ограждал его от чужих посягательств?

Но и теперь Ноздорму бережно хранил вверенные ему Титанами тайны.

— Шли века, и заточенные Древние все еще искали возможность освободиться. И как бы сильна не была их ненависть к смертным, без их помощи это было невозможно. Первым, кто использовал существ не только ради их смерти, стал Древний Бог К-тун, погребенный под песками Силитуса. Его Проклятие плоти навсегда изменило силитидов, обитавших в тех местах, заставило их служить и поклоняться ему.

Взмах бронзовых крыльев, и зеленные луга превратились в янтарные барханы пустыни. Насекомые были повсюду — многочисленный рой скрывал голубое небо, стройные отряды маршировали к занесенным песками руинам. Огромные жуки управляли теми собратьями, что рыли нескончаемые подземные лабиринты.

— Однако лишь аватар К-туна смог прорваться в Азерот. Оковы Титанов надежно держали его в узилище, не позволяя вырваться. После поражения К-туна многие считали его погибшим, но он лишь невероятно ослаб. Сильнейшее Проклятие плоти, использованное им на сотнях силитидов, попытки разрушить оковы Титанов, все это лишило его последних сил. Древних нельзя убивать и им нельзя умирать — это приведет к смерти самого Азерота. К-тун жив по сей день, но он не скоро соберет свои силы для повторного удара.

Пески сменились белыми сугробами. Алекстраза знала, что вновь оказалась в Нордсколе.

— То же случилось и с Йогг-Сароном. Гибель смертных в войне с Королем-Личом привлекла его внимание, наделила силой, но его воздействие на чужой разум было слишком слабым, а об оковах Титанов Древний и не думал. Все это время третий Бог Н-Зот учился на ошибках собратьев. Его силы превосходят возможности Йогг-Сарона и К-туна, поэтому для его пленения Титаны значительно укрепили и удвоили его оковы. Н-Зот стал первым из Древних, кто решил, что сначала для освобождения нужно разрушить свои оковы. И действовать он начал задолго до сегодняшних дней.

Мир заволокло черным дымом пожарищ. Крики сотен умирающих ворвались в сознание Алекстразы, и только в последний момент она остановила саму себя, чтобы не ринуться им на помощь. Она слишком хорошо знала это время, это переломное сражение, которое принесло Азероту так много боли.

Война Древних.

Волна демонов врывалась в город высокорожденных эльфов, убивая все живое на своем пути. Драконы поливали огнем пылающий мир, и казалось, этому нет конца и края.

— Тогда все казалось иным, — с горечью проговорил Ноздорму. — Мы сражались с демонами Пылающего Легиона и не думали, что это может быть на руку кому-то другому. Смерти — лишь смерти — укрепляют Проклятие плоти Древних Богов, и тогда их шепот может воззвать к кому угодно и где угодно.

Огромная черная тень вихрем пронеслась над Алекстразой. Стенания и крики синих драконов, попавших в пламя черного дракона, оглушили ее, наполнив сердце отчаянием. Никогда ранее не происходило подобного — чтобы одна стая обернула всю свою мощь против другой.

— Нет, — только и произнесла Хранительница Жизни, — не может этого быть…

Черная чешуя трескалась на крыльях Хранителя, вызволяя вместо крови огненную лаву. Пылающее сердце прожгло эбонитовую плоть, разорвав грудь дракона на две части. Крики обезумевшего от боли черного дракона смешивались с предсмертными воплями синих. Пожары поглощали прекрасный Азерот. Окрашенные кровавым рассветом пылали небеса, в которых тщетно искал спасение тот, кто отныне породнился со Смертью.

Ноздорму продолжал полет, и мир подернулся серыми тенями. Внезапно ослабевшая Алекстраза, едва двигая крыльями, верно следовала за ним, хотя больше всего ей хотелось развернуться и никогда больше не слышать голоса Ноздорму в своем разуме. Но Аспект Времени вновь заговорил, и каждое его слово причиняло Хранительнице Жизни такую же боль, какую она испытала во времена пленения орками.

— Уже тогда Н-Зот завладел разумом Нелтариона, — сказал Ноздорму. — Того, кто единственный способен разрушить оковы Тверди. Сейчас Разрушитель миров отлично справляется со своей задачей. Земля Азерота в шаге от еще большего Раскола, который обнажит оковы Титанов. Но освобождение Древнего должно происходить одновременно, поэтому Аспект Земли немного приостановил вторую волну Катаклизма. Культ спешит, чтобы скорее выбрать Аспекта Магии. Ведь никто иной в Азероте, кроме него, не способен разомкнуть оковы Магии.

Как дымка, бесцветный мир растворился, позволив переливающемуся северным сиянием небу овладеть всем пространством вокруг драконов. Ничего не замечая вокруг себя, синий дракон, как заведенный, летал по кругу в волшебном небе Нексуса.

Казалось, сердце Алекстразы сейчас выпрыгнет из грудной клетки. Бормотание Малигоса, его загнанный взгляд, предательство Нелтариона, которое и не было предательством, — пожалуй, это было слишком много для нее. Картинка расплывалась перед глазами. Самообладание Алекстразы было на исходе. Она приземлилась на край диска Лидера.

— Но ведь Малигос… мог остаться в живых… Если бы… Если бы не я, — выдохнула Хранительница Жизни.

Приземлившийся рядом Ноздорму бесстрастно следил за ней и даже не дрогнул, когда Алекстраза подняла свои зеленые глаза, застланные слезами.

— Скажи мне, Ноздорму, что ты здесь не причем, — прошептала она.

Но Аспект Времени молчал. Он устал от собственной лжи. Пусть те, кто считал, что ему очень легко живется, поймут, наконец, что это далеко не так. Многие знания хранил бронзовый дракон веками, не в силах с кем-нибудь поделиться ими. И даже теперь его правда оставалась с ним, и даже теперь он не рассказал Алекстразе и половину того, что знал.